Путин после майдана. Психология осажденной крепости - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Чеснокова cтр.№ 4

Лидеры основных течений российской оппозиции – Гарри Каспаров, Сергей Удальцов и Алексей Навальный встретились с журналистами в петербургском пресс-центре «Росбалта». Тема встречи не была обозначена, но и так понятна: куда идти дальше после переизбрания Путина на новый срок.

Гарри Каспаров – человек так называемых либеральных взглядов, всей своей жизненной историей во многом ориентированный на Запад и, надо думать, связанный с эмигрировавшим туда капиталом. Хочу сразу сказать, что не вижу в этом ничего плохого. Таких людей в России немало – Запад остается страховочным тросом для очень многих, столкнувшихся с особенностями суверенной демократии. Но надо понимать, с кем имеешь дело, кого представляет тот или иной человек.

Сергей Удальцов – глашатай левого поворота и романтического социализма, восприемник образа жизни, свойственного революционерам-мятежникам. Он убежден, что при свободном выборе страна сдвинется влево, и тогда удастся положить предел разгулу бессовестного частного капитала.

Наконец, главный герой виртуального пространства – Алексей Навальный – идеологически недопроявленный борец со злом и ложью режима. Именно он в максимальной степени отражает настроения политической активной части общества, не заостряющей внимание на какой-либо политико-экономической платформе, а просто выступающий за честность, против вранья и воровства. Навальный, в общем, так и формулировал: «Мы тут не за какой-то определенный путь развития страны, а за то, чтобы выборы проходили честно. Кого народ выберет, тот пусть и будет. Вот у нас разные взгляды, мы между собой и будем соревноваться. Кто окажется убедительнее, сильнее, умнее, ближе интересам людей, тот и победит». Каспаров и с Удальцов в ответ кивали. Причем Каспаров даже высказался в том смысле, что не видит для себя ничего невероятного в том, чтобы проголосовать за Зюганова (сказали бы ему это в 1991 году!).

Навальный кажется человеком абсолютно искренним. И вполне можно его понять, когда он говорит, что нынешние выборы – это уже априори не выборы, а какое-то другое мероприятие. Потому что в стране нет реальных партий, нет свободы политической жизни, нет равного доступа к СМИ и т. д.

Но почему всего этого нет? Потому что Путин запретил? Или по каким-то более глубоким причинам общественно-исторического свойства? В западных странах конкурентная политическая система сложилась на основе постепенно развившейся способности масс людей находить баланс общественных интересов разных групп. Этот баланс немного подправляется государством, но, когда государственный аппарат вдруг временно выходит из строя, как, например, в Бельгии, которая недавно жила без правительства, ничего никуда не смещается, люди поддерживают внутренний порядок автоматически. В России ситуация совершенно иная. У нас такого умения находить баланс еще не выработалось – каждый тянет одеяло на себя, пока не оказывается, что одеяло разорвали в клочья.

По-видимому, умение выстроить внутреннюю структуру жизни тесно связано с психологическими особенностями людей, складывающимися и укореняющимися веками. Выработать такой склад жизни намного проще на небольшой территории с национально-однородным населением, как это и происходило в Европе. России же, в которой сотня с лишним национальностей с разными историческими судьбами живет на огромных территориях, находящихся в совершенно разных природных зонах, научиться находить консенсус архисложно. Декретом людей ладить друг с другом не научишь. В ситуации, когда общество разрознено, остается только два варианта: либо жесткая авторитарная власть, скрепляющая все это хозяйство железными обручами, либо развал государства на части.

* * *

Что такое свободные выборы в стране, где нет политической структуры, партий, не удалось построить нормальную правоохранительную систему, судебную власть? Свободные выборы в такой ситуации – это борьба в публичном пространстве тех структур, которые объективно есть, хотя и не на виду. Прежде всего – крупного капитала, который, естественно, захочет получить место во власти, чтобы защитить и укрепить свои позиции. Ну и не в последнюю очередь – криминализированных структур, тесно связанных с так называемыми «силовиками». Вот кто будет бороться на выборах. А вовсе не идеалисты вроде Удальцова с Навальным, которые могут рассуждать о том, о сем, только пока нет реального дележа общественного пространства и имущества. Дальше их либо пристегнут к телеге чьих-то интересов, либо грубо уберут со сцены. Намного грубее, чем это пробуют сделать нынешние власти. Свобода в наших условиях – это неограниченное право сильного.

Если мы хотим изменить общественный и политический уклад страны, надо бороться за создание структуры политических партий, отражающих интересы реально существующих в стране групп, надо работать в этих партиях, надо учиться находить консенсус интересов, и тогда создастся обстановка для проведения относительно свободных выборов. А сейчас проводить выборы в пустом поле российской общественной жизни не просто бессмысленно, но и опасно. Потому что выбирать мы будем котов в мешке. По-хорошему, выборы вообще должны начинаться снизу: в районах, поселках, городах кандидаты должны проходить жесткую школу работы с людьми, поиска баланса интересов, проходить проверку на честность, на готовность работать без «левака», на деловую хватку, умение выстраивать административную работу, создавать команду.

России развитие институций локальных выборов необходимо как воздух. И моя главная претензия к нынешней власти – в том, что вместо того, чтобы вести эту тяжелую, но необходимую работу, власть пошла по пути бюрократизации и вытеснения нас, «неудобных» граждан, из общественной сферы. В результате бюрократия, почувствовав свою важность для вертикали, окрепла, обнаглела и стала поедать государство изнутри. И сделать с этим что-либо власть, похоже, оказалась неспособна.

Мне кажется, это вообще главный вопрос текущего момента: есть ли еще запас способности к модернизации у нынешней власти. Может ли Путин начать реформировать общественное пространство, внедрять в него элементы реальной выборности и сменяемости чиновников всех рангов и мастей, начать формирование политической структуры. На словах – вроде да, обещает. Но понимает ли он абсолютную необходимость таких действий? Понимает ли, что счет идет на месяцы? Моральная деградация нашего общества зашла слишком далеко.

Если бы оппозиция своим давлением добилась вектора развития государственного строительства в эту сторону – это было бы колоссальное достижение. Провести же сейчас реальные, по-настоящему отражающие интересы большинства выборы Госдумы и президента просто невозможно. Для того, чтобы накопить информацию о реальном качестве тех или иных политиков и партий, нужно время и возможность для них проявиться не в Интернете и не в теледебатах, а в работе.

Выиграет партия Навального выборы мэра Новгорода, поработает там его команда с ним во главе 3–4 года, а партия Удальцова это же время поработает, скажем, во Пскове – вот тогда о чем-то можно будет судить. Может, они и сами после этого идти «во власть» не захотят. А может, напротив, превратят Новгород и Псков во флагманы строительства развитой и честной России, а придя в Кремль – совершат исторический поворот.