Почему евреи не любят Сталина - читать онлайн книгу. Автор: Яков Рабинович cтр.№ 93

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Почему евреи не любят Сталина | Автор книги - Яков Рабинович

Cтраница 93
читать онлайн книги бесплатно

Общий вывод Г. В. Костырченко по интересующему нас вопросу звучит так. В 1949–1953 гг. в «еврейских кругах возникает трагическое чувство безвыходности и отчаяния, обусловленное атмосферой растущего антисемитизма. Этому ощущению в известной мере благоприятствовала и традиционная еврейская ментальность, сформированная тысячелетним опытом преследований, постоянного ожидания национальной катастрофы. Способствовали ему и свежие воспоминания об изгнании целых народов, обвиненных во время войны в сотрудничестве с врагом». Неудивительно, что «запуганное сознание еврейского населения было пропитано самыми мрачными предчувствиями», вплоть до ожидания поголовной высылки в Сибирь. Хотя, полагает автор, такого рода планов у власти в то время не было.

Профессор В. Наумов возразил Г. Костырченко прежде всего по главному пункту — отсутствию документов, подтверждающих подготовку депортации. Да, сказал он, на сегодня таких документов в нашем распоряжении нет. Но они еще могут найтись. И фонды Президентского архива, и документы бывшего КГБ обследованы далеко не полностью. И если даже документов такого рода не найдут, то это не значит, что их и не было, ведь их могли и уничтожить. Документы не уничтожались? Ну, как сказать, есть, в частности, свидетельства о том, что осенью 1954 г. из архивов ЦК и МК КПСС и ЦК КПУ было изъято и уничтожено много документов, компрометировавших Н. С. Хрущева (об этом говорилось на июньском Пленуме ЦК КПСС 1957 г.).

Что касается решения высшей инстанции о переселении евреев, до которого дело не дошло, то В. Наумов привел в своем выступлении в Айхштетте факт, значение которого, на наш взгляд, трудно переоценить. Оказывается, депортация ряда народов Северного Кавказа была оформлена постановлениями ГКО СССР postfactum, когда операция по выселению сотен тысяч людей, сопровождавшаяся уничтожением на месте всех, кого невозможно было вывезти, по существу закончилась. Руководившие ею уполномоченные ГКО Круглов, Кобулов, Аполлонов действовали на основе устных предписаний.

В. Наумов считает установленным, что списки лиц, подлежащих депортации из Москвы, у властей имелись. Они были составлены по указанию городского и районных комитетов партии под наблюдением органов МГБ. Что касается мест размещения, то он обратил внимание на принятое в январе 1953 г. постановление Политбюро о строительстве огромного — на 150–200 тыс. человек — лагеря для «особо опасных иностранных преступников». Поскольку лиц этой категории в советских тюрьмах и лагерях было тогда значительно меньше, возникает вопрос: кто должен был заполнить этот новый остров ГУЛАГа? Заметим, однако, сразу: проектная вместимость нового лагеря даже отдаленно не соответствовала тогдашней численности евреев в СССР. К тому же «наказанные народы» размещались не в лагерях, а среди местного населения отдаленных районов. Ссылку на то, что высокопоставленные функционеры не слышали о планах депортации, В. Наумов отводит, напоминая, что с конца 30-х гг. Сталин все чаще принимал важные решения единолично, не ставя о них в известность даже тех, кто непосредственно отвечал за соответствующий участок работы. Характерный в этом смысле пример: начальник Генштаба РККА маршал Б. М. Шапошников узнал о вторжении советских войск в Финляндию в 1940 г. из газет, находясь в то время в санатории.

Мнение, что Сталин не имел свободы действий в вопросе о депортации евреев в силу позиции своего окружения, главный оппонент Костырченко квалифицирует как «иллюзию».

Утверждение, что евреев невозможно было бы выселить из-за их разбросанности по территории европейской части СССР, В. Наумов парирует ссылкой на прецедент: все крымские татары и греки, проживавшие вне Причерноморья, были, однако, отысканы и присоединены к соплеменникам.

Таковы на сегодня основные аргументы и контраргументы сторон в этом затянувшемся споре. Как видно, у обеих есть довольно веские и серьезные доводы. Тайна, о которой говорится в заголовке настоящего раздела книги, пока остается не раскрытой окончательно. Будем надеяться, что поиски и исследования в конечном счете позволят это сделать.

«Мама — жидовка, отец — гитлеровец». Еврейская мать чеченца Эсамбаева

Мой отец чеченец, и мама чеченка. Отец прожил 106 лет и женился 11 раз. Вторым браком он женился на еврейке, одесситке Софье Михайловне. Ее и только ее я всегда называю «мамой». Она звала меня Мойше.

— Мойше, — говорила она, — я в ссылку поехала только из-за тебя. Мне тебя жалко.

Это когда всех чеченцев переселили в Среднюю Азию. Мы жили во Фрунзе. Я проводил все дни с мальчишками во дворе.

— Мойше! — кричала она. — Иди сюда.

— Что, мама?

— Иди сюда, я тебе скажу, почему ты такой худой. Потому что ты никогда не видишь дно тарелки. Иди скушай суп до конца. И потом пойдешь.

«Хорошая смесь у Мойши, — говорили во дворе, — мама — жидовка, отец — гитлеровец». Ссыльных чеченцев там считали фашистами. Мама сама не ела, а все отдавала мне. Она ходила в гости к своим знакомым одесситкам Фире Марковне и Майе Исааковне — они жили побогаче, чем мы, — и приносила мне кусочек струделя или еще что-нибудь.

— Мойше, это тебе.

— Мама, а ты ела?

— Я не хочу.

Я стал вести на мясокомбинате кружок, учил танцевать бальные и западные танцы. За это я получал мешок лошадиных костей. Мама сдирала с них кусочки мяса и делала котлеты пополам с хлебом, а кости шли на бульон. Ночью я выбрасывал кости подальше от дома, чтобы не знали, что это наши. Она умела из ничего приготовить вкусный обед. Когда я стал много зарабатывать, она готовила куриные шейки, цимес. Она так готовила селедку, что можно было сойти с ума! Мои друзья по Киргизскому театру оперы и балета до сих пор вспоминают: «Миша! Как ваша мама кормила нас всех!»

Но сначала мы жили очень бедно. Мама говорила: «Завтра мы идем на свадьбу к Меломедам. Там мы покушаем гефилте фиш, гусиные шкварки. У нас дома этого нет. Только не стесняйся, кушай побольше».

Я уже хорошо танцевал и пел «Варнечкес». Это была любимая песня мамы. Она слушала ее как гимн Советского Союза. И Тамару Ханум любила за то, что та пела «Варнечкес».

Мама говорила: «На свадьбе тебя попросят станцевать. Станцуй, потом отдохни, потом спой. Когда будешь петь, не верти шеей. Ты не жираф. Не смотри на всех. Стань против меня и пой для своей мамочки, остальные будут слушать». Я видел на свадьбе ребе, жениха и невесту под хупой. Потом все садились за стол. Играла музыка и начинались танцы-шманцы. Мамочка говорила: «Сейчас Мойше будет танцевать». Я танцевал раз пять-шесть. Потом она говорила: «Мойше, а теперь пой!» Я становился против нее и начинал: «Вы немт мен, ву немт мен, ву немт мен?..» Мама говорила: «Видите, какой талант!» А ей говорили: «Спасибо вам, Софья Михайловна, что вы правильно воспитали еврейского мальчика. Другие ведь как русские — ничего не знают по-еврейски».

Была моей мачехой и цыганка. Она научила меня гадать и воровать на базаре. Я очень хорошо умел воровать. Она говорила: «Жиденок, иди сюда, петь будем».

Меня приняли в труппу Киргизского театра оперы и балета. Мама посещала все мои спектакли. Мама спросила меня:

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию