Чингисхан. Завоеватель - читать онлайн книгу. Автор: Конн Иггульден cтр.№ 3

– Тело не найдут, и они подумают…

– Подумают – и поймут правду, Гуюк! Что тебе нельзя доверять. Что даже для представителей нашего народа статус гостя не гарантирует безопасность. Что ты дикарь, способный убить человека, который пил чай в твоем доме.

Разгневанная Дорегене вышла из купальни. Гуюк едва успел обдумать слова матери, а она уже вернулась, сунула ему сухие вещи и продолжила:

– Два с лишним года я ежедневно обхаживала твоих вероятных союзников. Тех, для кого важно, что ты старший сын хана, поэтому и должен править народом. Гуюк, я подкупала их землей, лошадьми, рабами и золотом. Я грозила раскрыть их секреты, если на курултае не получу их голоса. Старалась я из уважения к твоему отцу и его деяниям. Народом должны править его потомки, а не дети Сорхахтани, Бату или другие царевичи.

Гуюк быстро оделся, кое-как запахнул дэли поверх рубахи и завязал пояс.

– Ждешь благодарности? – спросил он. – Твои планы и интриги ханом меня еще не сделали. А даже если бы сделали, сам я вряд ли получил бы возможность управлять самостоятельно… Думаешь, я согласен ждать вечно?

– Я не предполагала, что ты убьешь достойного человека в доме своего отца. Сегодня ты не помог мне, сын мой, а ведь я почти у цели. Не знаю, какой вред ты уже причинил, но если убийство откроется…

– Не откроется.

– Если оно откроется, это сыграет на руку другим претендентам. Они скажут, что у тебя не больше прав жить в этом городе и в этом дворце, чем у Бату.

Гуюк зло сжал кулаки.

– Бату, везде Бату! Каждый день слышу это имя… Жаль, его сегодня здесь не было. Я бы убрал этот камень со своей дороги.

– К тебе, Гуюк, Бату безоружным не пришел бы. То, что ты сделал или сказал ему по пути домой, сильно мешает мне передать тебе наследство.

– Ничего я не сделал, и наследство это не мое! – рявкнул Гуюк. – Сколько проблем решилось бы, упомяни меня отец в завещании… Отсюда все наши беды! А он бросил меня драться за него с другими. Мы, как свора голодных псов, за кусок мяса рвем друг другу глотки. Не стань ты регентом, жить бы мне в юрте и с завистью взирать на город своего отца. Ты еще чтишь его память. Я же – старший сын хана, а должен хитростью добиваться того, что принадлежит мне по праву… Будь отец наполовину таким, каким ты его считаешь, он позаботился бы об этом при жизни. Ему хватило бы времени включить меня в свои планы…

Дорегене прочла боль в глазах сына и смягчилась, даже гнев отступил. Он сжала его в объятиях, бездумно желая облегчить страдания.

– Отец любил тебя, сын мой, но был одержим своим городом. Смерть давно ходила за ним по пятам. Борьба с ней отняла у него последние силы. Ему наверняка хотелось для тебя сделать больше.

Гуюк прижался щекой к материнскому плечу, отгоняя неприятные мысли. В матери он по-прежнему нуждался. За годы регентства она снискала уважение народа.

– Напрасно я сегодня не сдержался, – пробормотал царевич, выдавил из себя судорожный вздох, похожий на всхлип, и Дорегене обняла его еще крепче. – Наверное, я слишком сильно хочу стать ханом. Каждый день ловлю на себе их взгляды. Они гадают, когда мы соберем курултай, и улыбаются, предвкушая мое поражение.

Дорегене погладила его влажные волосы.

– Ш-ш-ш! Ты не такой, как они, – проговорила она. – Обычным человеком ты никогда не будешь. Вслед за своим отцом мечтаешь о великом… Я знаю это. Я поклялась сделать тебя ханом, и сделаю это скорее, чем тебе кажется. Мункэ, сын Сорхахтани, уже за тебя. Не напрасно ты связал его клятвой прямо на поле боя. Его братья мать не ослушаются. Они – наши основные союзники. На западе Байдур уже принял моих посланников. Уверена, рано или поздно он тебя поддержит. Теперь понимаешь, как близка цель? Пусть Байдур и Бату назовут свою истинную цену, тогда мы и созовем всех на курултай.

Дорегене почувствовала, как напрягся ее сын, заслышав ненавистное имя.

– Спокойно, Гуюк! Бату – лишь человек, дарованных ему земель он не покидал. Со временем царевичи, которые стоят за ним, поймут, что Бату нравится править урусскими землями, а на Каракорум он не притязает. Тогда они придут к тебе и попросят вести их. Это, сын мой, я тебе обещаю. Если буду жива, ханом станешь ты, и никто другой.

Гуюк отстранился и сверху вниз взглянул на мать. Та заметила, что глаза у него красные.

– Мама, когда это случится? Вечно я ждать не могу.

– Я снова отправила посланников в лагерь Бату. Пообещала, что ты призна́ешь имущественные и территориальные права и за ним, и за его потомками – пожизненно.

Гуюк зло ощерился.

– Ничего я не призна́ю! Мало ли что написано в отцовском завещании! Я должен позволить такому, как Бату, беспрепятственно бродить по моей земле? Есть вдоволь и спокойно разъезжать на белой кобыле? Пусть его ордынцы жиреют и плодятся, пока я веду войны без их помощи? Нет, мама, пусть либо признают мою власть, либо я позабочусь, чтобы их уничтожили.

Дорегене дала сыну пощечину. Удар получился сильный, голова аж в сторону дернулась. На щеке появилось красное пятно. Гуюк оцепенело посмотрел на мать.

– Поэтому я велела тебе не обхаживать принцев самостоятельно, а довериться мне. Прислушайся, Гуюк, внимай рассудком и сердцем, а не только ушами. Вот станешь ханом – получишь и власть, и войско. В тот день твое слово превратится в закон, а обещания, которые я дала от твоего имени, – в пыль, если ты решишь их не исполнять. Теперь ты понимаешь? – Мать и сын были наедине, но шипящий голос Дорегене зазвучал еще тише, чтобы не подслушали. – Да я Бату бессмертие посулила бы, если бы знала, что за ним он явится на курултай. Вот уже два года он шлет в Каракорум отговорки. Отказать мне лично не смеет, зато потчует сказками о том, что ранен или занемог и в путь отправиться не может. А сам глаз с Белого города не спускает. Он умен, Гуюк, не забывай об этом ни на миг. У сыновей Сорхахтани нет и половины его амбиций.

– Мама, ты торгуешься со змеей. Смотри, чтобы не укусила.

– У всего есть своя цена, сын мой, – с улыбкой проговорила Дорегене. – Мне нужно лишь узнать цену Бату.

– Я мог бы тебе подсказать, – пробурчал Гуюк. – Уж я его знаю. Ты же с нами в западном походе не участвовала.

Дорегене тихо зацокала языком.

– Все тебе ведать необязательно. Хватит того, если Бату согласится и приедет на летний круг. Его согласие сулит поддержку стольких царевичей, сколько нужно, чтобы сделать тебя ханом. Теперь понимаешь, что напрасно проявил самостоятельность? Понимаешь, чем рискнул? Что жизнь главы одной семьи по сравнению с нашей целью?

– Прости, – отозвался Гуюк, потупившись. – Ты не посвящала меня в свои планы, и я разозлился. Лучше сообщай мне, что задумала. Теперь я понимаю, что к чему, и могу помогать.

Дорегене пригляделась к сыну. Вопреки его слабостям и недостаткам, она любила Гуюка больше власти над городом, больше собственной жизни.