Сталинградская Богородица - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Шамбаров cтр.№ 133

Ну а к Герингу в Баварию прилетел генерал Коллер и сообщил – Гитлер намерен до конца оставаться в Берлине. Значит, он обречен. Стал уговаривать Геринга принять на себя руководство Германией и начать переговоры с Эйзенхауэром. Рейхсмаршал колебался, советовался с юристами, с рейхссекретарем Ламмерсом. Извлекли закон от 29 июня 1941 г., согласно которому преемником Гитлера в случае его гибели определялся Геринг. Сошлись, что в данной ситуации можно считать – закон вступает в силу. 23 апреля Геринг отправил Гитлеру запрос: если фюрер остался в Берлине и не может руководить военными и государственными делами, то согласен ли он, чтобы рейхсмаршал принял власть на себя? А если до 22 часов ответа не последует, то «я буду считать само собой разумеющимся, что Вы утратили свободу действий и что возникли условия вступления в силу Вашего декрета».

Запрос был выдержан в очень верноподданнических тонах. Но Борман воспользовался им, чтобы подвести мину под Геринга. Преподнес Гитлеру, будто «наци номер два» предал его, прислал ультиматум. Сперва на фюрера даже это не подействовало, он устало махнул рукой: «Хорошо, пусть Геринг вступает в переговоры о капитуляции. В конце концов, не имеет значения, кто этим займется». Но Борман настойчиво и умело подкрутил озлобление Гитлера, последовала вспышка бешенства. Родился приказ, что Геринг за «государственную измену» заслуживает смерти и лишь с учетом прежних заслуг его милуют, лишая всех должностей и званий. Впрочем, Борману этого тоже показалось мало, он от себя приписал в Баварию эсэсовскому начальству, чтобы Геринга арестовали.

Но одновременно с Герингом и Гиммлер рассудил, что с фюрером, оставшимся в Берлине, можно больше не считаться. Взялся уверенно прокладывать мосты к американцам. На роль посредника вызвался вице-президент шведского Красного Креста (и видный масон) граф Бернадот. Через него и министра иностранных дел Швеции Гюнтера Гиммлер передал Эйзенхауэру декларацию о капитуляции на Западе и продолжении войны на Востоке. Бернадот и Гюнтер согласились выполнить подобную миссию. Условия о продолжении войны с русскими они сочли вполне нормальными. Бернадот загорелся самолично ехать к Эйзенхауэру, и Гиммлер почему-то был уверен в успехе. Обсуждал с Шелленбергом, как ему назвать новую правящую партию, когда он окажется во главе государства. Сошлись на названии «Партия национального единства». Рейхсфюрер СС был озабочен и тем, как ему правильнее себя вести при встрече с Эйзенхауэром: «Должен ли я только поклониться или надо подать ему руку?» И тут как раз прилетело известие о смещении Геринга! Гиммлер вообще окрылился. У него не осталось весомых соперников! Он выдвигался на роль законного преемника фюрера!

А 25 апреля произошло сразу несколько знаменательных событий. Войска 5-й гвардейской армии 1-го Украинского фронта вышли к Эльбе и встретились с американцами. Переплывали через реку на лодках. Некоторые бросались даже вплавь. Политики и политиков здесь не было. Встретились союзники! Друзья! Дорогие, долгожданные. Обнимались, знакомились, появлялись фляжки с виски и водкой. Остатки территории Третьего рейха теперь были расчленены надвое.

И в этот же день замкнулось кольцо советских войск вокруг Берлина. В городе оказалась заперта довольно крупная группировка – не менее 200 тыс. бойцов, 3 тыс. орудий, 250 танков. Но гарнизон был совсем не лучшего качества. Растрепанные дивизии 56-го танкового корпуса, разрозненные подразделения пехоты и эсэсовцев. А к ним добавились солдаты противовоздушной обороны, охранные части, пожарные, полиция, старички и мальчишки фольксштурма, сводные отряды из штабных работников, недолечившихся раненых. На командира 56-го корпуса Вейдлинга Гитлеру тоже насплетничали – дескать, изменил. Раскипятившийся фюрер приговорил его к смерти. Но Вейдлинг не побоялся явиться в рейхсканцелярию, встретился с фюрером и полностью оправдался. Неуравновешенная натура метнулась в противоположную сторону, и Вейдлинга объявили одним из немногих «верных», назначили командовать обороной Берлина.

Но эта оборона уже рушилась. С разных сторон по улицам продвигались шесть армий 1-го Белорусского фронта и три армии 1-го Украинского. Дорогу прокладывала артиллерия всех калибров от легоньких «сорокапяток» до гаубиц «особой мощности» – в штурме участвовал дивизион орудий калибром 280 мм, вес снаряда составлял 256 кг. Бомбежками и обстрелами в Берлине были разбиты правительственные и военные радиостанции. Чудом уцелела лишь флотская линия связи. Через нее рейхсканцелярия кое-как поддерживала связь с внешним миром. А сведения о положении на фронтах и даже в самом Берлине черпали из западных радиопередач, сводок Советского информбюро.

В воздухе господствовала русская авиация. Знаменитая летчица Ханна Райч и ее муж генерал Грейм сумели проскочить на маленьком спортивном самолете. Над городом их все-таки подбили, Грейма ранили, но Ханна сумела приземлиться на изрытой снарядами улице. Они стали последними, кто попал к Гитлеру извне. В этот день, 26 апреля, русские снаряды стали падать на саму рейхсканцелярию, рвались во дворе. Фюрер разбушевался, требовал выявить и подавить советские дальнобойные батареи. От него скрыли, что обстрел вели уже не дальнобойные, а обычные полевые орудия. Войска Жукова и Конева приближались к правительственным кварталам. Ханна Райч убеждала фюрера, что сумеет вывезти его на своем самолетике. Он отказывался. Заходился в истериках, проклинал свой народ и армию, якобы предавших его.

Через несколько минут забывал об этом, требовал узнать, где находятся армии Венка, Гиммлера, Шернера, поторопить их. Впрочем, не только сам фюрер не желал покидать Берлин. Его настроение умело поддерживали двое самых «верных» соратников, Геббельс и Борман. Они опасались выпустить Гитлера из-под своего влияния! Силились, чтобы именно они очутились в роли наследников. Причем тешили себя иллюзиями – когда не станет Гитлера, можно будет сыграть на этом и заключить перемирие с русскими. Специально удержали в бункере начальника Генштаба Кребса – он до войны служил военным атташе в Москве, хорошо знал русских, изучал их язык [79].

28 апреля всех ошеломило известие об измене Гиммлера. Его предложение о мире, переданное Эйзенхауэру на обломках рейха, было настолько глупо, что западные державы его не просто отвергли. Об этих предложениях как о каком-то курьезе раструбила радиостанция «Би-Би-Си». Для Гитлера это было страшным ударом. Его «верный Генрих» тоже предал! Зато для Геббельса с Борманом сообщение стало настоящим подарком! Самый могущественный их конкурент так неосторожно подставился! Они выходили на первый план. Но живой Гитлер был им больше не нужен. Он мешал предпринять собственные политические шаги. Фюрера принялись подталкивать к самоубийству.

Между тем Берлин превращался в развалины. Остатки гарнизона стиснули с двух сторон на узкой полосе, 15–20 км по фронту и 2–3 км в ширину. Ее, в свою очередь, начали разрезать на части. Бои шли не только на поверхности, немцы использовали для передвижений и вылазок тоннели канализации и метро. Туда же, на станции метро, укрыли госпитали, стекались прятаться от обстрелов многие тысячи горожан. Но и советские солдаты обнаружили подземные коммуникации. Штурмовые отряды двинулись по тоннелям, очутились совсем рядом с рейхсканцелярией. Узнав об этом, Гитлер распорядился взорвать шлюзы, в метро хлынула вода реки Шпрее. Захлебывались скопившиеся там берлинцы, раненые. Немецких солдат утопили гораздо больше, чем русских. Зато предотвратили прорыв, отсрочили развязку на день или два.