Россия и Южная Африка. Наведение мостов - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Филатова, Аполлон Давидсон cтр.№ 74

С начала 1960-х до конца 1980-х годов подготовку в Ленинской школе проходила значительная часть руководства АНК каждого поколения, если не большинство. Там учились Джейкоб Зума, Эс-соп Пахад, Тони Йенгени, Нкосазана Дламини Зума, Пумзиле Мламбо-Нгкука, Джоел Нетшитензе, Брайан Сокуту, Гарт Штракан, Дженюари Масилела и многие, многие другие. В 1969–1970 гг. в Ленинской школе учился Табо Мбеки под именем Джек Форчун. В это же время слушателем Института был Ахмед Тимол (под именем Пол), проникший после этого в ЮАР и в течение многих месяцев создававший там подпольные структуры ЮАКП и поддерживавший регулярные контакты с руководством партии и АНК [823] .

По возвращении в Африку эти кадры дислоцировались в различных структурах партии и АНК. Некоторые возвращались в Москву на переподготовку по нескольку раз. В 1984 г., например, на переподготовку были отправлены четверо членов ЦК [824] .

Что изучали в Ленинской школе? В 1982–1984 гг., вместе с десятью другими южноафриканцами, там учился Сечаба Алоис Дламини. По его словам, их учили русскому языку, марксизмуленинизму, политэкономии, марксистско-ленинской философии, истории международного коммунистического движения [825] .

По словам А. Б. Давидсона, студентам Ленинской школы действительно вначале преподавался русский язык, но потом образование велось раздельно для каждой национальной группы на родном языке. «Родным» для всех южноафриканцев считался английский. Система обучения строилась на свободных дискуссиях, основанных на прочитанном материале. В школе изучались философия, политэкономия, история, теория и тактика национально-освободительного, коммунистического и рабочего движения; исторический опыт КПСС, социальная психология, история страны [826] .

Мунту Альберт Баартман, обучавшийся в Ленинской школе под именем Леонарда Тибе в 1989–1990 гг. по 10-месячной программе, прошел курс по социально-политическим наукам. Он включал следующие дисциплины: исторический и диалектический материализм – 124 часа; международное коммунистическое, рабочее и национально-освободительные движения – 140 часов; политэкономия капитализма и социализма – 124 часа; исторический опыт КПСС – 104 часа; теория партии и практика партийной работы – 48 часов; социальная психология и идеологическая работа партий – 60 часов; мировая политика и глобальные проблемы – 48 часов [827] . Судя по всему, перестройка никак на программу не повлияла.

Обучали студентов и практической деятельности: писать и распространять листовки, говорить на публичных митингах. Для этого была оборудована специальная звуконепроницаемая комната с соответствующим образом разрисованными стенами, в которой включали пленку с записью шума большой толпы. Частью курса обучения могла быть военная подготовка. Ее проходил, например, Мбеки в 1970 г. в военном лагере в Сходне [828] .

Расписание было строго установлено: занятия утром, самостоятельные занятия после обеда, свободное время вечером. В школе устраивали немало вечеринок, в том числе и вместе с молодыми преподавателями. Из всего делали праздник. Студенты много путешествовали по стране. Добирались даже до озера Байкал [829] . По словам преподававшего в Ленинской школе А. Б. Давидсона, для студентов были важны и контакты с коллегами из других стран, которые они устанавливали в школе.

О значении школы для ЮАКП подробно рассказывал Э. Пахад, учившийся в ней в 1973 г.

...

Школа давала очень хорошее, превосходное образование… Многие лекторы шли дальше газеты «Правда»… Было много дискуссий по философским вопросам, по вопросам теории, много лекций, выходивших за рамки программы… Так что это была не узкая партийная школа – точно не при мне и точно не после меня, – потому что те, кого я знал, молодежь, которая шла в партийную школу после меня, они преуспели. По сей день некоторые говорят о том, чему они научились. То, что школа дала нашей партии было чрезвычайно важно: она помогла нам подготовить молодые кадры африканских интеллектуалов. И когда они возвращались, то чувствовали себя достаточно уверенно, чтобы участвовать в очень серьезных теоретических дебатах. Это имело большое значение для партии и для АНК. Эти люди возвращались после года или двух лет учебы, в течение которых они много дискутировали, много работали, много читали. Потому что именно это ты там и делал: читал. Никогда больше у нас не было такой возможности – просто сидеть и читать. И обсуждать с лекторами и профессорами. Так что, с точки зрения слушателей из Южной Африки, партийная школа сыграла важную роль тем, что помогла в подготовке этой молодежи… [И тем, что дала] более глубокое понимание марксизма-ленинизма, которое позволило им сделать Южно-Африканскую коммунистическую партию лучше, теоретически более подготовленной… Мне кажется, что партийная школа оказала очень глубокое влияние на большое число молодых кадров, которые присоединились к АНК после 1976 г. Многие из них занимают сейчас стратегические посты в Южной Африке [830] .

Институт общественных наук располагался во внушительном здании на Ленинградском проспекте, недалеко от метро «Аэропорт». В нем учились только члены партии. Представители освободительных движений, в том числе и беспартийные члены АНК, учились в Пушкино и на Нагорной, хотя – за небольшим исключением – учебные планы в них были сходными.

Профсоюзные деятели, независимо от партийной принадлежности, учились в Высшей школе профсоюзного движения. В 1978–1979 гг. в ней учился, например, Уильям Каньиле, после 13 лет заключения на острове Роббен. Для активистов молодежного движения была еще и Высшая комсомольская школа. Все эти специализированные учебные заведения предоставляли студентам стипендии и экипировали их зимней одеждой.

Слушатели Ленинской школы были среди южноафриканцев в СССР «белой костью»: их стипендии были вдвое выше стипендий студентов других вузов, и, в отличие от тех, кто проходил военную подготовку, они пользовались свободой передвижения по городу. У ИОН была прекрасная библиотека и приличная столовая. В здании находились киоски с дефицитными товарами, продававшимися по низким ценам. Был там и Культурный центр, где студенты могли купить билеты на любые концерты и в любые театры, и тоже по сниженным ценам. Многие южноафриканцы, не знавшие и не любившие до этого классическую музыку, познакомились с ней в Москве и полюбили ее. Была в здании школы и касса Аэрофлота, где можно было без очередей приобрести билеты на международные рейсы [831] .

В СССР, в Иваново, с коминтерновских времен существовала и международная школа для детей. В 60-80-е годы прошлого века там учились в основном дети активистов освободительных движений. Учился, например, сын президента ФРЕЛИМО Эдуардо Мондлане. По словам Носизве Нокве, чей брат учился в Иваново, родители направляли туда своих детей добровольно, прежде всего мальчиков. Сына Думы Нокве послали туда, когда ему было 11 лет. Предлагали такую возможность многим, но далеко не все принимали предложение. Потом младший Нокве поступил в Московский университет [832] .

В 1976 г. начались поездки детей анковцев в международный пионерский лагерь «Артек» в Крыму. Инициатором была Рита Мфеньяна, жена Синдисо Мфеньяны. Она связала пионеров АНК с СССР. Те, с кем мы говорили, отзывались об «Артеке» с восторгом. Они встретили там сверстников из многих стран, посмотрели множество культурных программ, организованных детьми, показали свою. Самая первая группа южноафриканцев получила даже первый приз за танец. Это был танец южноафриканских шахтеров: «танец резиновых сапог». В «Артеке» проводились День Европы, День Африки и т. д. Для праздников готовили костюмы, представления, угощенье. Подготовка была напряженной, но оставалось и много свободного времени [833] . Это был, конечно, уникальный опыт для тех, чьи родители являлись в сущности беженцами.