В августе 41-го. Когда горела броня - читать онлайн книгу. Автор: Иван Кошкин cтр.№ 37

— Как? — тихо спросил старший лейтенант.

— Противотанковая пушка, — так же тихо ответил Турсунходжиев, — снаряд попал в башню, Кононов погиб сразу, Прокопьев еще стрелял из пулемета. Диск был пуст, мы еле разжали пальцы на рукоятке.

Петров молча кивнул. Он ненавидел себя за тот вопрос, который должен был задать, однако времени на скорбь у него не было.

— Каковы повреждения машины? — Он уже видел страшную пробоину в борту башни, но должен был знать, может ли танк продолжать бой.

За спиной старшего лейтенанта загудели пехотинцы, возмущенные такой черствостью, их души еще не загрубели, им еще только предстояло научиться оставлять погибших там, где они упали, и горевать по убитым на ходу. Турсунходжиев, похоже, уже понял это, и точно таким же спокойным тоном доложил:

— Орудие выведено из строя. Но маска пушки, кажется, не пострадала, можно будет снять орудие с одной из подбитых машин.

Комроты кивнул:

— Пусть ведет машину на СПАМ, Евграфыч что-нибудь придумает. Здесь ему делать нечего.

— Я их… — хрипло сказал водитель, отнимая шлем от перемазанного гарью и кровью лица. — Я их давить буду, тварей. На гусеницы мотать…

— Отставить товарищ… Хренков, — вспомнил фамилию танкиста старший лейтенант.

Он опустился на колено рядом с танкистом и, положив руку ему на плечо, крепко сжал.

— Отставить. Здесь ничего не сделаешь, а танк нужно сохранить. Не последний день воюем, будет еще время давить. Давай, уводи машину.

— А ребята? — жалобно, как-то сразу утратив ярость свою, спросил водитель.

— Мы их с нашими похороним, — сказал усатый немолодой старшина-пехотинец. — Вместе воевали, вместе лежать будут.

Танкист кивнул, и вдруг, нагнувшись, поцеловал в мертвые губы сперва командира, потом заряжающего, затем встал и молча залез в танк. Заработал мотор, и машина, пройдя задом несколько метров, развернулась и пошла к лесу.

— Они с 39-го вместе, мне Кононов говорил, — кивнув на тела танкистов, сказал Турсунходжиев. — В Западном особом служили, вместе из окружения вышли, новую машину получили…

— Это война, — сухо ответил Петров. — У тебя как, все целы?

— Да.

— А рация работает?

— Работает, — кивнул узбек.

— Тогда свяжи меня с комбатом, у нас станция отказала что-то. — Он нагнулся и аккуратно вытащил из нагрудного кармана гимнастерки Кононова залитое кровью командирское удостоверение и комсомольский билет, затем забрал документы Прокопьева.

Судя по шуму двигателя и грохоту пулеметов, танк комбата вел бой.

— Быстро, Ваня, быстро, — крикнул Шелепин. — Поселок взяли?

— Закрепились на окраине, — проорал в микрофон старший лейтенант. — Сейчас оглядимся и дальше пойдем!

— Добро! От пехоты не отрывайся! Потери есть?

— Один танк поврежден, два члена экипажа убиты!

Ударил выстрел танковой пушки.

— Не слышу! — рявкнул комбат. — Ладно, выбьете немцев — доложишь! Конец связи!

— Товарищ старший лейтенант, — небо в люке заслонило широкое скуластое лицо молодого красноармейца. — Вас капитан Асланишвили зовет.

Комбат стоял у танка и что-то горячо втолковывал комиссару.

— А, Вано, — крикнул он, увидев вылезающего из башни Петрова. — Иди сюда, дорогой, хоть ты ему скажи!

Только тут комроты увидел, что голова Гольдберга замотана бинтом, на котором проступают кровавые пятна, на плече комиссара висел немецкий автомат, а на поясе — две сумки с длинными магазинами.

— Сорок два года человеку, а он в рукопашную лезет, а? Джигит, а? У тебя мало бойцов, Валентин Иосифович? У тебя батальон бойцов, а ты хочешь всех фашистов сам убить? А если тебя убьют, где мне комиссара брать, ты подумал?

— Между прочим, товарищ капитан, — в голосе комиссара проскользнули виноватые нотки, — я, как коммунист и политработник, обязан быть впереди. Грош цена всей моей агитации, если я людям в спину буду что-нибудь воодушевляющее орать. И вообще, мне тут проговорились, что один горячий бывший кавалерист бегал с шашкой впереди цепи, это что, нормально? Комиссара убьют — большевики в батальоне есть, а вот вместо вас кто будет боем руководить?

Несмотря на пыль, густо покрывавшую смуглое лицо Асланишвили, было видно, что он покраснел.

— Ладно, оба погорячились. Я же тебе говорил, наше село — недалеко от Гори, я товарищу Сталину почти земляк, как могу сзади отсиживаться? — примирительно сказал комбат. — В общем, так, товарищи, немцы, похоже, отошли за сады и засели в домах.

Он раскрыл полевую сумку и достал из нее сложенный вчетверо лист плотной бумаги. Внезапно воздух разорвал противный свист и среди яблонь, метрах в ста от них, грохнули один за другим четыре взрыва.

— Минометы, — скривился комбат. — Пойдемте вон за тот сарай, там у меня начштаба сидит, размышляет.

Следующая серия мин разорвалась ближе, красноармейцы быстро рассредоточились, ища укрытие, а командиры бегом бросились к кирпичному зданию. За сараем и впрямь оказался целый штаб, стоял полевой телефон, по которому уже вызывали «Березу», и какой-то крепкого сложения старший сержант в перемазанной землей гимнастерке что-то докладывал невысокому старшему лейтенанту с умным, красивым лицом.

— А-а-а, разведка вернулась, — обрадовался Асланишвили. — Что скажешь, дорогой?

Разведчик вскочил и, отдав честь, рявкнул:

— Товарищ капитан, старший сержант…

— Тише, тише, разведка, ты нам всех фашистов распугаешь, — прервал его комбат. — Немцев обнаружил?

— Так точно! — ответил разведчик.

Немцы засели в домах вдоль трех главных улиц поселка, установив пулеметы в подвалах нескольких капитальных каменных строений, кроме того, где-то во дворах наверняка были замаскированы пехотные орудия и противотанковые пушки. Тем временем телефонист наконец дозвался свою «Березу», установив связь с КП полка. Судя по всему, гитлеровцы спешно перебросили откуда-то резервы, и западнее Воробьева разгорелся нешуточный бой, там громыхало не переставая. 715-й, понесший серьезные потери, все еще приводил себя в порядок, и для того, чтобы он мог преодолеть поле, отделявшее его от поселка, следовало как минимум выбить немцев из домов на восточной окраине. В любую минуту к засевшим в домах фашистам могло подойти подкрепление, с как назло чистого неба могли обрушиться немецкие пикировщики. Медлить было нельзя, батальон снова должен был атаковать врага самостоятельно. Асланишвили решил, что идти в наступление сразу по всем фронту будет неразумно, и принял решение сперва захватить восточную часть поселка, чтобы дать возможность подойти 715-му полку. Подтянув полковые орудия и пулеметы, капитан собрал мощный кулак из двух рот, придав им танки. Третья рота должна была обеспечивать фланги ударной группы, разведвзвод оставался в личном резерве комбата. Артиллерия дивизии произвела короткий огневой налет на немецкие позиции, и батальон перешел в наступление.