26 мифов о России. Ложь и тайны страны - читать онлайн книгу. Автор: Виталий Дымарский, Владимир Рыжков cтр.№ 28

Вот это соединение двух очень важных элементов создает в России такие отношения обычного человека с властью – беспрецедентные по сравнению с западным сознанием. Потому что все виды ответственности получаются сосредоточенными в одних руках, они делегируются властителю и, в качестве исключения, еще его близкому кругу (потому что нельзя ведь в одиночку принимать сто сорок три миллиона «челобитных»).

А кроме того, что неизбежно вытекает из этой единоличной ответственности – власть осуществляет все виды контроля. И жестокость властителя – это только определенный вид контроля. Власть персонифицирована, единолична, жестока. Она наказывает, но она и оправдывает. К ней идут за наказанием, но и за добротой и милостью тоже идут к ней.

Если вспомнить русскую литературу и русские пословицы, то можно заметить, что существуют два базовых образа царя. С одной стороны – гроза-государь, то есть тот, кто карает, а с другой стороны – добрый царь, которому верят, к которому идут как к последней надежде, который может помиловать. Но в этом нет никакого противоречия – так как властитель отвечает за все сущее, все созданное на его территории, вокруг которой, естественно, враги, у него обязательно должно быть два лика. Он должен быть самым жестким, но и самым праведным. Он должен иметь право на отъем жизни, но и на дарование ее. И если оставить только жестокий лик, то есть отобрать у людей надежду на идеального правителя, социум просто развалится.

Сейчас в России ко всем основным институтам государства все социологические исследования фиксируют недоверие. Друг к другу люди тоже испытывают недоверие, но при этом доверяют главам государства – и одному, и другому. То есть судам – нет, правоохранительной системе, милиции, законодательной власти, партнерам по бизнесу – всем нет. Ну, максимум церкви доверяют 30% опрошенных. А главам государства доверяют 70–60%. Так воспроизводится персонификация власти.

Если вспомнить историю России, то сильных и жестких государей было достаточно много, к примеру дед того же Ивана Грозного – Иван Третий, Великий, создатель «великого российского проекта» «Москва – Третий Рим». Но почему-то он в отличие от своего жестокого внука не воспринимается как великий государь, совершенно незаслуженно. Возможно, дело как раз в их некоторой противоположности – у Ивана Третьего была Боярская дума, он с уважением относился к церкви и прислушивался к разным слоям населения. А Иван Грозный как раз запомнился тем, что он это все уничтожил и создал впервые за многие века деспотическое государство, где абсолютная власть принадлежала только одному человеку. Возможно, Ивана Третьего подзабыли именно потому, что он был недостаточно деспотом и недостаточно кровавым.

Народ не зря обожает Иосифа Виссарионовича Сталина, и он не зря абсолютный «герой номер один» российской истории. Потому что, говоря современным языком, он «самый крутой». С ним никто не сравнится ни по количеству убиенных, ни по авторитарности решений. Многие считают, что он даже «круче» Гитлера. Если посмотреть по количеству загубленных жизней – пожалуй, действительно, его даже не с кем сравнивать.

Кто вам больше симпатичен – Иван Грозный или Иосиф Сталин?

• Иван Грозный – 50%

• Иосиф Сталин – 50%

(По результатам опроса 1800 экономически активных граждан России старше восемнадцати лет на портале «SuperJob»).

«Царь – он и есть царь, Сталин таковым не являлся – марионетка».

«России без православного царя и ревностного блюстителя церковности в государстве никуда».

«Сталин поднял страну с колен перед лицом врага».

«Сталин – действительно великий вождь».

«Хрен редьки не слаще».

«Разницы нет».

«Трудно говорить о симпатии, выбирая по принципу: кто в меньшей степени несимпатичен».

«У русских есть поговорка: из двух зол выбирать меньшее, у ирландцев есть поговорка: из двух зол не выбирать ни одно».

(Из комментариев к опросу о Сталине и Иване Грозном на сайте «SuperJob»).

В глазах достаточно большого числа людей жестокость власти приравнивается к эффективности. То есть, по мнению многих, сильная, эффективная власть должна быть жестокой. Можно ли тогда вообще ругать жестокую власть, если это социальный заказ общества?

Человек по отечественной традиции воспринимается в подавляющем большинстве случаев как объект государственной опеки. Он избиратель, потребитель, получатель кредитов, пенсий, стипендий. Государство должно заботиться о нем, предоставлять ему услуги разного рода, заниматься попечением. С виду ситуация похожа на ту, что существует в европейских социальных государствах. Но только с виду. Разница в том, что у нас забывают, что понятие «человек» неразделимо связано с понятием «личность». Личность – это целый мир в человеческом сознании, ценности, мифы, мотивы, желания; личность – это когда ты кого-то ненавидишь, любишь, обладаешь мотивацией, энергетикой, самостоятельностью, собственностью, активностью.

Есть очень важная составляющая экономики, связанная с человеческим капиталом. Но человеческий капитал – это не только здравоохранение и образование – как в мозгах наших экономистов. Это – и картины мира. А люди, как носители картин мира, как личности, сразу же из объектов опеки превращаются в партнеров государства, общества и различных социальных взаимодействий. Поэтому в России из-за того что забывают, что человек – это еще и личность, сейчас невероятный дефицит каких-либо коопераций людей. Даже профсоюзы, которые во всем цивилизованном мире являются огромной силой, у нас существуют в основном «для галочки». И причина в том, что государство как относилось, так и относится к человеку как к механической единице. Сталин называл людей «винтиками» – и для нынешних властей люди по-прежнему винтики, элементы системы.

Сейчас в России возникает очень интересное явление, на которое пока не все обратили такое внимание, какого оно заслуживает. В последние годы стало возникать что-то вроде нового дворянства. Причем вовсе не из бизнесменов, как предполагали аналитики, а из чиновников – так сказать, государственное дворянство. А их поместья – должности, с которых они кормятся. То есть фактически их, как пятьсот, лет назад, «сажают на удел», который дает им и деньги, и почет.

Поняв это, можно и к коррупции будет подойти не с точки зрения законодательных нарушений, что смешно, – ведь это просто одно из сотен следствий сложившихся общественных отношений. Коррупция – это апогей российской культуры, это та точка, в которой встречается множество разных факторов. Тут и проблема дефицитов – сейчас вроде бы с ресурсами достаточно неплохо, но создается множество искусственных дефицитов, которые чиновничество вновь распределяет и перераспределяет. Оно управляет, конечно, и классом собственников – высшая власть показывает, что собственников вообще нет, и так как все не расчленено, то нет ни судей, ни милиции, ни индивидуальных собственников, а есть некое социальное тело, которое без власти существовать не может.