Первый блицкриг, август 1914 - читать онлайн книгу. Автор: Барбара Такман cтр.№ 69

Немцы, ожидая наступления французов, укрепили район колючей проволокой, траншеями и огневыми точками. Как в Саребуре, так и в Моранже они имели хорошо подготовленные позиции, откуда их могли выбить только знаменитый «элан» или бомбардировка тяжелой артиллерии. Французы рассчитывали на первый.

«Слава Богу, у нас нет ее! — воскликнул офицер Генерального штаба в 1909 году, когда его спросили о 105-миллиметровой тяжелой полевой артиллерии. — Сила французской армии в легкости ее артиллерии».

В 1911 году Военный совет предложил взять на вооружение 105-миллиметровые орудия, но сами артиллеристы, верные знаменитым французским 75 миллиметровкам, упорно возражали.

Они презрительно относились к тяжелой полевой артиллерии, считая, что она замедлит французское наступление, и признавали ее, как и пулеметы, только в качестве оборонительного оружия. Военный министр Мессими и генерал Дюбай, бывший тогда в Генеральном штабе, ввели все-таки несколько 105-миллиметровых батарей, но из-за изменений в правительстве и продолжавшегося недоверия со стороны артиллерийского корпуса к 1914 году во французской армии было всего лишь несколько таких орудий.

С германской стороны фронт в Лотарингии удерживали 6-я армия Рупрехта, кронпринца Баварии, и 7-я армия генерала фон Хеерингена, который с девятого августа подчинялся Рупрехту. Задача кронпринца состояла в том, чтобы удержать на своем фронте как можно больше французских войск, не давая им передислоцироваться на главное направление против германского правого фланга. В соответствии со стратегией Шлиффена Рупрехт должен был выполнить эту задачу, отступая и заманивая французов в «мешок», где им пришлось бы вести затяжное сражение, имея удлиненные коммуникации, а решающие события должны разыграться в другом месте. Суть этого плана заключалась в том, чтобы заманить противника как можно дальше и, уступая тактическую победу, нанести стратегическое поражение.

Как и план для Восточной Пруссии, подобная стратегия имела психологические опасности.

В тот час, когда зазвучат фанфары и его коллеги увидят приближающуюся победу, Рупрехт должен будет подчиниться и отступить, что было отнюдь не заманчивой перспективой для храброго командира с жаждой славы, принадлежавшего к королевской фамилии.

Прямой, привлекательный, с ясным взглядом, небольшими усами, Рупрехт совсем не был похож на своих капризных предков, двух Людовиков, королей Баварии, чьи многочисленные и богатые приключениями любовные связи привели одного к отречению, а другого к безумию.

Он происходил от менее эксцентричной фамильной ветви, которая дала регента сумасшедшему королю. В качестве прямого потомка Генриетты, дочери Карла I Английского, он был законным наследником британского трона со стороны Стюартов. В память короля Карла белые розы каждый год украшали дворец в Баварии в день рождения короля. Рупрехт был связан с англичанами через свою жену Элизабет, сестра которой вышла замуж за короля Бельгии Альберта. Однако баварская армия была полностью германской. Генерал Дюбай после первых дней сражения писал, что эти «варвары», перед тем как оставить город, разграбили дома, где были расквартированы, вспороли кресла и матрацы, разбросали содержимое чуланов, сорвали занавески, поломали и побили мебель, украшения и посуду. Но пока еще это были выходки неохотно отступавших солдат. Лотарингии предстояло увидеть худшее.

В течение первых четырех дней наступления Дюбая и Кастельно немцы в соответствии с планом медленно отступали, ведя с французами арьергардные бои. Французы в своих голубых шинелях и красных штанах двигались по прямым дорогам, обсаженным деревьями. На каждом подъеме они могли видеть далеко вокруг шахматные доски полей: зеленые от клевера, золотые от созревавшей пшеницы, коричневые от вспаханной земли или помеченные ровными рядами стогов.

Над землей, которая когда-то была французской, громко хлопали выстрелы 75-миллиметровых орудий. В первых боях с немцами, оказывавшими не очень-то активное сопротивление, французы одерживали победы, хотя порой германская тяжелая артиллерия оставляла в их рядах ужасающие следы.

Семнадцатого августа XX корпус армии Кастельно, которым командовал генерал Фош, занял Шато-Сален и вышел к Моранжу. Восемнадцатого армия Дюбая взяла Саребур. Все ликовали, расчет на наступление оправдался, войска уже видели себя на Рейне. В этот момент «план-17» начал путаться, и эта путаница продолжалась много дней.

На бельгийском фронте генерал Ланрезак все это время засыпал Генеральный штаб требованиями разрешить ему развернуться на север, навстречу приближавшемуся германскому правому флангу, а не на северо-восток для предполагаемого наступления против немецкого центра через Арденны. Он видел, что германские войска окружают его, двигаясь на запад от Мааса. Он настаивал, чтобы ему разрешили переместить часть своей армии на левый берег Мааса, в угол, который она образовывала с Самброй, где он бы блокировал дальнейшее продвижение противника. Здесь он мог удерживать позицию вдоль Самбры, берущей начало в Северной Франции и текущей на северо-восток через Бельгию, огибая угольный район Боринаж и сливаясь с Маасом у Намюра. Вдоль его берегов поднимались терриконы пустой породы, баржи с углем выходили на него у Шарлеруа, города, название которого после 1914 года звучало для французов так же печально, как и Седан.

Ланрезак бомбардировал главный штаб рапортами с данными, полученными от собственной разведки, о германских частях, которые производили массовое маневрирование и выходили по обе стороны Льежа сотнями тысяч, возможно, около 700 000, «может быть, даже два миллиона». Генеральный штаб считал эти цифры ошибочными. Ланрезак утверждал, что большие германские силы выйдут на его фланг через Намюр, Динан и Живё как раз в то время, когда 5-я армия вступит в Арденны. Когда его начальник штаба, чье настроение с каждым днем все сильнее портилось, прибыл в главный штаб, чтобы лично доложить о происходящем, принявший его офицер воскликнул: «Что, опять?! Ваш Ланрезак все еще беспокоится, что его обходят слева? Этого не случится, а если и случится, то тем лучше». Таков был основной тезис в главном штабе.

И все же, хотя главный штаб и не хотел отвлекаться от главного наступления, которое должно было начаться пятнадцатого августа, он не мог игнорировать возможность обходного маневра со стороны германского правого фланга. Двенадцатого августа Жоффр разрешил Ланрезаку перевести свой левый корпус в Динан. «Давно бы пора», — заметил ядовито Ланрезак, но этот маневр уже ничего не давал. Ланрезак настаивал, чтобы всю его армию перевели на запад. Жоффр отказал, требуя от 5-й армии оставаться в прежнем положении и выполнить назначенную ей роль в Арденнах. Всегда ревниво охранявший свой авторитет, он заявил Ланрезаку: «Ответственность за срыв охватывающего маневра лежит не на вас». Раздраженный слепотой других, как все люди, обладающие быстрым умом, и привыкший, как знаток стратегии, к уважению, Ланрезак продолжал докучать главному штабу. Жоффру надоела постоянная критика и настойчивость Ланрезака. Он считал, что святой долг генералов быть львами в бою, но покорными псами распоряжениям свыше. Этому идеалу Ланрезак с его собственным мнением и обостренным чувством опасности не соответствовал.