Наше лето - читать онлайн книгу. Автор: Холли Чемберлен cтр.№ 16

Но все же интересно, когда и я начну развлекаться?

Моя бабушка со стороны отца была мудрой женщиной.

«Иногда, – говаривала она, – Господь нас испытывает.

Подвергает сомнению нашу веру в Него, воздвигая на пути к нашему счастью ужасные препятствия.

Проверяет нашу внутреннюю крепость, вынуждая переносить тяжкие испытания силы духа, терпения и упорства.

Побуждает нас смело выдерживать эти испытания, преодолевать препятствия, оставаясь при этом порядочными и честными людьми.

И если нам все это удастся, – продолжала бабушка Лирз, – мы обязательно будем вознаграждены. Не обязательно в этой жизни, но совершенно точно – в следующей».

И к этому мудрому изречению я сделала собственное добавление.

Если меня наградят за терпимость к неряхам и благожелательность к кретинам, я желала бы получить награду сейчас. В этой жизни. И как можно более щедрую.

Позже к этому добавилось еще кое-что.

Иногда награды можно не дождаться. Иногда несчастья случаются и с хорошими людьми. И не важно, сколько бы веры, терпения и других сверхчеловеческих качеств ты ни проявила бы, все равно в конце концов тебя кинут.

Этим летом Господь решил испытать меня, скрестив мой путь с жизненным путем Джинси Ганнон. Понятия не имею, чем я так его прогневила.

Именно этой девице удалось убедить меня, что у Господа Бога весьма своеобразное чувство юмора.

Мой полуденный сон оказался весьма освежающим. Я прекрасно себя чувствовала. Пока не присоединилась к уже сидевшим на кухне соседкам. Но войти не успела, замерла на пороге.

– Что это на тебе? – только и смогла выговорить я.

Клер вопросительно уставилась на меня.

– Не ты, – отмахнулась я. – Ты! Джинси! Что это на тебе?

Джинси, с неистовой сосредоточенностью пожиравшая свои пирожные с кокосом, неохотно подняла голову:

– Ты о чем? Я не расслышала…

Я ткнула в нее дрожащим пальцем:

– Это моя майка! И… она вся в твоих дурацких конфетах!

Джинси вытерла ладони о шорты и оглядела свою плоскую грудь.

– О, прости. Я не сообразила привезти на уик-энд побольше одежды. И нашла это…

– В моем ящике комода.

– Иисусе, да не вопи ты так громко! Ну да. Слушай, прости. Я ее выстираю…

– Ну уж нет! Купите мне новую, мисс, только так!

– Что? Какая-то вшивая майка! – запротестовала Джинси.

– Эта майка от Ральфа Лорена за сто пятьдесят баксов, кретинка! – взвыла я. – А ты размазала по ней свои мерзкие «Сноу-боллз»!

Джинси оттянула майку от груди.

– И вовсе это не «Сноу-боллз», – уточнила она. – Это острый соус. Я ела чили на ленч. Ну и капнула. Совсем чуть-чуть. Очень симпатичный узорчик получился. Абстрактный. Можно сказать, настоящий шедевр. Эй, хочешь, я позаимствую еще пару-тройку твоих футболок. Забрызгаю соусом, и мы сможем выбросить на рынок целую партию и зашибить неплохие денежки!

Клер выглядела по-настоящему испуганной. Но я была слишком измотана, чтобы продолжать спор. И вместо этого рухнула в кресло.

«Запоры. Мне требуются надежные запоры, иначе я за себя не ручаюсь», – подумала я.

Не понимаю, почему люди не способны уважать окружающих.

Меня учили уважению с самого детства. И поверьте, это не так трудно. Уважение к другим людям, их чувствам и собственности быстро становится второй натурой.

Даниэлла даже не потрудилась сделать вид, что только по чистой случайности съела в воскресенье утром на завтрак мой обезжиренный йогурт. Я вползла в крохотную кухоньку, открыла холодильник – тот самый, который перед этим тщательно выскребла, – и обнаружила, что последний стаканчик йогурта исчез. Совершенно сбитая с толку, я повернулась, чтобы спросить соседок, не видели ли они йогурта.

Джинси, задрав ноги на пластиковую столешницу, втягивала в себя черный кофе из треснувшей керамической кружки.

Даниэлла в черном шелковом халатике сидела рядом, слизывая с ложки остаток клубничного йогурта. В другой руке она сжимала стаканчик, на котором ясно значилось «обезжиренный».

– Это мой йогурт! – воскликнула я.

Даниэлла пожала плечами:

– Просто решила попробовать. Можешь взять один из моих, низкокалорийных.

– Не хочу я твоих низкокалорийных! – запротестовала я. – Мне нужен мой йогурт!

– К чему столько шума, – бросила она. – Съешь мой дурацкий низкокалорийный! Там, кажется, три сорта.

– Низкокалорийный – совсем не то, что обезжиренный, – стояла я на своем.

– Кому-то просто необходимо перепихнуться, – пробормотала Джинси.

Я с размаху захлопнула дверцу холодильника и в бешенстве набросилась на нее:

– Заткнись! У тебя не рот, а помойка! От каждого слова разит тухлятиной! Почему бы тебе просто… просто…

– Не заткнуться? Редко, но и такое бывает. Прошу прощения.

Я сжала ладонями виски. С каких это пор я стала взрываться от всяких пустяков?

– О, эти скандалы меня убивают! Разве мы не должны вести себя как одна семья?

– А что, по-твоему, мы делаем? – засмеялась Даниэлла и, встав, швырнула ложку в раковину. – Разве твои родные никогда не скандалят? Не ведут себя как спятившие идиоты, каждый раз, когда кто-то слишком долго висит на телефоне или торчит в ванной?

– Нет. Никогда.

– И никто ни разу голоса не повысил? – фыркнула Джинси.

– Никто.

В отличие от тебя.

Даниэлла подошла ко мне, взяла за руку. Я попыталась отстраниться. Но она не пустила.

– Клер, солнышко, может, там, откуда ты родом, все по-другому. Ну, понимаешь, где-то там. Но в том месте, где я выросла, родственникам полагается вопить, орать и хлопать дверями.

– И ненавидеть друг друга. И обзывать дерьмом и спринцовками, – с энтузиазмом добавила Джинси, потянувшись к полупустому кофейнику.

– Для этого и существуют семьи, солнышко. Любовь. Безусловная любовь. Именно в родном доме ты можешь приклонить голову. Бросаться ложками, закатывать скандалы. Место, где ты и твои кузены могут писать в бассейн…

– И блевать, после того как тайком выжрали всю тайную пивную заначку твоего дядюшки, – захихикала Джинси. – Как-то мой кузен Майки обгадил с заднего крыльца стену гаража. Пятнадцать или двадцать футов, представляете?!