Царь грозной Руси - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Шамбаров cтр.№ 43

Но скандал с прошлым разводом был слишком свежим. Еще двух лет не прошло, как из-за Анны целое государство сменило религию. Опять разводиться значило поставить себя в неудобное положение. И Генрих поступил проще. Обвинил жену в супружеской измене. А поскольку супруг был королем, измена приравнивалась к государственной. В 1536 г. парламент единогласно осудил Анну и нескольких лиц, объявленных ее соучастниками. В Англии это обвинение было особенно страшным. По британским законам предусматривался широчайший спектр наказаний за различные вины. За некоторые преступления, например, раздавливали грудную клетку, кладя на нее доску и постепенно нагружая гирями, за другие дела сажали в котел с кипящим маслом. А за государственную измену полагалась «квалифицированная казнь». Преступника вешали, но не до смерти, вынимали из петли, вспарывали живот, выпускали и сжигали внутренности, потом отрубали руки и ноги, и только под конец голову.

Но Генрих VIII не любил «лишних» жестокостей. Своим министрам, осужденным за измену, он смягчал приговоры, их просто обезглавливали. И к жене он проявил такое же «милосердие». Когда королева узнала, что ее не будут потрошить заживо, она засмеялась от радости и объясняла тюремщикам, ощупывая свою шею: «Я слыхала, что палач просто искусник, а шея у меня тонкая». Что ж, палач работу выполнил, ему было не привыкать к разным шеям. А Генрих сделал и другие выводы. В 1536 г. парламент пересмотрел основы англиканский религии, и в ней осталось лишь три таинства: крещение, покаяние и причастие. Венчание вычеркнули, чтобы впредь избегать лишних хлопот. С этого времени брак стал в Англии гражданским актом, и король испробовал новый обычай, женившись на Джейн Сеймур.

В 1537 г. она произвела на свет сына Эдуарда, но от родов не оправилась, через 12 дней умерла. Для Генриха принялись искать следующую жену, и лорд-канцлер Кромвель выдвинул идею политического альянса: чтобы монарх породнился с протестантскими князьями Германии. Они станут союзниками против Карла V, а в будущем выдвинут Генриха на пост императора. Королю проект понравился. Опять же, он сулил разнообразие по сравнению с англичанками. Кромвель повел сложные переговоры среди немецких венценосных особ, и остановился на кандидатуре Анны, принцессы крошечного княжества Клеве. Оформили все юридические договоры, она прибыла в Англию. Но… сразу после свадьбы выяснилось, что брак неудачен. Парадный портрет, по которому Генриха знакомили с невестой, слишком приукрасил ее. А ей было уже 35 лет, для той эпохи немало. Она была очень полной, нездоровой, с квадратным некрасивым лицом, не зря же «в девках засиделась». Короче, семейные отношения не сладились.

Но Анна Клевская оказалась умной женщиной, повторять опыт Болейн не хотела. И она предпочла договориться с мужем по-хорошему. Через полгода после свадьбы оба объявили, что между ними за это время не было физической близости, и их брак был признан недействительным. Анна за такую уступчивость не только уцелела, но получила солидную пенсию, в родное нищее княжество не вернулась и доживала век в Англии в свое удовольствие. Зато Кромвель, так «удруживший» королю с невестой, впал в немилость, и этим воспользовался его враг, герцог Норфолкский Говард. Он подсунул начавшему уже дряхлеть Генриху свою 19-летнюю свеженькую дочь. Монарх загорелся, и Екатерина Говард стала его пятой женой. Кромвеля, как водится, обвинили в измене и казнили, а папаша новой королевы занял его место.

Что же касается еще одной противницы Карла V, Франции, то ее в данное время лихорадили не столько военные и политические трудности, сколько вопрос о… женских штанишках. Виновницей стала Екатерина Медичи. В ту пору на Западе дамы ездили на лошадях боком, ноги ставили на специальную подвешенную скамеечку. Но Екатерине хотелось показать икры, самую красивую частью ее тела. Она изобрела посадку «амазонкой», одна нога перекидывалась через луку седла. При этом часто задиралась юбка, и Медичи придумала надевать под нее короткие штаны. Это вызвало революцию в женской моде. Новая деталь туалета сразу получила широкое распространение. Но вспыхнули споры, а допустимо ли женщинам носить ее? Проблему штанишек принялись обсуждать в университетах, в церкви, при французском, а потом и при других европейских дворах. В западной мысли 1530–1540-х гг. эта проблема заняла не меньшее место, чем турецкая угроза или Реформация [12].

Хотя жизнь авторши «изобретения» оставалась весьма тусклой и унизительной. Ей с большим трудом удавалось балансировать между куда более могущественными особами, фавориткой мужа и фавориткой короля. Сперва ее взяла под покровительство Диана Пуатье. Она поняла, что такая жена принца Генриха не будет для нее соперницей, даже сама периодически отсылала его из своей постели к супруге. Поучала, что для продления династии ему нужен сын. Но брак 10 лет оставался бездетным. И та же Диана стала убеждать любовника, чтобы он отправил жену в монастырь. Но тут уж в пику Диане вступилась герцогиня д'Этамп, и заставила короля защитить невестку.

Франциск I в этот период впал в полную эротоманию. Ничто другое его не интересовало. Пресытившись обычными развлечениями, он придумывал новые. Возил девиц в лес Сен-Жермен, чтобы понаблюдать брачные игры оленей. Заказывал художникам откровенные картины, а приближенных женщин назначал натурщицами. Устраивал публичные зрелища из родов. Однажды вдруг приказал, чтобы все придворные дамы, в том числе жены министров, сановников, его собственные родственницы пришли на парадный ужин совершенно нагишом.

Правда, здесь очередной раз имеет смысл тормознуть воображение почитателей западного «блеска». Вряд ли это зрелище, как и прочие подобные забавы, которые устраивал король, выглядели слишком соблазнительно. Дело в том, что европейские стандарты красоты в ту эпоху разительно отличались от современных. В XVI в. ценились женщины «рубенсовского» типа. Рыхлые, дебелые, с двойными подбородками и оплывшими складками на теле. В общем-то этому способствовали и условия жизни знатных дам — сидячее неподвижное времяпровождение, обильная жирная пища. Но как раз из-за этого ярко выраженный целлюлит считался признаком «высокой породы». Кстати, а прически были жиденькими и редкими, поскольку волосы выпадали от плохого ухода, недостатка витаминов. Это тоже почиталось признаком красоты, и дамы, не обладавшие таким достоинством, специально выщипывали или подбривали шевелюру, чтобы получить «высокие» или, как их называли, «венецианские» лбы.

Но, как говорится, на вкус и цвет товарищей нет. Европейцам такое нравилось. А уж Франциск I настолько увлекся своими фантазиями, что вообще забросил и управление государством, и войну. Тем более, что дела он считал блестящими. Даже победы одерживались! Потому что все силы Карла V были отвлечены против турок, и французы, почти не встречая сопротивления, смогли захватить Савойю, Ниццу, Пьемонт. Хотя при этом у них совершенно не нашлось денег на армию, и в войска согнали простолюдинов «от сохи». А император, отразив очередную атаку османов, перебросил в Италию 50 тыс. профессиональных солдат и внезапно двинулся с ними на саму Францию. Для сражений с ними ополчение никак не годилось, оно рассыпалось и удирало при первых же стычках.

Но Франциск и его коннетабль Монморанси даже в такой ситуации придумали выход. Они начали отступать, разоряя собственную страну. Жгли городки и деревни, истребляли скот, отравляли и заваливали падалью колодцы, а крестьян угоняли на север. Императору пришлось двигаться по пустыне. Французское подобие войска укрылось в Авиньоне в укрепленном лагере. Карл подступил к нему, однако штурмовать не решился. Его армия уже находилась в бедственном положении, воины умирали от голода и дизентерии, лошади падали. Осажденные тоже вовсю вымирали, и даже похлеще, чем осаждающие, но к Франциску привела подмогу его сестра Маргарита, и полки императора растаяли раньше. Он снял осаду и повел войска к портам. Обратный путь доконал его армию. Современник писал: «Дороги были усеяны мертвыми и больными, лошадиной сбруей, оружием… Можно было увидеть сваленных в одну кучу людей и лошадей, умирающие лежали меж мертвыми».