Вы способны улыбнуться незнакомой собаке? - читать онлайн книгу. Автор: Людмила Анисарова cтр.№ 78

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Вы способны улыбнуться незнакомой собаке? | Автор книги - Людмила Анисарова

Cтраница 78
читать онлайн книги бесплатно

Рэта, услышав свое имя и уразумев, что она, наверное, что-то сделала не так„потупила глаза, затем опустила голову (ушами — до пола) и виновато повесила хвост. Так и стояла она рядом с чемоданом, полностью осознавая свою вину и, очевидно, глубоко раскаиваясь.

— Рэта, Рэточка, — ласково позвала Лена.

Собака глаз не подняла и хвостом не вильнула: переживала.

— Ладно уж, дура ты моя, — сказала ей Алла примирительно.

Рэта подняла голову и вопросительно-грустно посмотрела в глаза хозяйке: на самом ли деле на нее, собаку, не сердятся?

— Знаешь, Ленка, — сказала Алла, сев перед Рэтой на корточки, притянув ее к себе за передние лапы и целуя в нос, — мне кажется иногда, что эта паразитка умнее всех нас, вместе взятых.

На «паразитку» Рэта тоже отреагировала вполне адекватно: самолюбиво вырвалась из рук Аллы и пошла к Лене, с обидой оглядываясь на хозяйку: если уж простила, то будь добра и слова подбирать соответствующие.

Забыв про растерзанный чемодан, Алла начала выгружать из пакетов и пакетищ купленное в супермаркете. Доставая то, что нельзя было примерить на себя или на Лену, она кидала это в сторону на диван, кресло или прямо на пол, а выудив очередную одежку и вспомнив, кому она предназначается, или скидывала все с себя и влезала в нее, или заставляла то же самое проделывать Лену. Между делом она врубила музыку (именно «врубила» — на полную громкость).

Под какие-то немыслимые ритмы Алла с Леной вертелись, пританцовывая перед зеркалом (зеркала у Аллы были повсюду), переступая или перепрыгивая через разбросанные по всей комнате самые разные вещи — от одежды из чемодана до купленных в дорогу нужных и ненужных мелочей. Рэта, всех простив, самозабвенно участвовала в этом вертепе: носилась по огромной комнате, развевая ушами и вращая хвостом, запрыгивала от избытка чувств на диван и снова, опять же от избытка чувств, спрыгивала.

Перекрикивая музыку, Алла рассказывала о своей жизни. Собственно, Лена и так все достаточно хорошо представляла.

В своей бурной жизни Алла Петрова успевала очень многое. Спала, правда, часа четыре в сутки — не больше. И поэтому в субботу-воскресенье просила своих домашних об одном: не трогать ее, дать ей возможность поваляться в постели столько, сколько ей захочется. Она валялась часов до двенадцати, а потом вскакивала и снова включалась в свой бешеный ритм, и поспеть за ней было совершено невозможно.

Она успевала все: отмахивать утром на велотренажере километров пятнадцать-двадцать; посещать косметичек и массажистов; плавать в бассейне; раздавать ценные указания всем Петровым-мужчинам и строго следить за исполнением этих указаний; руководить приходящей домработницей; успешно вести уже сложившийся бизнес, влезая при этом в какие-то новые рискованные проекты; строго следить за здоровьем Петрова-старшего и за увлечениями Петровых-младших; иметь двух-трех любовников — и слыть при этом хорошей женой и хорошей матерью. Пожалуй, слово «слыть» здесь не очень уместно — Алла Петрова, сколь парадоксальным вам это ни покажется, на самом деле была хорошей женой и хорошей матерью. Так бывает, поверьте мне.

Алла, по-прежнему склонная к полноте и поэтому постоянно сидящая на диетах, была пластична и грациозна, как пантера. Она любила яркое, блестящее — все это удивительным образом ей шло. Самооценка ее была, наверное, слегка завышена, разрезы на юбках — тоже (но не слегка, а по самое некуда), а вот вырезы на платьях и блузках, напротив, были сильно занижены. Мужики вились, конечно, вокруг нее как мухи. Она только успевала отмахиваться. Хотя, если появлялся достойный экземпляр, она сразу делала задумчиво-внимательный взгляд, убирала с лица все признаки кокетства, выбирала для общения более чем серьезный тон — и все это в неожиданном сочетании с ее обликом великосветской путаны производило эффект — потрясающий.

Любовники Аллы при том ритме жизни, о котором я вам рассказала, отлавливали ее, конечно, с трудом. Только для одного, редко досягаемого (я о нем уже упоминала, если помните), становилась она вдруг, когда он звонил, совершенно свободной, только бы позвал, только бы поманил. Сама она ему не звонила. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Считала ниже своего достоинства навязываться кому бы то ни было, а ему — тем более.

Она была создана, конечно, только для любви, эта яркая, холеная женщина, в которой бархатная нежность сочеталась с колючей резкостью, неуемная страсть — с гордостью, умение подчинять — с умением безропотно подчиняться, проницательность и эмпатия — с наивностью и даже в нужных случаях — с глупинкой. Она была женщиной от стриженой макушки до младенчески шелковых пяток, над которыми неустанно трудилась ее педикюрша (Алла всегда считала, что пятки для женщины — главное, не говоря обо всем остальном).

Самым ярким событием за последнее время для Аллы стала встреча с Гаврилиным — встреча, о которой она все никак не могла толком поведать Лене. Это случилось уже поздним вечером. А сначала, кое-как собрав чемодан, они дождались появления слегка постаревшего и сильно поседевшего (но по-прежнему очень симпатичного и добродушного) Саши Петрова, испытывающего к Лене очень нежные дружеские чувства. Потом пришел Ромка ростом метр девяносто, спокойно-немногословный, флегматичный — в отца. Чуть позже тайфуном ворвался Антон (рост и внешность — Ромки, а характер — Аллы), сразу же снова убежал, сказав «я сейчас», и вернулся только минут через сорок.

Часам к девяти семья была в сборе. За ужином все, кроме Лены и Рэты, получили от Аллы нагоняй, поскольку провели сегодняшний день с некоторыми отклонениями от четко намеченных ею планов.

Наконец, дав Петровым-мужчинам последние наставления и отправив всех их спать, Алла настроилась на долгий душевный разговор с подругой, в ходе которого нужно было донести до Лены подробности про Гаврилина и про того недосягаемо-единственного, которого Алла никак не могла приручить. Кроме того, Лена, в свою очередь, должна была рассказать про ночь в «Красной стреле».

Несмотря на внушительное количество комнат в петровской квартире, разговоры «за жизнь» велись, по обыкновению, на кухне.

Быстренько затолкав чашки-тарелки в посудомоечную машину, Алла вытерла стол и набросила на него извлеченную откуда-то знакомую зеленую вязаную скатерть, лохматую от времени и очень родную; принесла из гостиной тот самый подсвечник, который когда-то очень-очень давно подарила ей Сашина бабушка; зажгла стоящую в ней уже наполовину оплывшую свечу; прикинула, что этого света слишком мало, поэтому достала из настенного шкафа еще одну свечку и пристроила ее рядом на блюдечке; поняла, что нарушена гармония, но второй свечи не загасила, а просто переставила ее на подоконник и, наконец, уселась напротив Лены, так же поставив локти на стол и положив подбородок в ладони.

Они вопросительно посмотрели друг другу в глаза: кто первый?

— О, подожди! — Алла вскочила и снова кинулась (времени было жалко!), кажется, в спальню.

Оттуда она приволокла тяжелую напольную вазу с огромными белыми розами — их было штук двадцать пять, не меньше.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию