После капитализма. Будущее западной цивилизации - читать онлайн книгу. Автор: Константин Фрумкин cтр.№ 4

Мотив войны — даже самой страшной войны — может оказаться бессмысленным или тайным, но объективные и масштабные последствия войны спрятать гораздо труднее, чем намерения главнокомандующих. А главное последствие иракской войны для самого Ирака заключается в том, что эта ближневосточная страна стала ближе к системе глобализующейся западной цивилизации. Война расчистила систему экономического и культурного общения с западным миром и таким образом «вовлекла» Ирак в объединяющееся, глобализующееся человечество — человечество, объединение которого происходит, конечно, при культурном доминировании Запада, однако при вполне суверенном соучастии других регионов мира.

Можно вполне согласиться с мнением английского социолога Зигмунда Баумана, который, говоря об операции «Буря в пустыне», а также об операции НАТО в Косове, заметил: «Территориальные приобретения не являются целью этих войн; напротив, нападавшие более всего остерегались и тщательно избегали вторжения и взятия территории под свой контроль; предотвращение такого хода событий было главным, а возможно, и решающим фактором в стратегических расчетах. Целью войны было заставить врага, противящегося открытию своей территории «глобальным силам», подчиниться, но при этом обязать его нести ответственность за текущие повседневные дела, оставляя ему необходимые ресурсы, позволяющие поддержать привлекательность и приспособленность территории для мирового и финансового капитала и в то же время недостаточные для осуществления новых попыток превращения страны в неприступную крепость. Целью нового типа «глобальной войны» выступают не территориальные приобретения, а открытие дверей, остававшихся закрытыми для свободного перетока глобального капитала. Перефразируя Клаузевица, можно сказать, что такая война — это прежде всего продолжение свободной всемирной торговли иными средствами».

Ясно, что США своими войнами трудится для будущего объединенного человечества, на «новый мировой порядок», доведенный до состояния мирового государства, однако кто может дать гарантии, что в этом «объединенном человечестве» США будут доминировать? Даже сегодня, когда у США никто не оспаривает статус «единственной сверхдержавы», нет никаких данных об увеличении влияния США на Японию, Китай, Евросоюз, да даже и на Россию. Если отбросить все исторически бесполезные и не вызывающие зависти мудрых текущие выгоды и попытаться максимально далеко, насколько возможно, вглядеться в туманное грядущее, то можно с уверенностью сказать, что США своими войнами не столько укрепляли свою власть над миром, сколько вполне бескорыстно приближали объединенное мировое государство. США в мировой политике сознательно или бессознательно играют роль «тарана» и «ледокола» мирового государства, в котором они сами, быть может, займут место одной из провинций.

Нет ни малейших оснований путать это будущее мировое государство с американской империей, которой иногда пугают публику антиглобалисты. Да, если бы в результате какого-то чуда или в результате немыслимой мировой войны мировое государство возникло сегодня, оно, вероятно, обладало бы многими чертами, позволяющими сказать, что оно создано специально под американские интересы. Но мировое государство возникнет не сегодня и не завтра, оно должно созреть, и созреет оно, в частности, тогда, когда его создание санкционируют многие независимые от американцев центры силы.

Если угодно, создание мирового государства— это не вполне осознаваемый самими американцами «национальный проект» Соединенных Штатов.

И Россия во времена своей удивившей мир революции, и США сегодня были элементами общемирового исторического процесса, и только исходя из него можно объяснить их лидерство. Лидером называют того, кто идет впереди. Лидер ведет за собою. Страна-лидер ведет за собою человечество или его значительную часть, пролагает и показывает ему дорогу, но в конечном итоге она работает не на себя, а на человечество, хотя, конечно, и извлекает из своего лидирующего положения какие-то исторически мелкие выгоды. Лидер — это не более чем орудие коллективного развития, даже если, как это имело место в случае с советским социализмом, выбранный путь развития сравнительно быстро оборвался.

В этом можно увидеть то, что Гегель называл «хитростью разума», когда люди помимо своей воли становятся орудием исторического фатума. Впрочем, в этой «хитрости разума» нет ничего мистического. Здесь проявляются примерно те же закономерности, какие используют химики при нагревании или встряхивании колбы с раствором. Ни нагревание, ни встряхивание не может заставить химическую реакцию течь именно в том, а не в другом направлении. Характер реакции проистекает из валентности и прочих химических свойств находящихся с колбе ингредиентов. Но нагревание ускоряет взаимодействие между веществами в реторте и, следовательно, ускоряет процессы, которые уже и так намечались потенциально.

Война — это сильнейшее встряхивание исторической «колбы». Война способна мгновенно переместить общество в новую эпоху. Самое главное — война способна серьезнейшим образом ускорить идущий в общественной истории «естественный отбор». Социальные формы, институты и производственные структуры, оказавшиеся недостаточно эффективными и жизнеспособными во времена войны, умирают первыми хотя бы потому, что военная жизнь скудна и экономична и позволяет сохранять лишь самое необходимое — во время войны все перестают поддерживать то, что раньше хранилось как «добрая традиция» и «милая привычка». Еще важнее другой механизм: война разрушает все, все социальные структуры, и эффективные, и неэффективные, но когда приходит пора послевоенного восстановления, то восстанавливать обычно берутся только то, что представляется новым, современным и нужным в первую очередь. Традиции любят поддерживать, однако редко берутся восстанавливать прерванную традицию. Война играет роль социального «скраба», выжигающего все «зачерствевшие» и остановившиеся в развитии узлы социальных отношений.

Это, правда, не значит, что война является наилучшим ускорителем социального отбора, что, то же самое обновление невозможно в мирной жизни благодаря рыночной конкуренции, что сам факт отбрасывания цивилизации и экономики из войны на годы назад позволяет весьма скептически относиться к войне как наилучшему инструменту развития, но— наилучший или нет— это один из важных инструментов. Если говорить о двух мировых войнах, они, во-первых, очистили Европу от многих реликтов и атавизмов феодализма, во-вторых, способствовали ускоренной модернизации промышленности (разрушенной войной и восстановленной часто с нуля) и, между прочим, привели к полной перепланировке крупнейших городов (разрушенных бомбардировками и спланированными заново). Правильная планировка и длинные, многокилометровые проспекты Берлина и Минска могут служить наглядным символом омолаживающего действия мировой войны.

На наш взгляд, вопрос о создании мирового государства является уже практически решенным. Историческая миссия мировых держав во многом будет определяться тем, какую роль они изберут— или «получат» — в этом процессе. Важнейшая стоящая перед человечеством проблема заключается в следующем.

Мощные миграционные процессы размывают этнический субстрат западной цивилизации. В ведущих странах Запада национальная, расовая и религиозная структура населения необратимо меняется: представители коренного населения медленно, но верно превращаются в меньшинства. Процесс этот опять же не является событием в национальной истории каждой из западных стран. Это общемировая тенденция, отражающая изменение структуры населения планеты и являющаяся следствием корреляции между уровнем рождаемости, экономическим развитием и долей городского населения. Какое-то время западный социум может мириться с этими демографическими переменами благодаря механизмам социального неравенства: коренное белое население сохраняет доминирующее положение в политических, экономических и общественных структурах, и, благодаря этому, характер общественных отношений, политическая и правовая система, уровень коррупции остаются более или менее неизменными. Но рано или поздно потомки выходцев из Африки, Азии и Океании начнут проникать во все институты, и предотвратить это невозможно: никакая актуальная мощь, ни богатство, ни сила, ни оружие, ни самые оголтелые формы ксенофобии не могут в исторической перспективе противостоять постепенным диффузным процессам. Следовательно, начнется смена национальной структуры элиты.