Развод по-французски - читать онлайн книгу. Автор: Диана Джонсон cтр.№ 81

Несколько минут ходьбы, и Рокси дома, взволнованная, сияющая — не потому, что она поговорила со священником, а потому что на древних плитах собора у нее отошли воды и вот-вот надо ожидать схваток. Предстоящее событие, благородное усилие, которое потребуется от Рокси, чтобы увидел свет еще один заложник судьбы, хрупкое свидетельство того, что жизнь продолжается, — все это успокаивало и ее, и всех нас. Легкий ветерок волнения развеивал терпкие запахи цветов и поминальной снеди — печенки и сыров, — заполнившие квартиру. Марджив звонила Сюзанне, мы то и дело пытали Рокси, как она себя чувствует, и отвечали на звонки с выражением соболезнования, тщательно взвешивая нашу радость по поводу скорого рождения ребенка и скорбь по поводу смерти его отца.

Около полуночи, после двух сильных приступов, Честер и Марджив повезли Рокси в clinique maternelle [180] .

Я перемыла чашки и бокалы, оставшиеся на столах, и опять легла спать на диван, поставив около себя телефонный аппарат. Навязчивые сны преследовали меня всю ночь. Мне снилась Санта-Барбара, угол бульвара Моралес и Десятой улицы, недалеко от бензозаправки. У меня в машине кончился бензин, я иду на заправку, вдруг, чуть не зацепив, мимо меня проносится автомобиль. От страха у меня душа уходит в пятки, и я мучительно гадаю, не хотел ли человек за рулем совершить наезд, или это просто неосторожность с его стороны. Здесь выходит заправщик и говорит: «Вы не знаете, кто это был?» Сон был такой натуральный, отчетливый, я ясно видела бледно-желтое солнце над городом и, проснувшись, не сразу могла сообразить, что я в Париже, на диване в Роксиной квартире. Рядом надрывался телефон.

Занималась заря, и я уже мог различить отдельные предметы раскинувшегося передо мной пейзажа.

«Адольф»

Была пятница, и это звонил Роджер. Голос у него был вкрадчиво-деловой, словно бы говорящий, что хватит на переживания и одного дня и теперь снова надо включаться в деловую гонку.

— Сегодня аукцион. Ты приедешь?

В суматохе и слезах последних дней я почти забыла о картине, о «Друо», о деньгах, но вчера вечером он успел шепотом сказать мне:

— Знаешь, Изабелла, я думаю, нам надо продавать «Урсулу», пока не определен юридический статус сегодняшнего положения дел. Таким образом мы всегда можем сказать, что Шарль-Анри тоже был за продажу, как и Рокси. Одному Богу ведомо, какие непредвиденные сложности возникнут, если Персаны будут настаивать, что картина — часть имущества Шарля-Анри. Продавая картину, мы делаем только то, что он сам санкционировал. Пусть Рокси говорит что хочет, мы должны продать «Урсулу» до того, как определится ее новый юридический статус. Лучше, если это будет fait accompli [181] , как говорят французы.

Это происходило за кулисами «Дома Друо», мы не знали, что официальные лица заверили Роджера, что на аукцион приезжают крупные торговцы, представители разных музеев, коллекционеры и распродажа будет успешной.

Вероятно, слухи об интересе со стороны хранилищ и о том, что человек из «Кристи» ведет переговоры с Роджером, повлияли на руководство «Друо», потому что они наметили новую стартовую цену, гораздо выше прежней. Уверенная атрибуция «Кристи» и заманчивая перспектива больших денег произвели ощутимое впечатление на участников аукциона.

— Если у Рокси пойдет гладко, я пойду с тобой, — сказала я.

Сама Рокси не подавала вести, зато из гостиницы позвонил отец и сказал, что ее уложили в постель, но в три часа ночи, когда они уходили, сильные схватки еще не начались. Голос у него был сонный и немного раздраженный из-за того, что его разбудили.

— Ты приедешь на аукцион? — спросила я.

— Не знаю. Как Марджив. Она, наверное, захочет посидеть с Рокси.

— Тогда я пойду с Роджером.

— Да нам там нечего делать, — возразил он. — Мы же не собираемся покупать «Урсулу».

Но я ощущала потребность быть. У меня было какое-то суеверное чувство, будто все развалится, если меня не окажется на месте и я не прослежу за делами лично. Мне надо было быть одновременно в нескольких местах.

Из-за тесноты мы с Роджером с трудом пробились в зал, где должна была состояться распродажа картин. В атмосфере купли-продажи, удачи и проигрыша, азартной, почище, чем в покере, игры людям отводилась второстепенная роль. Здесь господствовали неодушевленные предметы, здесь правили деньги, соперничество, страсти. Привозили и увозили сотни предметов, выставленных на продажу, гудящие по-французски толпы протискивались через двери в залы, люди глазели на украшения в стеклянных футлярах и разбитые клавесины.

Наша «Урсула» была, судя по всему, заманчивая штука. Она привлекала более серьезную и изысканную публику, чем та, что собиралась купить всякие старинные вещицы в зале напротив, но и эти ожесточенно толкались, занимая место. Втиснувшись в зал, я увидела тут и там знакомые лица, которые не заметила сначала, — Стюарта Барби и Эймса Эверетта, беседующих с толстым седым господином в отлично сшитом костюме, и — к моему удивлению — Антуана и Шарлотту де Персан с мэтром Дуано, адвокатом Шарля-Анри. Помимо них, были также мэтр Бертрам, месье Десмонд, тот, кто оценивал «Урсулу» для Лувра, и группа мужчин в спортивных пиджаках и с галстуками-бабочками, приехавших, очевидно, из Санта-Барбары, может быть, из музея Гетти. Мне потребовалась минута, не меньше, чтобы вспомнить, кто такой этот моложавый лысеющий мужчина с длинными ресницами. Неужели министр культуры, с которым меня познакомили в опере? Он самый. Вот это да, как сказала бы миссис Пейс. В темном костюме с двумя разрезами на пиджаке, он стоял немного в стороне, оживленно разговаривая с двумя другими мужчинами в темных костюмах. Те поставили свои кейсы на пол, и это заставляло вспомнить шпионские картины, где всегда обмениваются кейсами. Потом к ним подошел месье Десмонд.

Через чье-то плечо я помахала Антуану и Шарлотте.

— Не думала, что вы приедете.

Антуан едва заметно нахмурился, словно не ожидая встретить меня здесь, помолчал, прежде чем ответить.

— Полагаю, что на мне лежит теперь обязанность проследить, чтобы Роксины affaires велись должным образом, и защищать интересы моей племянницы и ребенка, который скоро появится на свет. — Он неуверенно пожал плечами. — Хотя сейчас трудно сказать, что значит «должным образом».

— Ребенок вот-вот родится! — воскликнула я. — Может быть, уже родился.

— Да, твоя мать звонила. Мама тоже поехала в больницу. Ребенок поднимет ей настроение.

— Мэтр Бертрам здесь, адвокат Рокси, — видели?

— Да, я разговаривал с ним. Он сообщил, что сегодня выставлена на продажу крупная работа Пуссена.

Так вот почему здесь министр культуры, подумала я, — присматривает за национальным достоянием Франции.