1993. Элементы советского опыта. Разговоры с Михаилом Гефтером - читать онлайн книгу. Автор: Глеб Павловский cтр.№ 32

Глеб Павловский: Собственно, почему эксперимент в истории неповторим? Мы сталкиваемся с фактом, что эксперимент повторяется. Искусственно, принудительно и в разных вариантах. Я не вижу ни одной ситуации в истории, которая, некогда сбывшись, не проигрывалась бы снова и снова.

Михаил Гефтер: Да, ты можешь поставить вопрос и о русском 1917 годе. Бессмысленно жаловаться на то, что революция вспыхнула не там, где следует, – случившись здесь, она найдет на родине силу сдвинуть весь мир. Империя была велика, чтобы России существовать, не распространяясь. Отказаться от себя она не могла, а чтобы сохраниться, надо было раздвинуться дальше, но как?

Казалось, для нее все кончено, Первая мировая война была поражением Российской империи. Но свойство сохраняться распространяясь обрело новый импульс: евразийский форпост мировой революции имел санкцию двинуться дальше! Революция оказалась самодетерминирующейся силой – взяв опорой Российскую империю с ее экспансионизмом и разрушив ее, она обратила потенциальную энергию в кинетическую. Это еще Плеханов заметил. В Сталине российское предшествование берет верх над коммунистическим первоимпульсом русского человечества.

Я это еще продумаю. Ты принуждаешь меня удержаться в вопрошаемой фазе, и это правильно. Есть, однако, простая потребность: вопрос вопросом, а ведь хочется что-то ответить. Но я убежден в том, что сгустком нынешнего бреда, где люди застряли, остается непоказанность человечества для человека. Более великой, чем человечество, более универсальной и более вдохновенной идеи люди не знали со времен Иисуса. И в ней застряли. Парадокс – люди застряли в идее человечества!

Вообще мы переоценили свою новизну. Последним капитальнейшим пунктом новизны было появление речи.

Вот здесь мой главный к тебе вопрос: а состоялся ли новый «капитальнейший пункт» разрыва? Еще пятьдесят лет тому назад ответить «да» казалось трюизмом – СССР и был общеизвестным местом разрыва. А сегодня? Не исключено, что прежние разрывы с прошлым сгладились внутри более долгого цикла как слабые возмущения. И мы все еще внутри этого долгого цикла. Не пережив твой «капитальнейший пункт», хотя не исключено, что к нему приближались.

К человечеству приближались, конечно. Речь и человечество для Homo sapiens – сопоставимые рубежи. Человечество как рубеж сильно связано со Словом.

Но человечество-то не вышло, с ним покончено в Беловежской пуще.

Оно не состоялось, если сопоставить с первообразом и замахом, зато сформировалось в потенции. Мир миров – это ж не просто моя утопия, тут и Коминтерн, и мировое братство физиков, и ООН, и Ялтинская система.

Погоди. Христианин позапрошлого века знал, точно как коммунист – что идеал попран, заповеди не выполняются. И относился к этому не менее сокрушенно. Ну, может, чуть спокойнее нас. Для Монтескье аморализм человека не основание к ликвидации «империй зла».

Он был спокойнее потому, что христианин – человек исторический. Это интересный пункт. На чем выстроено христианство? Если огрублять? На идее второго пришествия. А оно же не состоялось! Что не помешало христианству набрать гигантскую силу инерции.

Об отсрочках второго пришествия в XVIII веке зубоскалили, как мы в СССР про отсрочки наступления коммунизма.

Да. С одной стороны, это утопия, то есть предположение, опрокинутое в историческую ситуацию. С другой стороны, такова вера Иисуса! Своей жизнью, индивидуально задокументированной, он свершил акт вызволения. Событие и формирует историю, будущее формирует свое прошлое. Детерминация будущим – ведь это и есть историческое прошлое.

Перейдя к коммунизму, можно рассуждать таким же образом. Состоится он или не состоится, был открытый вопрос. Но вопрос, который сформировал конкретику пролога. Можете поносить Ленина, но вам не изъять того, что состоялось. Коммунизм дал допинг нацизму, и он же вскормил антинацистское Сопротивление. А Сопротивление дало Бомбу как символ антифашизма и базис политики послевоенного человечества.

Я обсуждаю твою мысль: можно ли говорить, что все это было внутри какого-то незавершенного цикла? Но когда возникла речь, цикл выделения из предчеловечества тоже не был завершен. Еще царила выбраковка видов.

Давай вынесем предрешенность за скобки – ее или никогда не было, или она всегда возникает как доминанта процесса. Любой человеческий процесс имеет свою доминанту и хранит ее, пока остается собой. Говоря о предрешенности, мы не отрицаем измеримости ее силы, а значит, есть предел доминирования! Раз процесс человеческий, то и ситуацию может разомкнуть человек.

Застывший Мир-ситуацию можно включить в превосходящее мощью целое, сломив местную предопределенность! Соподчинив ту большему циклу. Теоретически неким сверхусилием человек, даже оставаясь в рамках исторического горизонта, может накликать второе пришествие.

Или Христогенез Тейяра.

Да. Человек может сдаться локальной обреченности, а может раздвинуть горизонт до человечества, не покинув места прописки. Разве не прометеев миф русского человечества сформировал нас с тобой? Жизнь можно расширить. Сколь угодно! Всегда.

Да, да. Человек может стать больше себя самого. То, что люди нашли возможность вносить коренные поправки к своему участку вселенной, поразительно! Мы недооцениваем поразительность этого, переоценивая степень собственной новизны.

Но есть один ограничитель, который одновременно и разрешающая способность. Благодаря уплотнению исторического времени – штуки таинственной, но реальной – идет смена доминант. Смена доминанты в истории не дожидается полного ее исчерпания. Та доминанта, что несла в себе сверхусилие и принципиальный шанс достичь цели, отменяется, далеко еще не будучи завершена.

Смена доминант не диктует нам особого долженствования, это случайность их износа. Зато вопрос о «коренной правке вселенной» – это личный выбор. Я выступаю адвокатом одного твоего принципа против другого твоего же: я за непредрешенность! Я против утешительных исторических алиби, как «триумф нового», «решающий перелом». Что вообще решено в этой России? Какой такой опыт нами получен за последние пять лет? Наоборот, утрачен весь прежний опыт. Ты узнал что-либо, о чем не знал и что мы не обсуждали с тобой еще лет десять тому назад?

Ничего. Они пустые, эти новые времена.

Но люди, находящиеся ниже уровня мировых задач, включены в их решение.

Всегда было так. ХХ век благодаря идее и технике всеобщего уничтожения придает контрастность несоответствию – мелкий человек может нажать ядерную кнопку. Кстати, он может ее и не нажать, что неоднократно случалось.

Раз есть безумный механизм, замкнутый на две-три точки в мире, то эпицентр безумия ищи возле этих точек. В послевоенные годы подступали к тонким вещам: например, к самоценности жизни как международно-правовой норме. Декларация прав человека, родовая защита от геноцида. А сегодня вновь отброшены к временам Марии Медичи, когда нельзя убивать человека, только если он твой человек. Но и в ту старину бывали дипломатические протесты, например против Варфоломеевской ночи. А что теперь, когда убить очень нужно? Что остановит бойню в Сомали, бойню в России?