Если б я был русский царь. Советы Президенту - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Сатановский cтр.№ 16

В российской управленческой команде, которую можно назвать поколением Путина, есть разные люди. Не все они любят друг друга, как индивидуально, так и в коллективном качестве. Далеко не все – профессионалы, преданные делу ради дела, а не ради торжества собственных или групповых интересов. Некоторое число профессионалов в этой команде есть, и кое-кто из них мог бы украсить элиту любой страны. Отличительная черта их шефа: Путин, вне зависимости от того, президент он или премьер-министр, с трудом расстается со своими людьми. Даже едва терпя некоторых из них, он, как правило, терпит их бесконечно долго. Особенность эта не слишком помогает делу, хотя полезна для атмосферы коллективной работы, убирая сиюминутную суету и кадровую чехарду, которой славились 90-е. Нельзя не отметить при этом, что и в правительстве, и в администрации президента, и в числе губернаторов есть люди всех национальностей: русские националисты соседствуют с евреями, немцами и другими «нацменами». Их национальность никого в России не волнует, впервые с краткого периода, уместившегося между концом Гражданской войны и началом сталинской национальной политики. Впрочем, в упомянутые времена важным было социальное происхождение, которое сегодня никого не волнует тем более. Несомненно, тот простой факт, что в России все чиновники и политики – бизнесмены, является основой для злоупотреблений. Он же, однако, является лучшей гарантией отсутствия в обозримом будущем перспектив для революционных потрясений, последствия которых, как хорошо известно, куда хуже любых начальственных злодейств. Передел собственности возможен, отмена – нет. Борцам за чистоту идеи от этого не лучше, но компартия, как претендент на власть, в России при Путине скончалась, и в большой мере это было сделано усилиями его команды. Кому – мелочь, но тем, кто внимательно следил за ее эволюцией в 90-е годы, – большой подарок.

Путин – несомненный прагматик, в первую очередь в вопросах экономики и международной политики, контактен, терпелив и легко завязывает отношения – деловые и человеческие. Последним помогает то, что у него нормальная семья и, в отличие от его предшественников, члены его семьи не являются «игроками» российского политического поля. Россия для него – часть современного мира, включающего Запад как ее партнера, с которым могут быть разногласия, но нет несовместимости. При этом он предпочитает поддерживать реальный суверенитет, основанный на свободе рук в завязывании любых международных контактов или альянсов, и в этом мало отличается от любого руководителя крупной страны. Путин готов уступать в случае необходимости, хотя может стоять до последнего (как в Чечне), мириться с поражениями и налаживать отношения со своими недоброжелателями, если это необходимо для дела (как на Украине), и спорить с союзниками, не порывая с ними (как с США из-за Ирака или Сирии). Чего он не может – общаться спокойно с недоброжелательно настроенной прессой. Впрочем, в России его находящиеся на грани фола, а иногда и переходящие ее ответы журналистам большую часть избирателей устраивают. Следует отметить, впрочем, что выдержка в общении с прессой, доведенная до британского уровня, является редкостью не только в России. Судя по блистательным репортажам язвительного Андрея Колесникова, публикуемым в умеренно оппозиционном «Коммерсанте», Путин часто опаздывает на протокольные мероприятия и приемы. Однако по сравнению с тем, какие чудеса происходили на публике с первым президентом России, он ведет себя достойно и профессионально – немало для первого лица страны, по поведению которого судят о ней и ее жителях. Возможно, на это влияет пристрастие к здоровому образу жизни. На протяжении десятилетий жители России привыкли обожествлять или стесняться своих руководителей. Путин не слишком озабочен анекдотами о себе, хотя явно не является небожителем. Интернет-сайт «Владимир Владимирович. ru» свидетельствует о первом, а демонстративный кретинизм деятельности «Идущих вместе» и «Наших» подчеркивает второе.

В вопросах, которые для него по-настоящему принципиальны, Путин ведет себя гораздо жестче, чем Ельцин, на многое просто не обращавший внимания. История его столкновения с олигархами показала, что любое давление на него приводит к результатам, прямо противоположным тем, ради которых это давление предпринималось. Впрочем, о том, чем кончается конфликт больших денег и сильной власти, писал еще Фейхтвангер. История же отношений денег и власти в имперской на протяжении всей своей истории России вряд ли могла подвигнуть любого сколь бы то ни было образованного человека к идее о том, что отношения эти могут внезапно начать соответствовать стандартам бюргерских Голландии или Соединенных Штатов Америки. В итоге ряды граждан Израиля и Великобритании пополнили олигархи и топ-менеджеры мирового уровня, а государственный и окологосударственный телевизионный эфир в России чрезвычайно испортился, преисполнившись, в итоге «улучшения» 1-го и 2-го каналов и передела НТВ, оптимистического идиотизма и поскучнев до крайности. Хорошее общероссийское телевидение стало в итоге щепкой, отлетевшей в процессе рубки леса. При всем том частые обвинения в грядущей или уже наступившей диктатуре, звучащие в адрес действующей «вертикали власти», странно звучат, поскольку Интернет, радио и печатные СМИ, которые, по Ленину, как раз и являются «коллективным организатором масс», критикуют кого и что угодно в любой форме.

Обвинения в уничтожении оппозиции, как правой, так и левой, вызывают смешанные чувства. За купирование оппозиции левой нужно скорее поблагодарить, поскольку очередная коммунистическая революция, пусть даже имеющая вождями не Троцкого и Ленина, а существенно более мелких по масштабам усекновения глав Зюганова и Анпилова, Россию могла только окончательно добить. Что же до оппозиции правой, то последовательные приверженцы «яблочного спаса» слишком долго с унылой последовательностью повторяли вслед за язвительно-мрачноватым лидером: «Все плохо будет, пока власть не получим, тогда и исправим, что можем, если еще не поздно, а как исправить – никому не скажем». На протяжении длительного времени это вызывало у потенциального электората любые желания, кроме желания за них голосовать. Это же касалось и многоглавого дракона СПС, представшего напоследок перед ошалевшими избирателями в предвыборном ролике в виде белого самолета, набитого его сопредседателями и летящего, похоже, в известном каждому русскому человеку направлении, вслед за фанерой, поднявшейся из колхоза имени Рабиндраната Тагора. О кудрявом масоне, «золотом жирафе» и прочих экзотических фигурах умолчим из жалости. Вмешиваться в судьбу такой оппозиции Путину было совершенно незачем, поскольку ситуация с ней развивалась точно по Шекспиру, сказавшему «чума на оба ваших дома» за четыре столетия до российских выборов. Борис Березовский другого мнения, но в Москве его помнят достаточно хорошо, чтобы именно его участие в борьбе за демократию в России заставило дистанцироваться от этой борьбы всех, у кого еще существует какой-то порог брезгливости. Путин во многом не прав, далеко не во всем хорош и вообще – не мать Тереза и не херувим с белыми крыльями, но если Березовский – против, то всем остальным имеет смысл быть «за».

Партии в СССР были хорошие и плохие. Самой хорошей была КПСС, руководящая и направляющая сила советского общества, его авангард и строитель коммунизма в отдельно взятой стране в условиях враждебного окружения. Ленин, Троцкий, Сталин. Хрущев, Брежнев, гонка на лафетах, Горбачев. Отдельные перегибы, культ личности, но в целом – наш рулевой. Ура, товарищи! Решения… – го съезда – в жизнь! Комсомолец – на целину! Приходи ко мне на БАМ… Есть у революции начало, нет у революции конца (музыка Пахмутовой, слова Добронравова). Дедушка Ленин. Правый уклон – левый уклон. Беломорканал – кузница нового человека. Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство. Дома старых большевиков. Спецпайки. Спецраспределители. «Они красят стены в коричневый цвет и пишут на крышах слова» – отдельное спасибо Гребенщикову. КПСС была одна. Как мама и как папа. Как солнце в небе. Как Родина. Как жизнь. В ней состояли самые достойные. Чтобы влиться в ее ряды, нужно было выдержать кандидатский стаж или хотя бы погибнуть в бою. Быть лучшим из лучших. Передовиком труда. Представителем рабочего класса или трудового крестьянства. На худой конец – трудящейся интеллигенции, но это уже плохо и по очень жесткой процентной норме. Иметь правильное классовое происхождение. Правильные взгляды. Рекомендации. Моральный облик. Ни в коем случае не посещать церковь, мечеть и уж тем более синагогу. Не иметь родственников за границей и на оккупированных территориях, или если были, то чтобы в партизанском движении. Или чтоб как Марина Влади, прогрессивная, знаменитая и красивая. Или наследник миллиардера – не у одного Онассиса дочь не замужем. Наконец, в рамках пролетарского интернационализма национальность должна была соответствовать. Меньшинства приветствовались – но не все. Аптекарские дозы репрессированных народов, от балкарцев до немцев, чтобы очень отдельные их представители в партии были, но в целом чтоб духа их там не было – во избежание. Тяжелая битва с евреями, которые, повинуясь врожденной общественной активности, штурмовали партийные ряды, как косяк лосося, идущего на нерест, прет вверх по реке, против течения и логике, беря перекат за перекатом. Компартии союзных республик – клон старшего брата с национальной спецификой, ети ее в качель. Басмаческие курбаши, петлюровские сотники, бывшие беки, князья и остзейские бароны особенно приветствуются при предъявлении справок о рабочей специальности и пролетарском происхождении. Звонишь Толстому, а домработница: «Их сиятельство граф ушли в ЦК». Понятно, почему Ленин был нужен партии исключительно в Мавзолее, но «вечно живой»: без собственного зомби, как ни шамань, такой террариум единомышленников хрен удержишь.