Прибалтийский фугас Петра Великого - читать онлайн книгу. Автор: Александр Широкорад cтр.№ 64

Виленский военный округ

К 1 января 1914 г. в Курляндской губернии проживало 583 тысячи человек, в Лифляндской – 1062 тысячи человек и в Эстляндской – 395 тысяч человек. А все население империи составляло 151 578 тысяч человек.

В 1912 г. на долю этих трех губерний приходилось 5,9 % обрабатывающей промышленности империи и 5,3 % всей промышленности.

В Прибалтике сеть железных дорог была куда гуще, чем в Центральной России. Уже в 1866 г. в строй вошла 479-километровая железная дорога Рига – Динабург – Витебск; через два года – железная дорога Рига – Митава. В 1871 г. стала действовать 314-километровая железная дорога Либава – Кошедары и т. д.

В 1906 г. на Западной Двине плавало 180 пароходов и 823 баржи и парусных судов.

В 1912 г. из Риги вывозили больше товаров, чем из любого другого порта империи, – 140,5 млн. пудов. Далее следовали Петербург – 113 млн. пудов и Одесса – 99 млн. пудов. Правда, по ввозу товаров Рига занимала второе место после Петербурга.

Эти цифры наглядно опровергают миф о том, что Прибалтика была колонией царской России. Наоборот, как к 1914 г., так и к 1991 г. в Прибалтике были сконцентрированы огромные ценности, на 90 % созданные трудом русского народа. Это порты, дороги, заводы, каналы, речные и морские суда, десятки тысяч каменных домов и прочая, и прочая.

И в 1917 г., и в 1991 г. националисты силой захватили огромные ценности, никогда им не принадлежавшие. По аналогии представим себе богатую советскую семью 80-х гг. ХХ века, состоящую из мужа, жены, детей и тетушки-приживалки. Где были сосредоточены основные ценности семьи? В кабинете мужа? В спальне супругов? В комнате детей? Нет. В большой прихожей, где на диване спала тетушка. Там стоял гардероб с шубами жены, шкаф с аудио– и видеоаппаратурой, там же в тумбочке хранились ключи от автомобиля и катера мужа. И вот в результате ссоры семья делит квартиру. И тут тетушка, вклад которой в бюджет семьи был значительно ниже того, что она проедала, заявляет – «шубы, видео, автомобиль и катер мои – они или их ключи находились в моей комнате». «Тетенька, но это все ведь куплено не на твои деньги. Ты не носила шубы, не водила автомобиль или катер». (95 % товарооборота прибалтийских портов в 1914 г. и 1990 г. шло на нужды центральных областей России). «А мне плевать!» – говорит тетушка. А родственники, вместо того чтобы дать ей хорошего пинка, начинают ей платить за пользование своими (!) шубами, автомобилем и катером.

С началом войны в Прибалтике резко усилились антигерманские настроения. Царское же правительство немедленно взяло немцев под защиту. Главный начальник Двинского военного округа генерал от инфантерии Чурин уже 2 августа 1914 г. издал специальное объявление относительно прибалтийских немцев. Там говорилось, что они «не могут почитаться врагами России и находятся наравне с прочими подданными Российской империи под покровительством правительства».

Гражданская администрация также встала на защиту немцев в Прибалтике. Курляндский губернатор С.Д. Набоков, чтобы предупредить возможные выступления латышей и эстонцев против немцев, 23 июля 1914 г. опубликовал обращение к населению, в котором отмечалась преступность любых насильственных действий по отношению к немцам и указывалось, что немцы, как граждане Российской империи, вправе рассчитывать на защиту закона. За высказывания против немцев Набоков закрыл газету «Голос Либавы» и арестовал ее редактора.

Немцы вели себя в Прибалтике более чем вызывающе. Когда в 1914 г. в Ригу прибыли первые эшелоны с пленными немцами, рижские соплеменники встретили их с цветами.

По требованию главнокомандующего русской армией великого князя Николая Николаевича в конце 1914 г. жандармский генерал П.Г. Курлов был назначен в качестве помощника Двинского военного округа особоуполномоченным по гражданскому управлению Прибалтийского края. Ему предоставили все права генерал-губернатора, независимо от прав командующего армией по административным и хозяйственным вопросам.

П.Г. Курлов писал: «Первое, что мне бросилось в глаза в Риге, это – вывески на немецком языке и господствовавший в городе немецкий говор». [132]

Риторический вопрос – а о чем думали русские власти в предшествующие 200 лет?

Замечу, что и Курлов действовал крайне мягко. Например, он запретил государственным служащим разговаривать в «присутственных местах» по-немецки.

Между тем и латыши, и эстонцы постоянно обращались к властям за поддержкой в предотвращении германского засилья. Так, частный поверенный латыш П.А. Эверс писал П.Г. Курлову: «Освободите нас от них [немцев] и будьте уверены, что нет народа, который будет больше благодарен, больше предан русскому народу и царю». [133]

Между тем не только сановники, но и большая часть либеральной интеллигенции поддерживала германское засилье в Прибалтике. Еще в 1883 г. Н.С. Лесков в статье «Русские деятели в Остзейском крае» писал: «Правитель… обязан заботиться, чтобы всякий племенной антагонизм смешанного населения не усиливался, а сглаживался, и чтобы все равно чувствовали справедливость в беспристрастии правящей власти… История русской администрации в Остзейском крае имеет немало доказательств, что предпочтения как в ту, так и в другую сторону приносили гораздо более вреда, чем пользы». [134]

Браво, Лесков! Все произошло с точностью до наоборот!

В связи с наступлением немцев по приказу генерала М.В. Алексеева началось выселение неблагонадежных немцев из района, занимаемого 10-й армией. Их вывозили в тыловые губернии и расселяли там под негласным наблюдением полиции. Так, по приказу военных властей население прибалтийской колонии Штоксмангоф (350 немецких семейств) отправили в Пермскую губернию «за явно враждебное отношение к российским войскам и из опасения шпионажа и содействие противнику». [135]

Высылка немцев шла из рук вон бестолково. Как писала А.Ю.Бахтурина: «Одинаково негативную реакцию вызывали и высылка и аресты в крае, и отмена таких распоряжений, являвшаяся фактическим признанием того, что военные власти творят произвол». [136]