Русская политическая эмиграция. От Курбского до Березовского - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Щербаков cтр.№ 50

Грянувшая в России в 1905 году революция изменила обстановку в эмигрантской среде. Как всегда случается, революция началась неожиданно. И потребовалось принимать решения в весьма запутанной ситуации. А ведь, как оказалось, никто из сидевших за рубежом революционеров понятия не имел, что именно необходимо делать? К тому же, за границей стали появляться новые персонажи, порожденные уже непосредственно революцией…

«Айне колонне марширен, цвайне колонне марширен»

К 1905 году в РСДРП вовсю продолжались внутренние разборки. Ленина ненавязчиво вытеснили из «Искры», затем его вышибли и из Центрального комитета РСДРП.

«Принимая во внимание 1) что тов. Ленин уже около года фактически не принимает никакого участия в работе ЦК, 2) что в последнее время это уклонение от сотрудничества превратилось в систематическую кампанию против ЦК… ЦК постановляет не считать тов. Ленина в числе своих членов, ни членом Совета Партии и довести о настоящей резолюции до сведения тов. Ленина и Совета Партии».

Причина такого поведения Владимира Ильича была в том, что ЦК был настроен на примирение большевиков и меньшевиков. А вот Ленин был резко против. Собственно говоря, он занимался «фракционной деятельностью», той самой, с которой впоследствии так упорно боролся. Главной целью Ленина был созыв партийного съезда, на котором он рассчитывал протащить свою линию. Нельзя сказать, что сторонников большевиков было в партии больше. Но они были активнее. Большевики в конце 1904 года выпустили такой документ:

«Заграничная часть партии, где кружки отличаются сравнительной долговечностью, где группируются теоретики различных оттенков, где решительно преобладает интеллигенция, – эта часть партии должна была оказаться наиболее склонной к точке зрения „меньшинства“. Поэтому там оно и оказалось вскоре действительным большинством. Напротив, Россия, где громче слышится голос организованных пролетариев, где и партийная интеллигенция в более живом и тесном общении с ними воспитывается в более пролетарском духе, где тяжесть непосредственной борьбы сильнее заставляет чувствовать необходимость организованного единства работы, – Россия решительно выступила против кружковщины, против анархических дезорганизующих тенденций. Она определенно выразила это свое отношение к ним в целом ряде заявлений со стороны комитетов и других партийных организаций».

Что касается ЦК, то он был против созыва съезда, справедливо полагая, что это приведет к новому витку противостояния.

Вокруг всего этого дела бегали представители Интернационала. Им происходящее шибко не нравилось. Еще бы! То, что в России накаляется обстановка, ни для кого секретом не являлось – а потому события в стране привлекали внимание людей левых взглядов во всем мире. А тут оказывалось, что революционеры, вместо того, чтобы бороться за счастье трудового народа, отчаянно ругаются друг с другом. Так что европейские товарищи бегали вокруг русских социал-демократов с призывами: ребята, давайте жить дружно…

Неизвестно, чем бы это всё закончилось. Положение у большевиков было не слишком веселым. Дело в том, что Ленин являлся единственным среди радикалов, кто мог бы сойти за теоретика и грамотного публициста. А 1905 год – это не 1917-й, когда хватило нескольких «стреляющих» лозунгов. Тогда требовалось как-то свои взгляды обосновывать. К тому же Ленин отнюдь не являлся самым заметным деятелем РСДРП. Когда говорили «социал-демократ», то подразумевали прежде всего Плеханова и Аксельрода. Но тут большевикам помогла… питерская охранка.

Центральный комитет РСДРП отнюдь не отсиживался за границей, большинство его членов – одни легально, другие нелегально – работали на территории России. И вот 9 февраля [42] 1905 года они устроили заседание в Санкт-Петербурге на квартире известного писателя Леонида Андреева. (Последний, кстати, имел тогда примерно такую же популярность, как сегодня – Борис Акунин. Но, тем не менее, он помогал революционерам.)

На заседание явились незваные гости – жандармы, которые препроводили всех за решетку. На свободе остался только самый дельный из верхушки большевиков – Леонид Красин, который опоздал к началу. Интересно, что Красин являлся стопроцентным практиком и тем ещё экстремистом. Он не уважал фракционную грызню, но всё-таки поддерживал Ленина – как самого деятельного из всех.

Арест Центрального комитета развязал руки большевикам – они с энтузиазмом бросились собирать съезд. Тот открылся 25 апреля 1905 года в Лондоне. Сторонники меньшевиков мероприятие игнорировали, но ленинцам это было уже не слишком интересно.

Кроме организационных моментов, которые нам не слишком интересны, встал главный вопрос современности – о вооруженном восстании. Обсуждение длилось долго. Что оно собой представляло, показывают следующие цитаты.

Воинов (Луначарский [43] ): «“Революции не делают, революция – явление стихийное, не зависящее от воли каких бы то ни было вождей или политических партий“. Эта фраза повторяется очень часто, и, конечно, она выражает собой известную истину. Однако, несмотря на это, она может принести в ближайшем будущем столько же зла, сколько пользы принесла в прошлом. Когда стихийной революции нет налицо, т. е. когда общественно-политические формы не являются стеснительными и хрупкими рамками созревшего для новых форм социального содержания, тогда «фабрикация революций», из каких бы святых побуждений она ни исходила, как бы героически-самоотверженно ни проводилась, является не более как бессознательной провокацией масс. Нет сомнения, что при энергии частичный бунт всегда может быть организован, революция же есть удавшийся бунт, разросшееся в благоприятной атмосфере столкновение народа с отжившими господами положения. Но тот, кто сознательно стремится вызвать восстание, безусловно, страшно рискует, так как, в случае его неудачи, никакой личный героизм не может спасти организаторов восстания от ответственности за бесплодную растрату драгоценных сил. Несомненно, что воля организаторов, даже в том случае, если они представляют из себя широкую партию, может быть по отношению к революции лишь поводом, а не причиной, и все дело в том, имеются ли уже налицо достаточные социальные причины для коренного переворота…

Здесь представляется особенно важным, чтобы в самом начале забастовки, если возможно, даже первыми, – в ней приняли участие работники тех отраслей производства, от которых ближайшим образом зависит непрерывность производственной жизни вообще (как, например, каменноугольные копи, доменные печи и т. п.), и особенно – работники путей сообщения и путей сношения (ж. д., почта, телеграф, порты и пристани и т. д.). По отношению к этим последним отраслям то, что не доделано стачкой, должно быть дополнено непосредственным, планомерно организованным разрушением – порчей полотна дороги, телеграфных и телефонных проводов, мостов и т. п. Специально в городах такое же значение имеют способы освещения, может потребоваться разрушение газовых и электрических проводов, и, наконец, при известных условиях большое значение может иметь даже перерыв водоснабжения, но это, разумеется, лишь по отношению к аристократическим и буржуазным районам больших городов.