Качели - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Кургинян cтр.№ 127

ЯНЧЕВ: Милый мой, а я тебе сделал что-нибудь плохое? Ну че ты… че ты меня…

ИЛЬЮШЕНКО: Ты мне полгода треплешь нервы. Полгода! Я не знаю кто… Ты мне посоветовал этих людей. Ты!

ЯНЧЕВ: Леш, ну давай я вместо фурнитуры буду, б…! Ну, я вот стану щас вместо фурнитуры… Ну, мне, что, б…, мне что, удовольствие… выяснять эту х…, когда…

ИЛЬЮШЕНКО (резко): А мне что, удовольствие?

ЯНЧЕВ: Нет, неудовольствие. Я тебя что, не понимаю, что ли?…

ИЛЬЮШЕНКО: Я, извините меня, четыре года… полгода… на стульях сижу… Ну что мне… я… я… просто не понимаю! В чем вопрос-то?

ЯНЧЕВ (спокойно): Леш, я щас приеду к тебе. (Пауза.)

ИЛЬЮШЕНКО: У меня уже просто… я не знаю! Ни в стране не можете ни хрена делать, ни в делах, ни в чем!

Думаю, данное длинное цитирование, если запись не является фальшивкой, — извинительно. Поскольку предельно ярко характеризует все стороны диалога. Но подделать такое трудно. Скорее всего, это аутентичный материал, отражающий и тип фигурантов, и дух эпохи. А тогда — делайте выводы.

Во-первых, в разгар ввода войск в Чечню без пяти минут Генпрокурор России выясняет вопрос о фурнитуре как «вопрос жизни и смерти».

Во-вторых, здесь очень наглядно подтверждено, что в тот момент класс крупных собственников в России был «клиентеллой» бюрократических кланов. И от такой бытовой мелочи, как фурнитура, вовремя не поставленная сановному «патрону», могла зависеть судьба бизнеса (да и просто человеческая судьба).

Возвращаясь к хронологии событий, укажем, что Ильюшенко в феврале 1998 года, когда истек предусмотренный тогдашним УПК максимальный срок содержания подследственного под стражей, был выпущен под подписку о невыезде. А 11 мая 2001 года уголовное дело в отношении Ильюшенко было закрыто.

В своих публичных заявлениях после освобождения из-под стражи Ильюшенко утверждал, что в ходе следствия ему неоднократно предлагали дать показания против А.Чубайса, Ю.Лужкова и В. Черномырдина. Кроме того, во время одного из допросов некие чины спецслужб якобы оставили Ильюшенко ампулу с ядом, предлагая таким образом покончить с собой.

В своих «злоключениях» Ильюшенко винил группу бывших руководителей спецслужб во главе с экс-начальником СБП А. Коржаковым. Ильюшенко утверждал, что первые разногласия с Коржаковым начались у него после того, как в 1994 году и.о. Генпрокурора отказал руководителю СБП в просьбе о повторном возбуждении уголовного дела в отношении экс-вице-президента А.Руцкого и его последующем аресте. Якобы также Генпрокуратура и лично Ильюшенко намеревались проверить обстоятельства штурма Грозного в новогоднюю ночь 1995 года, результатами которого были как крупные потери личного состава российской армии, так и жертвы среди гражданского населения.

Это — версия самого Ильюшенко. Мы не собираемся ни ее подтверждать, ни опровергать. Укажем лишь, что существует и другая версия, согласно которой Ильюшенко и близкий в тот период к нему бизнесмен Янчев мешали группе Коржакова и опекаемым ею бизнес-структурам реализовать определенные экономические проекты.

Отметим и еще одну любопытную деталь: уголовное дело в отношении Ильюшенко было закрыто одновременно с уголовным делом в отношении его преемника Ю.Скуратова.

А отметив это, продолжим двигаться по вехам современных прокурорских историй.

С 8 по 24 октября 1995 года вр.и.о. Генпрокурора был О.Гайданов.

24 октября 1995 года Совет Федерации утвердил на посту Генерального прокурора Ю.Скуратова.

Формально полномочия Скуратова истекали в октябре 2000 года. Однако реально Скуратов был отстранен от должности в феврале 1999 года. При этом Совет Федерации трижды — в марте, апреле и октябре 1999 года — отказывался отправить Скуратова в отставку. Юридически полномочия Скуратова как Генпрокурора были прекращены Советом Федерации лишь в апреле 2000 года.

Подробности скандала с отставкой Скуратова, наверное, в памяти у многих. Мы их еще коснемся, разбирая отставку В.Устинова. Пока же продолжим «прокурорскую хронологию».

С 2 февраля по 25 июля 1999 года и.о. Генпрокурора был Ю.Чайка.

В конце июля 1999 года он был отправлен в отпуск, а 9 августа 1999 года на пенсию (фактически — переведен на должность министра юстиции). Причина — якобы имевшая место несговорчивость Чайки в вопросе о закрытии уголовных дел в отношении Б.Березовского.

Возможно, что несговорчивость действительно имела место. Однако заметим, что эта несговорчивость не стала для Чайки, в отличие от случая со Скуратовым, причиной экстремальных неприятностей.

С 25 июля 1999 года по 17 мая 2000 года и.о. Генпрокурора был В.Устинов.

17 мая 2000 года Совет Федерации утвердил его Генеральным прокурором. Этому утверждению предшествовала интрига с возможным назначением на пост Генпрокурора не Устинова, а Д.Козака (в тот момент — заместителя главы АП). Якобы до последнего момента даже самому ближайшему окружению президента Путина было неясно, кого именно предпочтет глава государства.

Напомним, что в апреле 2005 года Устинов был утвержден Советом Федерации в должности Генпрокурора на новый срок, до 2010 года. Однако всего через год — 2 июня 2006 года — Совет Федерации по представлению Президента отправил его в отставку.

Суммируя все вышесказанное, можно констатировать, что ни один Генеральный прокурор постсоветской России не досидел (прошу прощения за неоднозначное слово) до конца отведенного ему законом срока. Даже если, как в случае с Устиновым, первый срок полномочий был исполнен до конца, то прерванным оказался второй срок.

В чем же причина такого явления? Некоторые острословы от аналитики уже назвали пост Генпрокурора «проклятым местом». И причина этой «проклятости» достаточно понятна.

Генпрокурор руководит структурой, в которой сосредоточено расследование большинства особо важных уголовных дел в стране. В трм числе и тех, которые затрагивают интересы наиболее влиятельных элитных групп.

Задача Генпрокурора в этой ситуации — беречь клановый баланс. Но это — практически невозможно!

Во-первых, невозможно быть «хорошим» сразу для всех.

Во-вторых, в моменты обострения клановой борьбы Генпрокурор волей-неволей оказывается перед необходимостью сделать выбор в ту или иную сторону.

В-третьих, сам Генпрокурор — не безгласный инструмент, а живой человек с биографией, карьерным путем, клановыми связями. Его кто-то по карьерной лестнице вел, помогал получить назначение на Генпрокурорский пост. А значит, он кому-то обязан. Кроме того, у него есть элитные знакомые, друзья и даже родственники, которые могут влиять на его позицию.

Каждый Генпрокурор — это фигура в какой-то элитной игре. Причем фигура с очень большими возможностями. И его назначение или снятие означают не только изменение в судьбе того или иного человека, но и важнейшее перераспределение сил в клановой конфигурации. Конкретно — возвышение или, напротив, поражение того клана, чьей ставкой является Генпрокурор.