Крик души - читать онлайн книгу. Автор: Льюис Сьюзен cтр.№ 46

Все смотрели на нее, кроме акушерки, которая обвязывала ее живот двумя широкими поясами, чтобы начать следить за сердцебиением ребенка. Глаза Никки над прозрачной раковиной кислородной маски следили за каждым ее движением; когда раздались короткие гудки, сигнализировавшие о крошечной жизни в ней, ее окатило волной безудержной радости. Она подняла взгляд к потолку, словно ожидая увидеть там некое божество и вознести ему хвалу. Внезапно свет ламп начал расцветать, словно гигантские цветы, и стал слепяще-ярким, стены закружились, а кровать принялась покачиваться вперед-назад. Она услышала музыку, какой-то звон и тихий писк приборов. Кто-то, находящийся очень далеко отсюда, начал говорить голосом, который пробивался к поверхности со дна моря.

Медсестра сказала что-то миссис А., и та осторожно убрала маску с лица Никки.

— Ну что ж, начинаем тужиться, — приказала акушерка.

Никки вцепилась в края кровати. Колени ей уже подняли, а когда она напряглась изо всех сил, все ее тело ниже пояса словно вспыхнуло огнем, угрожая взорваться. «Спенс! — мысленно закричала она. — Спенс, Спенс, Спенс!» Она не стала произносить его имя вслух, потому что ему могли бы сказать об этом, а она не хотела, чтобы он казнил себя за то, что его с ней не было. Но потом она пронзительно, что есть мочи, кричала и едва осознавала, что именно кричит, потому что по ее телу, словно расплавившееся стекло, полилась раскаленная боль.

Казалось, прошла вечность, прежде чем акушерка наконец сказала:

— Умница, девочка. Я уже вижу головку.

Никки вырвала из рук миссис А. кислородную маску, сделала несколько судорожных глотков и снова стала тужиться.

Кристин стояла рядом с акушеркой; она остолбенела от ужаса.

Никки хотела, чтобы она ушла. Она не должна быть здесь. Никто не должен. Она стиснула зубы и сжала кулаки, напрягла все свое тело, зашипела и стала тужиться изо всех сил; боль была такой сильной, что ей захотелось умереть.

— Теперь уже скоро, — бормотала акушерка. — Совсем чуть-чуть.

Никки нервно засмеялась. Еще несколько минут — и она возьмет Зака на руки. Одна лишь эта мысль позволила ей продолжать тужиться. С ним все хорошо. Его сердце билось ровно — она слышала равномерный и сильный писк приборов. Она попыталась посмотреть на монитор, но его загораживал Дэвид.

Миссис А. все еще осторожно вытирала ее лицо и шею.

Издав дикий рык, Никки напряглась и стала выталкивать ребенка, используя все, до капли, силы, которые у нее еще оставались. Она чувствовала, как тельце ребенка движется в ней все ниже и ниже, раскрывая ее и пытаясь утащить с собой.

— Еще разок, и он будет с нами, — ободряюще прощебетала акушерка.

Никки приготовилась, вдохнула как можно больше кислорода, а затем — еще немного. Она скорее почувствовала, чем увидела, что Дэвид отошел от нее. Кристин зажимала руками рот, ее лицо было таким же белым, как халат, который ей дали, прежде чем пустить в палату. Никки тужилась, и шипела, и вопила, словно этот шум мог ухватить боль и унести ее в место, где царят бессознательность и тишина.

— А вот и он, — засмеялась акушерка. — Головка выходит.

— О Господи! — Кристин задыхалась.

Никки снова схватила кислородную маску, сделала гигантский вдох и начала тужиться, когда дверь распахнулась и в помещение влетел Спенс: запыхавшийся, промокший насквозь и хватающий ртом воздух.

Никки смеялась, и рыдала, и отчаянно рычала, и накапливала новые силы перед заключительным толчком, и мгновение спустя Зак смело вошел в этот мир, где его подхватил отец.

Никки не была уверена, когда именно все разошлись. Все, что теперь имело значение, это крошечный сверток, который Спенс держал на руках, кажущихся невероятно большими по сравнению с крошечными ручками и ножками младенца.

Приложив новорожденного к груди Никки, акушерка подождала несколько минут, позволяя им побыть вместе, после чего осторожно забрала Зака и передала его Спенсу, а сама перерезала пуповину и насухо вытерла младенца. Он все еще был покрыт красными пятнами, и, казалось, у него было слишком много кожи для крошечных воробьиных косточек, но он был здоров, на голове у него топорщился черный как смоль пушок, а глаза, часто моргающие от яркого света, отливали глубоким синим цветом.

Он был настолько идеален, насколько это вообще возможно.

Пока акушерка заворачивала его в мягкое белое одеяло, Спенс не сводил с сына испуганного взгляда: он все еще не мог поверить, что все-таки успел вовремя. На нем сейчас был больничный халат, а влажные волосы стояли торчком от того, что миссис А. быстро вытерла их полотенцем. В глазах у него стояли слезы.

— Он потрясающий, — пробормотал Спенс, не в состоянии отвести от ребенка взгляд. — Привет, — шептал он. — Ты — Зак, а я — твой папа.

Сердце Никки переполняла такая любовь, что она не могла произнести ни слова.

Довольно хмыкнув, акушерка снова стала раздавать распоряжения: она напомнила, что плацента еще не вышла, так что не мог бы Спенс стать в сторонку вместе с сыном, пока она доведет дело до конца.

Никки чуть не заплакала от радости, когда увидела, что Спенс просиял от гордости. Его сын.

Двадцать минут спустя акушерка вышла, сказав, что скоро вернется, чтобы проверить, как ребенок сосет грудь, и Никки и Спенс засмеялись от восхищения, когда крошечный ротик Зака открылся, как у рыбы, пытающейся взять приманку. После нескольких неудачных попыток он наконец взял грудь, и они легонько вскрикнули, испытывая одновременно удивление и торжество.

Когда он начал сосать, Никки переполнили ощущения, которые за всю жизнь она еще ни разу не испытывала — это было и неописуемое счастье, и чувство, что она стала чем-то гораздо большим, чем тот человек, которым она была меньше часа назад. Она больше не была просто Никки. Она была матерью, и если она считала, что любит Зака, прежде чем он родился, то это чувство было ничтожным по сравнению с тем, что она испытывала теперь.

— Поверить не могу, что он наконец с нами, — прошептала она, не сводя с него восторженного взгляда.

— Я тоже, — дрожащим голосом произнес Спенс.

Они соприкасались головами, глядя, как он ест, а глаза впитывали каждый глоток молозива с не меньшей жадностью, чем его рот.

— Я так рада, что ты успел, — прошептала Никки. — Ты идеально рассчитал время.

— Не надо, — попросил он, закрыв глаза, поскольку он задрожал при мысли о том, что он чуть не опоздал, — еще пять минут, и я бы все пропустил, и даже если бы ты простила меня, в чем я сильно сомневаюсь, сам я никогда бы себя не простил.

Никки улыбнулась и провела пальцем по его небритой щеке.

— Но кто будет снимать рекламу? — спросила она. Было уже почти пять часов утра, и ему ни за что не успеть вернуться в Лондон вовремя, чтобы начать съемку.

Спенс все еще, не отрываясь, смотрел на ребенка.