Россия теряет Арктику? - читать онлайн книгу. Автор: Вячеслав Зиланов cтр.№ 32

Штокман планируется эксплуатировать около 50 лет. Активная же фаза проекта, которая будет, по мнению ряда экспертов, экономически эффективна в случае, если проекту будут предоставлены особые налоговые льготы с российской стороны, составит всего 30 лет. Рыболовство мы ведем, как минимум, тысячу лет. Социально-экономическое значение рыболовства в Баренцевом море и для России, и для Норвегии, да и всей Европы, значительно больше нефтегазовых проектов на шельфе Баренцева моря. К тому же морские живые ресурсы, в отличие от углеводородных запасов, это возобновляемые ресурсы.

Следует учитывать, что Баренцево море — это одно из немногих пока еще не загрязненных морей и рыба и ракообразные, добытые в нем, пользуются повышенным спросом у потребителей как самая чистая морская продукция из северного холодного моря Арктики. Потерять этот брэнд — значит лишить работы десятки тысяч рыбаков и рыбопереработчиков России, Норвегии, Исландии, Фарерских островов, Гренландии и других стран.

Как показывает мировой международный опыт, остановить развитие нефтегазовых проектов почти невозможно. Тем более Договор 2010 г. по существу открыл шлагбаум для нефтегазовой гонки не только Норвегии и России, но и почти 40 государствам, членам Договора о Шпицбергене 1920 г.

В связи с этим крайне необходимо принять особые стандарты при разведке и добыче углеводородных ресурсов, прежде всего в Баренцевом море. При этом следует отдать приоритет традиционному виду деятельности — рыболовству.

Северо-западный сектор Арктики и особенно Баренцево море имеет огромное стратегическое значение для России, как единственное морское пространство со свободным выходом в западном направлении — в Атлантический и Мировой океан. Расположенный на Кольском полуострове незамерзающий порт Мурманск позволяет круглогодично базировать здесь торговый, рыболовный, ледокольный атомный флота и ВМФ России. Одновременно Баренцево море и Северный Ледовитый океан обладает значительными природными ресурсами и прежде всего морскими живыми и углеводородными. Не меньшее значение Северный Ледовитый океан имеет и для формирования климата европейской-азиатской части России.

Из двух видов природных ресурсов — морских живых и углеводородных — последние только начинают вовлекаться в промышленное использование. Что же касается морских живых ресурсов, то они уже более трех столетий используются человечеством и, прежде всего прибрежным населением России и Норвегии в Баренцевом море как для внутреннего потребления, так и для поставок на внешний рынок. В послевоенный период именно для использования морских живых ресурсов в обоих прибрежных баренцевоморских государствах была сформирована мощная рыбная промышленность, которая позволяет в зависимости от состояния запасов ежегодно добывать от 2–3 до 4–5 млн. т высококачественного сырья для выпуска разнообразной пищевой и технической продукции. Среднегодовой общий вылов морских живых ресурсов в Баренцевом море за последний полувековой период составил 2,7 млн. т. В силу своих биологических особенностей (миграций по всей площади Баренцева моря, образованием промысловых скоплений в различных районах моря в зависимости от состояния запасов и гидрологического режима; пространственное разграничение нерестилищ и нагульных ареалов и т. д.) морские живые ресурсы неделимы по площадям этого моря, а их рациональное использование рыболовством требует применение единых научно обоснованных мер по управлению их запасами. Именно такой подход и был выработан рыбаками и учеными Советского Союза (России) и Норвегии, который применяется при эксплуатации баренцевоморских морских живых ресурсов и в настоящее время. К тому же эти ресурсы, в отличие от углеводородных ресурсов, возобновляемые и они, могут использоваться вечно.

Что же касается углеводородных ресурсов Баренцева моря их запасы, оцениваются как значительные. Так, только одно месторождение открытое советскими геологами в 80-е гг. — свод Федынского, расположенный в районе разграничения, оценивается до 3 млрд т у. т. Однако они, во-первых, исчерпаемы и, во-вторых, в связи со своей неподвижности, они могут быть разделены как по площадям, так и между претендующими на их владение сторонами.

Безусловно, эти две конкурирующие отрасли — рыболовная и нефтегазовая — оказывали свое влияние на весь переговорный процесс при разграничении 200-мильных исключительных экономических зон и континентального шельфа между Россией и Норвегией в Баренцевом море.

В настоящее время, когда Договор 2010 г. вступил в силу, можно констатировать, что российское политическое руководство, основываясь на рекомендациях переговорщиков, приняло ошибочное решение о предпочтении интересов нефтегазовой отрасли по сравнению с интересами рыболовной отрасли. Это оказало свое влияние как при определении окончательных координат линии разграничения и целого ряда принципиальных положений самого Договора 2010 г., так и на Приложения 1 к нему, относящего к сотрудничеству между Россией и Норвегией в области рыболовства.

Российская сторона, участвующая в переговорах с норвежской стороной, не использовала при определении прохождения линии разграничения свое преимущество в отношении протяженности береговой линии, положений Договора о Шпицбергене 1920 г., исторически сложившуюся границу Полярных владении России 1926 г., международную практику по временному применению в целях рыболовства «Смежного участка» и целый ряд других выгодных для нас аргументов.

В результате такого решения отечественное рыболовство потеряло значительные по площади районы промысла «сидячих видов», находящиеся между границей Полярных владений России 1926 г. и линей разграничения. Кроме того, дальнейшее продолжение нашего рыболовства в районе, подпадающем под действие Договора о Шпицбергене 1920 г., во многом зависит от согласия на это норвежских властей и с соблюдением установлены ими мер регулирования рыболовства и безусловно под их контролем. Последнее следует из анализа ряда положения Договора 2010 г. Неоправданным ни с экономической, ни с правовой точки зрения «приобретение» нами так называемого «Специального района». В результате чего на отдельном участке наша внешняя граница исключительной экономической зоны расположена на расстоянии в 223 мили при установленном лимите согласно Конвенцией ООН по морскому праву 1982 г. в 200 миль. Этот «Специальный район» площадью всего-то в 3,4 кв. мили никогда в прошлом и в настоящее время не имел какого либо значения для отечественного рыболовства. Нет в нем и углеводородных ресурсов. Возникает вполне логичный вопрос: «А с какой целью мы на это пошли?» Ведь неминуемо последует соответствующая реакция тех государств, которые являются приверженцами положений Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. и которые будут обвинять Россию в необоснованном посягательстве на открытую часть Баренцева моря. Ссылки на то, что это произошло в результате добровольной передачи норвежской стороной российской стороне якобы части ее экономической зоны, не выдерживают критики. Как известно Норвегия ни фактически, ни юридически никогда не владела этим «Специальным районом». Этот участок моря с момента введения в 1976–1978 гг. в Баренцевом море 200-мильных зон всегда находился за их пределами и относился к открытой его части — к анклаву. Подменено в целях временного применения для рыболовства понятие «Смежного участка» на «Спорный район», а сам период временного применения установлен всего в 2 года вместо 10–15 лет, как на этом настаивали рыбаки, да и имеющиеся по данной проблеме международные прецеденты.