Спасти президента - читать онлайн книгу. Автор: Лев Гурский cтр.№ 109

— Мы — во внутреннем дворе, — ответил я, заманивая президентскую дочуру ближе к вертолету. — Смотри, Аня, какая прикольная вертушка! Классная штука, без балды говорю! Я просто запал на нее, по жизни...

По лицу инфанты пробежала тень недоумения. Развязный современный лексикон коробил ее вкус даже сильнее заурядной матерной брани. А я в Кремле был единственным, кто избегал в разговоре подобных выражений: все-таки филолог, бывший педагог. Теперь последний бастион пал. Несколько вульгарных словечек брызгами птичьего помета капнули на мою отполированную репутацию и растеклись по поверхности грязноватыми разводами.

Еще одно досадное открытие для Анны. Ее здешний друг Болеслав — не такой уж тонкий, аккуратный и воспитанный, как она себе представляла. То ли еще будет, милая! Скоро из меня полезет такое мурло, что тебе мало не покажется. В момент забудешь, зачем ты сюда приехала.

А, кстати, зачем? Надо спрашивать, пока моя реплика. Только вначале подпустим пару честных фраз, для разгона.

— Очень вовремя ты мне встретилась, — сказал я, поглаживая теплый бок «Аллигатора». — Я уже и Баландина домой вам засылал, но вы почему-то разминулись... Ты чего сюда прилетела? Ко мне или к отцу?

Это был вопрос с заранее оплаченным ответом. «К отцу. Соскучилась».

— К отцу, — кивнула инфанта. — Я соскучилась.

Сейчас она будет объяснять, что звонила целых два дня по всем номерам. И, не пробившись, возникла здесь сама.

— У вас тут телефоны какие-то странные, — попеняла мне Анна. — Звоню по прямому — никто трубку не берет. Звоню через коммутатор — все время занято. А твоя Ксения круглые сутки твердит одно. «Они оба заняты, у них совещание!» — Инфанта довольно похоже воспроизвела интонации моей секретарши.

— Ксения права, — подтвердил я. — Мы туг наглухо замотались. Сутками совещаемся, как папы Карлы. В регионах накануне выборов сплошные заморочки. Периферийные козлы бьются за халявную капусту и грузят нас по самое никуда. А тут еще этот псих...

Я нарочно сделал паузу, освобождая место для дочкиной реплики.

— Что за псих? — сейчас же спросила Анна.

Наша пьеса развивалась пока в бодром ритме пинг-понговой дипломатии. Подача, ответная подача, ответ на ответ...

Настал мой черед. Я отбил ее вопрос кратким монологом о сумасшедшем террористе, которого обнаружил капитан Лаптев. О найденной взрывчатке я умолчал, зато к реальным капитанским фактам пристегнул маленькую добавку собственного сочинения: теперь выходило так, будто ненормальный «Мститель» хотел покушаться и на Президента, и на его чадо. Двойным ударом.

Если бы Анна вдруг испугалась моих слов, я бы сумел завершить пьесу досрочно, ставя точку сразу после второго акта. Но я уже понимал, что третьего действия не избежать.

— Подумаешь! — Неустрашенная инфанта пожала плечами. — Мало ли в Москве чокнутых? Я поднимусь к отцу и скажу ему...

Моя ракетка остановила полет шарика на полпути.

— Твой отец уже все решил, — старательным чиновничьим тоном перебил я, указывая на вертолет. — Тебе велено лететь в Завидово, переждать там до вторника. Да и пацаны уже скучают без мамы... В общем, залезай в кабину и жди вертолетчика. Это приказ Президента.

Последние три слова я добавил намеренно: знал, что Анна терпеть не может, когда на нее давят, — пусть даже родной папочка. Всякий свой важный поступок инфанта должна выстрадать сама. Только тогда ее решение будет бесповоротным.

— Приказ Президе-е-ента? — Анна заметила перемену в моем тоне и недовольно насупила брови, сделавшись очень похожей на своего отца. — Ну а сам ты что скажешь? Надо мне лететь в Завидово?

— Как Глава администрации я обязан по должности довести до твоего сведения... — сухим безжизненным голосом начал я, прикидывая, когда же инфанта оборвет мою пресную тираду.

— Болек, не валяй дурака! — сердито вмешалась Анна. — Говори, что думаешь. Друг ты мне или нет?

Этим вопросом мы закругляем второй акт пьесы, с тоскою подумал я. Пора переходить к третьему, самому противному. Итак, на сцене — ужасная метаморфоза главного персонажа. Сексуальный маньяк сбрасывает маску.

— Нет! — объявил я, завладевая рукой инфанты.

— Что значит «нет»? — Президентскую дочуру так поразил ответ, что она даже не попыталась освободить свое правое запястье от моей настырной левой ладони.

— Раз ты хочешь знать, о чем я действительно думаю... — Пальцы скользнули вверх, все глубже забираясь в ее просторный рукав. — Изволь! Перво-наперво... — Расстояние от запястья до локтя я преодолел в один прием. — Сам я не желаю, чтобы ты никуда улетала. Ты мне нужна здесь. Понимаешь? Здесь и теперь!

На лице Анны возникла донельзя изумленная гримаса. Инфанта никак не ожидала от меня таких слов. А жестов — тем более.

— И второе... — Пальцы, проникшие в рукав, начали горячо поглаживать ее локоть. Правая рука уже тихо подбиралась к застежкам белого пиджака Анны. — Я тебе никакой не друг, запомни! С такой женщиной, как ты, нельзя дружить. Нельзя! Это для меня противоестественно!

— Погоди, а что же... что же для тебя естественно? — с удивлением проговорила инфанта, во всю ширь распахивая на меня свои глаза-тарелки.

Ей уже пора было взбрыкнуть и начать вырываться. Но она, вероятно, все никак не могла вообразить корректного Болека в роли пошлейшего приставалы. Ломка стереотипа требовала времени. Уже сыгранной мною прелюдии — смеси парфюмерного запаха, неряшества, развязности и грубых словечек — нужен был заключительный аккорд. Апофеоз, как выразился бы шоумен Валера Волков.

Ладно, перейдем к активным действиям.

— Что для меня естественно? — жарким голосом переспросил я, свободной рукой взрывая пуговичный ряд на ее пиджаке. Две расстегнулись добровольно, а третью пришлось отрывать с мясом. — Я сейчас объясню тебе, моя девочка...

Пальцы, поглаживающие локоток президентской дочери, теперь сомкнулись. Я резко дернул Анну вслед за собой, увлекая ее прямо в кабину «Белого Аллигатора». От такой внезапности инфанта дважды возмущенно ойкнула: второй раз — уже на сиденье вертолета, в тесном кольце приборов и торчащих во все стороны рычагов.

Для свидания не найти места глупее, чем сжатое пространство внутри боевой стрекозы. Того и гляди напорешься на какой-нибудь острый угол жизненно важной частью тела. Хорошо, что я не собирался доводить наше свидание до конца.

— Мне давно хотелось... тебе сказать... — плотоядно пропыхтел я и рывком вылущил ее из кожуры белого пиджака, точно спелый банан, —... что в твоем присутствии я больше не могу... от тебя исходит такое пламя... пойми, это выше моих человеческих сил...

Имитация страсти далась мне легко. Анна была довольно-таки тяжелой девочкой, и, втаскивая ее в кабину вертолета, я успел основательно запыхаться.

— Болек, ты что? Сдурел?.. — На лице президентской инфанты шла сложная борьба чувств. Безмерное изумление плавно перетекало в умеренную неприязнь, а неприязнь — опять в изумление. Почти как символы «инь» и «ян» в древней китайской философии.