Великие Борджиа. Гении зла - читать онлайн книгу. Автор: Борис Тененбаум cтр.№ 47

Лукреция возразила, сказав, что она и сама может прекрасно записать содержание их разговора, на что Хорхе да Коста сказал:

«Ubi est penna vostra?» – «Но где же ваше перо?»

Это была поистине соленая шутка, и соль ее состояла в том, что слово «penna» означало не только «перо», но и «пенис». Лукреция расхохоталась, но намек поняла и передала свои обязанности по ведению папской корреспонденции по принадлежности, в его секретариат. Иоганн Бурхард, надо сказать, был глубоко возмущен тем, что ей не пришло в голову посоветоваться с ним по этому вопросу – уж в чем в чем, а в соблюдении внешних приличий церемониймейстер Ватикана понимал профессионально. У него, конечно, не хватало чувства юмора. Но вообще-то он был прав – зрелище женщины в возрасте 21 года, живущую в папских апартаментах, открывающую его письма и ведущую административную работу, которую обычно поручали кардиналам самого высокого ранга, – это поражало и римлян и людей, приезжавших в город, и, пожалуй, еще посильнее, чем удивительные зрелища Юбилейного года.

Слухи о «немыслимом разврате Борджиа» получали свежую подпитку. Уж сколько очевидцев могло засвидетельствовать тот факт, что Лукреция Борджиа, юная красавица с довольно скандальной репутацией, бывшая «дева, мужем не тронутая», представшая беременной перед комиссией, определившей ее в этом качестве, сейчас ведет дела Церкви, связанные даже с юридическими вопросами. Папа Александр тем временем занимался самой интенсивной деятельностью, связанной с пополнением своей казны. Все, что принадлежало его бывшему старому другу, кардиналу Асканио Сфорца, было конфисковано. В случае с кардиналом венецианским, Зеном, Святой Отец даже прибег к такой экстраординарной мере, как отмена завещания и захват имущества покойного. Это вызвало трения в отношениях со Светлейшей Республикой Венеция, но Александр VI пренебрег даже этим. Ему были остро нужны деньги. Во-первых, войско Чезаре Борджиа стоило очень дорого, во-вторых, у папы появился новый проект.

Он решил выдать Лукрецию замуж.

Уж какие чувства испытал герцог Феррары, Эрколе д’Эсте, когда узнал, что в качестве жениха Лукреции Борджиа Святой Отец хотел бы видеть его старшего сына, Альфонсо д’Эсте, сказать трудно. Но, по-видимому, он встретил эту идею без восторга и начал делать все возможное, чтобы такого брака избежать. Некий тактический союз с семейством Борджиа был вполне приемлем, несмотря на сделанную ими попытку отобрать у герцога Феррару. Но Альфонсо был не просто сыном Эрколе д’Эсте – он был его старшим сыном и наследником. Иметь в качестве невестки и матери своих будущих внуков даму, уже дважды побывавшую замужем, расставшуюся со своим первым мужем в результате скандального развода, а со вторым – в результате того, что его удушили в собственной постели по приказу его шурина, – нет, все это не выглядело привлекательной перспективой.

В конце концов, кто они такие, эти Борджиа? Дочь Эрколе д’Эсте, Изабелла, была замужем за властителем Мантуи Франческо Гонзага – и она решительно возражала против того, что ее брат возьмет в жены Лукрецию Борджиа, и вся родня со стороны мужа была с ней вполне согласна. Елизавета да Монтефельтро, герцогиня Урбино (урожденная да Гонзага), была просто вне себя от негодования: как смели какие-то нувориши, Борджиа, посягать на родство со старинными княжескими родами д’Эсте, Гонзага, Монтефельтро? Положим, это был некоторый перегиб – сама Элизабетта да Гонзага не погнушалась породниться с Монтефельтро, которые еще относительно недавно были простыми кондотьерами, – но ее мысли были недалеки от тех, которые имелись и у ее родственников из семейства д’Эсте.

Но папа Александр VI был человеком настойчивым, и он нашел способ сломить сопротивление своей будущей родни. Людовику XII было желательно провести некие преобразования в организации Церкви в пределах его государства – и папа назначил Жоржа д’Амбуаза, первого министра короля, легатом Святого Престола во Франции. В обмен на это король согласился «похлопотать насчет замужества Лукреции Борджиа» – и уже его сватовство семейству д’Эсте отвегнуть было трудновато. Эрколе I, герцог Модены, Феррары и Реджо-Эмилия, был мудрым государем и человеком практичным – и он решил, что раз уж нельзя отказаться от предлагаемого ему союза, то надо извлечь из него максимальную пользу. И он заломил за свое согласие неслыханную цену – он потребовал, чтобы к предлагаемому ему приданому Лукреции размером в 100 тысяч дукатов было приложено еще и «одеяние невесты», равное по стоимости ее приданому. В «одеяние» по обычаю входили всевозможные одежды, утварь и драгоценности – и цена всего этого зависела от состояния роднящихся семей и оговаривалась в специальном соглашении, но стоимость его в 100 тысяч золотых как-то даже и прецедента не имела. Но папа Александр VI был широким человеком, и для любимой дочери ему было ничего не жалко.

Он согласился.

О перемене своего статуса Лукреция Борджиа узнала из того, что на банкетах ей стали подавать еду на серебряной посуде – согласно обычаю, даже в высшем обществе такая честь подобала только замужним женщинам, а не девицам и не вдовам. Ее брак с Альфонсо д’Эсте был формально заключен в мае 1501 года, и в Риме его отмечали в высшей степени торжественно: папа Александр объявил о нем в консистории кардиналов, в городе звонили все колокола, и вообще повсюду – по крайней мере, в теории – царило всеобщее ликование. Расхождение между теорией и практикой имело причины, и состояли они в том, что папа Александр даровал Ферраре право не платить налог в папскую казну, полагавшийся Святому Престолу по статусу номинального «синьора Феррары». Кардиналы возражали против такой уступки и говорили, что семейные интересы данного конкретного папы римского не должны ставиться выше интересов Папской области как светского владения Церкви.

Но Александр VI не посчитался с их возражениями – дело было слажено. Брачный контракт был подписан 26 августа в Риме, а шесть дней спустя в Ферраре, в герцогском замке Белфиоре, брак был заключен, хотя пока что и заочно – Лукреция все еще оставалась в Риме. Она, правда, отправилась в церковь Святой Марии дель Пополо – возблагодарить Богородицу за дарованное ей счастье. Понятное дело, дочь папы Александра не могла пойти в церковь просто так – ее сопровождала целая процессия, в которой было три сотни всадников, включая послов Франции и Испании и четырех епископов. В знак радости Лукреция по обычаю подарила свою накидку одному из своих шутов – странный обычай, но шуту так не показалось. Накидка была шита золотом и стоила по меньшей мере три сотни дукатов – и он помчался по улицам Рима с этой накидкой на плечах и с криком: «Да здравствует мадонна Лукреция, великая герцогиня Феррары!»

В замке Святого Ангела со стен палили пушки, улицы Рима были украшены и иллюминованы – а 15 сентября в Ватикан прибыли послы из Феррары, Джерардо Сарацени и Этторе Белиннгхери, оба почтенные юристы и дипломаты с большим опытом. Они должны были приветствовать свою будущую герцогиню, но она оказалась утомленной, и вместо нее с ними беседовал кардинал Франческо Борджиа. Послам сообщили, что мадонна Лукреция пребывает в своих покоях, потому что нуждается в отдыхе, ибо пиры и церемонии, связанные с ее браком, непременно требуют ее присутствия и частенько затягиваются до глубокой ночи. Вполне понятно – пиры задавал новый Чезаре Борджиа, герцог Романьи, брат мадонны Лукреции. И всем было известно, что уж кто, кто – а он истинный мастер повеселиться. Где-то в самом конце октября для отца и для любимой сестры он устроил в своих покоях в Ватикане целый праздник. Пир и правда вышел поистине замечательный.