Мифы и реалии Полтавской битвы - читать онлайн книгу. Автор: Александр Широкорад cтр.№ 69

Победа под Полтавой и гибель шведской армии под Переволочной стали переломными моментами Северной войны. Однако тут неизбежно возникает вопрос: почему до Полтавы Россия воевала со Швецией 8 лет, а после – еще 12 лет? Лично я считаю, что после Полтавы у Петра и его ближайших соратников наступило «головокружение от успехов». В самом деле – самый могущественный полководец Европы повержен! Кто теперь может противостоять русскому царю? Небольшие шведские группировки, разбросанные в Финляндии, Прибалтике, Польше и Померании? Обоих польских королей всерьез принимать было нельзя. Турки? Но их даже нереформированное царское войско побило еще под Азовом. А сейчас это была новая, сильнейшая в Европе армия. Через 200 лет генерал Клаузевиц выскажет замечательную формулу: «Война есть продолжение политики иными средствами». Но суть ее знали полководцы всех стран за две тысячи лет до Полтавы. Что было целью политики Петра? Очистить Приневье и Эстляндию от шведов и «прорубить окно в Европу» или «ногою твердой стать» в… центре Европы и доминировать в Германии? В первом варианте Петру следовало окончательно очистить от шведов Прибалтику, а затем Финляндию, а оттуда перевести армию для удара уже непосредственно по Швеции. Но, увы, у Петра после Полтавы появилась мания величия, и он начинает войну по всем азимутам. Русские войска одновременно вели боевые действия в Финляндии, Прибалтике, Польше, Германии и Турции.

О походе на Прут мы уже говорили. А что же творилось в Речи Посполитой? Как мы помним, там с 1708 г. действовал русский корпус Гольца. Русский резидент в Польше Е.И. Украинцев в течение всего 1708 года доносил, что магнаты попрежнему требуют немедленной присылки денег, считая, что вместо 333 тысяч, следовавших на коронное войско по договору 1705 года, получено только 62 600 рублей: «Стали они все веселы и ко мне не очень приветливы; вся шляхта и войско также к нам неласковы, говорят, будто в насмешку, что если случится у них с нами война, то не только служилые, но и жены и дети их пойдут на нас. Бискуп выпросил у меня тысячу рублей с великою докукою. На гетмана Синявского надеяться нельзя: он держится нашей стороны до поры до времени, сам он нам сказал явно, что обманом не отступит и шельмой не будет, но, если придут такие обстоятельства, что при стороне царской держаться будет ему нельзя, тогда он нам об этом прямо объявит».

В конце 1708 г. Петр I отправил Украинцева в Венгрию, а резидентом в Речи Посполитой стал Алексей Дашков. В последних числах марта 1709 г. Дашков доносил графу Головину из Сатанова: «Гетман Синявский не имеет силы у Станислава Лещинского, но жена его через других ищет милости у Станислава про запас, если бы не вышел король Август и царские дела пошли дурно. Очень будет хорошо, если придет сюда фельдмаршал лейтенант Гольц с нашими войсками, а если не придет, то боюсь, чтоб поляки не пришли в отчаяние, потому что неприятель разоряет все их имения. Притом явились два волоха: Савва, который, взяв Могилев на Днестре, разоряет и мучит шляхту нестерпимо, разглашая, что действует по указу царского величества; другой, Иваненко, захватил Брацлав и также мучит и разоряет шляхту. Многие здесь войсковые люди приходили с великими воплями к гетману: зачем позволяет в очах их мучить их братьев шляхту, и гетман сильно опасается, чтоб не было возмущения в войске».

Царь прислал Синявскому 10 тысяч рублей, которые тот роздал регементарям, по 500 рублей, потому что Станислав присылал их перекупать, но они не согласились. Синявский просил Дашкова, чтоб царь прислал какой-нибудь подарок его жене. Об этой госпоже, владевшей мужем, еще Украинцев доносил: «Здесь ее почти никто не любит и рады были бы, если бы умерла и больше гетманом и другими не мутила». Гольц не приходил на соединение с коронным войском, и 21 апреля Дашков дал знать из Черного Острова, что царские дела находятся в очень дурном положении вследствие медленности Гольца: гетман Синявский объявил ему, что если Гольц не придет еще неделю, то все войско перейдет к неприятелю: они уже два раза бунтовали, не получая жалованья и страшно нуждаясь в опустошенном краю. Наконец 29 апреля пришла весть, что Гольц за несколько миль от Черного Острова, и коронное войско пришло в восторг. Соединенные войска двинулись к Львову, но тут новая беда: Гольц, как все немцы, не считал нужным скрывать своего нерасположения и неуважения к полякам, так что Дашков должен был писать Головкину: «Фельдмаршал заранее никогда не посылает для провиантов, и когда куда придет, то хочет в один час взять все, но так делать нельзя. Надобно непременно напомнить фельдмаршалу, чтоб обходился с здешними ласково; ласкою здесь можно больше сделать; также и с гетманами обходится зело несклонно». Ситуацию усугубила ссора между коронным гетманом и предводителем литовского войска жмудским старостой: литовцы грабили и били шляхту, отбирали провиант. Дашков с трудом не доводил дело до явного разрыва. Король Август только обещал, что скоро вступит в Польшу с войском, но остерегался давать какие-либо обязательства. Петр понимал, в чем дело, и писал Головкину: «О выходе Августове я не без сумнения, понеже все глухо обнадеживают, а в чем сила, то есть заключение договоров, того по се время не совершено, и конечно чаю, что смотрит на наше дело, что с шведом учиним, – для того медлит и в совершении трактатов» [147] .

Август II, который по требованию Карла XII отказался от польской короны, зорко наблюдал из Дрездена за ситуацией в * Малороссии. Он оценил положение шведов как безнадежное и еще до Полтавы объявил манифестом о своем возвращении в Польшу, ссылаясь на отступления от формы в Альтранштадтском трактате и на сеймовую конституцию 1669 года, запрещавшую королю отрекаться от престола.

Полтавская баталия кардинально изменила ситуацию в Речи Посполитой. Шведский корпус генерала Крассау спешно ретировался из Польши в Померанию. Вслед за шведами покинул страну и король Стась.

Сразу после Полтавы, еще до московского триумфа, царь отправился в Речь Посполитую. 23 сентября 1709 г. Петр прибыл в Варшаву. Радные паны, великий канцлер князь Радзивилл и епископ луцкий встретили его пушечной пальбой. Петр остановился в доме маршала Белинского до ночи, а заночевал на реке. Утром 24 сентября он в сопровождении польских вельмож отправился в Торунь.

26 сентября за полмили до Торуни царя на двух прамах встретил Август. Король при встрече с Петром выглядел явно смущенным. Но Петр, поздравляя его, сказал, что прошедшего вспоминать не должно, и он знает, что за необходимость заставила короля поступить вопреки собственной пользе. Однако на боку царя висела та самая шпага, которую Август подарил Карлу XII.

Оба государя отобедали вместе на реке, после чего въехали верхом в Торунь. Их также приветствовали пушечной пальбой. Все саксонское и «мещанское» войско стояло под ружьем. Петр до пятого часа ночи пировал у короля. Король, его министры и генерал с драбантами проводили царя до дома, где король, дождавшись его выхода, кричал ему: «Виват!»

29 и 30 сентября Петр и Август занялись возобновлением союза, нарушенного Альтранштадтским трактатом. Новый трактат обязывал царя оказывать курфюрсту помощь в укреплении его на польском престоле «как войском, тако и добрыми средствы». Стороны обязались воевать до победы и «никакого партикулярного миру без другого соизволения не чинити». Торуньский трактат вносил в отношения между странами два существенных новшества: во-первых, трактатом не предусматривалась выдача Россией субсидий Августу II; а во-вторых, тайным артикулом предусматривалась передача Августу II как саксонскому курфюрсту Лифляндии.