Кочерга Витгенштейна. История десятиминутного спора между двумя великими философами - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Эдмондс, Джон Айдиноу cтр.№ 5

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Кочерга Витгенштейна. История десятиминутного спора между двумя великими философами | Автор книги - Дэвид Эдмондс , Джон Айдиноу

Cтраница 5
читать онлайн книги бесплатно

Как реагирует профессор Гич на столь разноречивые свидетельства? Он попросту заявляет, что Поппер солгал, — и тем самым демонстрирует глубину страстей, по сей день пробуждаемых этим давним инцидентом. С точки зрения Гича, ключевой вопрос звучит очень просто: правда ли, что Витгенштейн — как утверждает Поппер — вышел из комнаты после того, как последний провозгласил принцип кочерги? Гич уверен, что Витгенштейн вышел раньше и что он это видел своими глазами.

Профессор Уоткинс, в свою очередь, после скандала в Times Literary Supplement усомнился в собственной версии. Он провел дополнительное расследование и написал, что воздержится от окончательного вывода о том, когда именно Витгенштейн покинул заседание Клуба, поскольку это «не самая существенная деталь». Это была рискованная уступка. В конце концов, согласно автобиографии Поппера, именно его шутка вызвала гнев Витгенштейна, — что с точки зрения здравого смысла

невозможно, если Витгенштейн покинул комнату раньше, чем эта шутка прозвучала. Здесь, как на перекрестном допросе, уступить означало дать оппонентам новый повод для презрения и насмешек. «Если Икс сказал: "У Джона и Мэри родился ребенок, а потом они поженились", — злорадствует Гич, — а Игрек, пытаясь вступиться за друга, говорит, что того подвела память и он просто не помнит, что же произошло раньше — свадьба или роды, то много ли проку от такого заступничества?»

Во всем, что касается основных элементов этой истории — последовательности событий, атмосферы заседания, поведения антагонистов, — свидетельства очевидцев явно расходятся. Кочерга то холодная, то раскаленная докрасна. Витгенштейн то в ярости размахивает ею, то использует как указку — или как пример, или как подручное средство. Он то потрясает ею, то подчеркивает с ее помощью свою мысль, то просто рассеянно вертит в руках. Когда он покидает комнату — после пикировки с Расселом или после того, как Поппер изрекает «принцип кочерги»? Спокойно выходит — или выбегает, хлопнув дверью? Рассел слегка повышает голос — или грозно ревет?

Что же все-таки произошло на самом деле? И почему?

3
Чары Витгенштейна

Я встретил Бога. Он прибыл поездом в 5:15.

Джон Мейнард Кейнс

Он очаровывал.

Фаня Паскаль

Честное и беспристрастное сравнение наших антагонистов — задача не из легких. Она осложнена удивительной способностью Витгенштейна очаровывать людей и властно приковывать к себе внимание на целые десятилетия.

Эти чары до сих пор отражаются в блеске глаз и волнении духа его бывших учеников, когда они, вспоминая учителя, признаются, что он по сей день имеет власть над ними. Отчасти очарование Витгенштейна кроется в его загадочных высказываниях, влекущих за собой бесконечные толкования и перетолкования. Отчасти — в сложности его личности, запечатленной в воспоминаниях и комментариях, в «неотразимом сочетании монаха, мистика и механика», как пишет ученый-литератор Терри Иглтон, автор пьесы и романа о Витгенштейне.

Образ Витгенштейна как фигуры религиозной, провидца, почти святого, страдальца за человечество проходит через целый ряд текстов о нем — как документальных, так и художественных. Витгенштейн говорил экономисту Джону Мейнарду Кейнсу, что в двадцатые годы бросил философию и стал учительствовать в деревенской школе в Австрии, потому что боль, причиняемая преподаванием, затмевала собой страдания от занятий философией — как очень горячая грелка, прижатая к щеке, на время заглушает зубную боль. Эрнест Геллнер, философ и специалист по социальной антропологии, саркастически замечает, что «Витгенштейн удостоился места в философии за свои страдания». В терминах еврейской традиции Витгенштейн — это цадик-отшельник, мудрец пустыни. В одном романе о нем так и сказано: «пустынный мистик, живущий хлебом, дождевой водой и безмолвием».

Но ограничиться этими характеристиками означало бы впасть в серьезное заблуждение. Ведь воспоминания открывают нам и другого Витгенштейна — энергичного, стремительного, властного. И друзья, и враги описывают его в выражениях, далеких от умеренности. Да и количество упоминаний о Витгенштейне в литературно-художественных произведениях отнюдь не философского характера безоговорочно подтверждает, что этот человек и через много лет после смерти владычествует над умами. Чтобы разгадать секрет этого очарования, возможно, стоит посмотреть на Витгенштейна как на представителя литературного мира, которая помещается в дискурс таких авторов, как Пруст, Кафка, Элиот, Беккет, с той же легкостью, что и в рамки философского исследования.

В книге о поэтическом языке XX века «Лестница Витгенштейна» американский критик Марджори Перлофф перечисляет восемь романов и пьес, двенадцать стихотворных сборников, с полдюжины перформансов и произведений экспериментального искусства, посвященных Витгенштейну либо несущих на себе следы его влияния. Отмечая парадоксы судьбы Витгенштейна, она пишет: «Это, вне сомнения, жизнь более чем подходящая для изображения в драматургии и художественной прозе, для мифотворчества. Ибо Витгенштейн является нам как абсолютный изгой модернистской эпохи, как подкинутое эльфами дитя, которое вновь и вновь придумывает себя заново». Иными словами, Витгенштейн таков, каким мы хотим его видеть.

Возможно, Витгенштейн уникален среди философов еще и потому, что его имя с нелегкой руки журналистов стало нарицательным — в значении «харизматический гений». Об одном законодателе моды девяностых было сказано, что он обладает «витгенштейновским гипнотизмом». «Не нужно быть Витгенштейном, чтобы понять…» — говорят сейчас в случаях, когда раньше упоминали Эйнштейна; «Да-а, это вам не Витгенштейн», — вздыхают, желая подчеркнуть чью-то интеллектуальную несостоятельность. Архитектор сэр Колин Сент-Джон Уилсон, черпавший вдохновение в трудах Витгенштейна, которого он никогда не видел, говорит: «Он явно был чародеем, в его отношениях с людьми проявлялась магическая сила».

Отпечаток Витгенштейна лежит на всех, кому доводилось у него учиться. Об этом говорит, например, история, рассказанная Питером Грей-Лукасом, которого мы с вами видели в комнате НЗ. Грей-Лукас не был большим поклонником Витгенштейна и считал его «шарлатаном». Но и он не мог отказать Витгенштейну в обаянии:

«Мимика у него была совершенно бесподобная. Он упустил свое призвание: ему бы следовало быть эстрадным комиком. На своем забавном австрийском наречии он пародировал всевозможные акценты, стили, манеры речи. Он часто говорил о том, что и каким тоном можно сказать, и говорил так, что заслушаешься. Помню, как-то вечером он поднялся со стула и своим странным голосом произнес что-то вроде «А что бы вы сказали, если бы я сейчас прошел сквозь стену?». Я вцепился в подлокотники, и костяшки моих пальцев побелели. Я и вправду подумал, что он сейчас войдет в стену и крыша рухнет на пол. Он мог заставить тебя вообразить все что угодно; наверное, отчасти в этом и состояла его чарующая сила».

Отчасти, пожалуй, чары Витгенштейна заключались еще и в особом даре достигать совершенства и высшей , степени оригинальности во всем, что вызывало его интерес. В 1910 году, изучая инженерное дело, он изобрел и запатентовал принципиально новый самолетный двигатель, который позже был усовершенствован ив 1943 году успешно прошел испытания. В Первую мировую, солдатом, он собрал целый урожай наград за боевые заслуги. В период между войнами написал новаторский «Словарь для народных школ» и сыграл важную роль в строительстве одного из знаменитейших зданий Европы. Во Вторую мировую войну, работая в медицинской лаборатории, исследующей травматический шок, изобрел прибор, фиксирующий изменения в дыхании в зависимости от изменений кровяного давления. На всем, за что бы ни брался Витгенштейн, оставалась печать его творческого гения.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию