Будь моим мужем - читать онлайн книгу. Автор: Пат Бут cтр.№ 101

Он не хочет смотреть фактам в лицо. Его отец – Джек-Смельчак, Джек-Силач. Он не хочет видеть его больным, не дай Бог, умирающим. Это слишком страшно.

– Мне продолжать розыски Девон?

– Да, мой родной. Позвони ее близким подружкам. Спасибо тебе.

Кэрол сильно сжала руку сына. Эмоционально он еще не готов выдержать такое испытание, но она не сомневалась, что эти душевные силы сокрыты в нем и со временем они непременно проявятся. Как сейчас у нее самой.

Джек лежал в палате – невероятно бледный, неподвижный, беспомощный. Она села на стул у кровати, пытаясь осмыслить немыслимое. Всю жизнь Джек был ее героем, сначала – подлинным, затем – низвергнутым. Но беспомощным он не был никогда. «Он и самоубийство» – сочетание немыслимое. Совсем не то, что «он и смерть».

Несмотря на захлестывающую ее бурю эмоций, Кэрол вдруг явственно осознала, что он до сих пор является эпицентром ее жизни. Занятия живописью, поездки в пустыню, поиски самой себя – что бы ни происходило с нею, мысленно она всегда видела рядом с собой Джека. Она пыталась наказать его, временами даже ненавидела, но он всегда был рядом. Сейчас она отчетливо понимала это. И едва Кэрол окончательно прониклась осознанием неизбежного, как по щекам ее тихо заструились слезы.

Он непременно должен жить. После случившегося каждому из них нужно будет все переосмыслить. Она очень хотела сосредоточиться, но мысли ее путались. Они проносились в голове непоследовательно и беспорядочно, однако главный вывод для себя она уже сделала. Как не похоже на Джека то, что он совершил, и вместе с тем как похоже на него то, что он настоял на своем. Пусть даже таким способом. Она останется здесь, рядом с ним. На его условиях. Если он выживет, ей придется выхаживать его, быть к нему снисходительной – в сущности, простить его. Если выживет!

За плечо ее тронул врач. Он коротко представился и сказал почти то же самое, что она уже знала от медсестры. Все равно уследить за его словами, изобилующими медицинскими терминами, Кэрол было трудно. Она лишь кивала и отвечала односложно.

– Я прошу вас ненадолго выйти, миссис Маккейб, пока будем подключать нужную аппаратуру, – сказал он.

– Дайте мне знать, если что-то… – попросила его Кэрол.

В приемном покое Уитни перелистывал свои журналы. Когда она вышла, он поднял глаза.

– Как он?

– Плохо, – Кэрол разрыдалась.

Двое или трое из посетителей приемного покоя посмотрели на нее, но тут же смущенно отвели глаза.

– Не плачь, мам. – Уитни неловко обнял ее, в глазах его тоже стояли слезы. – Он поправится.

Она прижалась к нему, ища поддержки. Господи, ведь она так любит этого угловатого ершистого парня, который когда-то родился у них с Джеком. Это был еще один счастливый день в ее жизни. Разве что-то другое может иметь значение? До чего же все это смехотворно! До чего же эгоистично с ее стороны было так повести себя из-за Пейдж Ли, когда у нее есть Уитни и Девон и вся та замечательная жизнь, которую они прожили вместе. Сейчас она видит, сколь мелочной, ограниченной была еще недавно. Бессовестное, эгоцентричное существо, проявившее чудовищную жестокость. И вот ее результат.

– Это моя вина, – прорыдала она.

– Нет, не твоя, мам. Ничьей вины здесь нет. – В его голосе, обычно таком безразличном, прозвучала несвойственная ему прежде убежденность. – Это просто жизнь, а жизнь иногда бьет невпопад.

– Они сейчас подключат его к какой-то аппаратуре, – сказала Кэрол, чтобы хоть чем-то заполнить тягостную тишину, нарушаемую лишь ее всхлипываниями.

– Да? Он что, пришел в сознание?

– Нет, родной мой. Все пока без изменений.

– Все будет хорошо, мам, мы рядом с ним.

– Да, это, конечно, хорошо.

– Девон ушла за покупками, но скоро вернется. Я попросил Карен осторожно передать ей, чтобы она просто позвонила домой.

– Из колледжа ты приехал на машине?

– Угу.

– Уитни.

Кэрол напряженно выпрямилась на стуле и вытерла глаза.

– Да, мам?

– Если папа выберется из этого, я возвращусь домой. – Она не обдумывала этого заранее. Эти слова вылетели у нее непроизвольно.

– Правда?! – Он улыбнулся. Улыбка для сдержанного Уитни уже была проявлением бурных чувств.

– Да, – подтвердила Кэрол. – Да. Я люблю папу. И всегда любила. Да и ему без меня очень плохо. Я просто не знала этого. А сейчас знаю.

– Он очень переживал. – В глазах Уитни опять показались слезы. – Он ведь начал пить, мам. Я рассказывал тебе кое-что об этом, но все было гораздо хуже. И дом пришел в запустение, и сад. Отец перестал ездить на работу и, по-моему, толком ничего не ест.

– Я знаю, мой мальчик, знаю. Но он поправится, мы все наладим, и у нас опять все будет хорошо. Обещаю тебе.

– Его ведь вылечат, правда?

И, словно отвечая на его вопрос, из распахнувшейся двери вышел врач и быстро направился в их сторону.

– Миссис Маккейб! – обратился он к Кэрол.

Чарльз сел, привалившись к стене постройки, под выбеленными солнцем кедровыми балками перекрытий. Нашарив рукой флягу, он поднес ее к губам, лишь смочив их, но пить не стал. Все надо делать медленно. Каждый глоток воды является проверкой выдержки, тренировкой умения выживать. Здесь нет и не может быть места слабости. Но внутри все же не исчезает ноющая боль от воспоминаний о мире изобилия. Там любой человек может легко открыть водопроводный кран, может рассчитывать на еду и кров, и люди вынуждены поэтому искать разнообразия, добавляя остроты монотонной размеренной жизни.

Неужели только этим и являлась для него Рейчел? Всего-навсего средством для того, чтобы хоть как-то отвлечься от мучительных душевных страданий, вызванных утратой Розы? Нет! Его любовь была настоящей. Рейчел органично дополняла его натуру, став как бы ее второй половиной. Рейчел вся – порыв, желание и вновь неуемное стремление. Она – воплощенное честолюбие, напор и решимость. Она хочет. Она добивается. Она преуспевает.

В противоположность Рейчел к таким сиюминутным понятиям, как достижение успеха и материального блага, он относится с предубеждением. Вот почему они так подходили друг другу: его меланхолия оттеняла ее энтузиазм, а его духовность сдерживала ее приземленные устремления.

Чарльз вновь позволил себе предаться мечтам. Нашел эту невероятную женщину и потерял самого себя, охваченный минутным безумным восторгом. А затем, а затем… то же самое, что привело его к ней, унесло ее прочь. Это явилось крушением всего и вся. Упасть с такой невероятной силой в такую мелкую лужу. Хватит, в конце концов, кичиться той мудростью, на обладание которой он претендовал. Да и что вообще знает он, Чарльз Форд, о жизни, кроме пыльной дороги, да кроваво-красных закатов, да ослепительного сияния солнца, встающего над пустыней и выжигающего его душу своими палящими лучами? А возможно, этого и достаточно. Вот почему он сейчас здесь. И останется здесь до тех пор, пока размышления об оставленном им мире не перестанут терзать его душу.