Крыса-любовь - читать онлайн книгу. Автор: Мойя Сойер-Джонс cтр.№ 53

В жизни не видела, чтоб кто-то так болел за брата. Вот уж не подозревала в Гордоне подобной чуткости!

— Арт делает что может. — Он отвернулся, достал ключ и отпер обшитую металлом дверь. — Это хотя бы начало.

За дверью оказался темный коридор с крутой лестницей в конце. Солнце ворвалось вместе с нами, пятно света бросилось на пол, как подросток с размаху шлепается на песок. В косом луче заплясала пыль. Маэстро взбежал по лестнице через две ступеньки.

— Сюда. Пошли.

Когда я дошла до второго этажа, он ждал меня, застыв посреди комнаты. И явно волновался. Так, будто это была его собственная мастерская. Он выглядел совсем мальчишкой.

— Как вам, Джули?

У меня вдруг заколотилось сердце. От ходьбы по лестнице или из-за зрелища, которое мне открылось?

Надо мной висели два или три десятка чудесных воздушных композиций. Крупные тяжелые шары всех цветов радуги под тонкими— тонкими дугами. Будто метеориты на паутинках. Ну и как мне?

— Красиво… Невероятно.

— Правда? — Он ревниво следил, как мой взгляд переходит с одной фигуры на другую. — Брат спросит меня, что вы сказали. Захочет услышать точные слова.

— Можно сказать, что с этой минуты я больше не хочу драить дом, — ответила я. — Но ведь он не поймет, правда? Придется расшифровывать.

— Шикарный отзыв, солнышко. Самый лучший. Не волнуйтесь, Арт поймет.

Мамины мурашки вернулись. Причем с головы до ног. Я точно знала, что они мне не мерещатся, но все же для верности позвала Марджи и Триш.

— Он кто? — шепнула Триш, глядя в садик, где мама, с закрытыми глазами и вся в мурашках, развлекала великого маэстро. — На психоаналитика никак не похож!

— Какое-то знакомое лицо… — задумчиво протянула Марджи.

— Он точно не актер? И не писатель? — выпытывала Триш. — Фактура подходящая, да и мурашки — верный признак. Во всяком случае, раньше промашек не случалось.

— У него брат скульптор, но не он сам. Нет! — Я постаралась увидеть Арта ее глазами. — И «кантри-энд-вестерн» он тоже не поет. Я с ним познакомилась по работе.

Марджи пришла в замешательство:

— И давно у Деборы началось?

— Пару часов назад, когда он привез меня. Мама была на веранде и, по-моему, «взъерошилась» еще до того, как он вылез из машины. И с тех пор мурашки не сходили. Сначала были на руках и груди. Гордон остался выпить, и теперь они повсюду. Честное слово, даже за ушами.

Из садика донесся взрыв хохота. Арт изображал в лицах какой-то случай, в одной руке — сигарета, в другой — бокал вина. Мама сидела лицом к нему, с закрытыми глазами, и заходилась смехом. Я, конечно, радовалась, что она так увлечена, но была во всем этом и какая-то странность. Марджи и Триш стрельнули друг в друга взглядами.

— Дареному коню в зубы не смотрят. Но нам это не нравится. Да, Триш?

— Что-то тут нечисто, — кивнула та. — Нутром чую. Спорю на бутылку «Гранжа» — он не тот, за кого себя выдает.

Я мало смыслю в искусстве, но точно знаю, чего в нем не люблю.

Арт Стори

С недавних пор я стал подмечать, что многие мои знакомые куда сильнее затраханы жизнью, чем мне казалось. Увы, и я тоже. Какой удар по моему самолюбию!

Я уже начал думать, что годам к тридцати пяти — сорока наша жизнь входит в ту колею, где и останется до самого конца. Все, пора собирать камни. Пора считать цыплят. Смотришь вокруг и видишь, что сталось с твоими друзьями. Понимаешь, что их мелкие пунктики — когда-то прекрасная затравка для полночных бесед — выросли в большие, и уже совсем не такие милые, странности. И в голову приходит, что та же участь, наверное, постигла и твои смешные причуды. Что все восклицательные знаки твоей жизни потихонечку, незаметно свелись в твой жизненный приговор.

Может, единственный выход — признать, что большую часть жизни ты проторчал в тупике? Наверное, я не единственный, кто ткнулся физиономией в великое зеркало правды?

«Свет мой зеркальце, скажи — может, меня и вправду затрахала жизнь?» — «Да ладно, Арт, не грызи себя. С тобой все нормально». — «Правда, зеркало? Правда?»

Ну да, да, я напился. Было поздно, я сидел один. И, если честно, со мной все было не так уж нормально. Вряд ли вас это удивит. Вы небось давно сообразили, какой десерт мне светит. Кто-то из вас, возможно, даже машет официанту: «Сюда, и поживей. Сколько можно ждать! Вот он, ваш клиент. Дайте-ка меню. Что там полагается за лень, вранье, зарытые таланты, безответственность, разврат, неспособность вовремя принять решение, неспособность достичь успеха и самое мерзкое — неэтичное поведение? Пусть теперь ест!»

Но черная полоса в жизни вечно застает меня врасплох. Не то чтобы я ничего не предчувствовал. Просто не мог до конца поверить, что она все-таки настанет.

Наверное, потому я и валялся тогда на скамейке в мастерской — в тусклом свете убывающей луны и с банкой из-под пива в руке — и рассматривал своих дражайших сообщников. Единственных своих спутников — других уже не будет. Мои скульптуры. Вот мы и остались одни. Да и среди них не найдется рисковой души. Тайн бытия они никому не раскроют. Видно, пора на них поставить крест.

А жаль, потому что в общем и целом все как раз налаживалось. Я сидел на пиру жизни и совсем не помышлял о десерте.

Во-первых, хоть Гордон и не пришел в себя, но врачей ободрил тот факт, что волос у него стало больше, чем у любого из них. (Сестра Крисси даже предложила заплести ему дреды.) И с каждым моим приходом в больницу Мишель держалась все вежливей. Наши ряды заметно поредели — даже Тони с Сандрой скатились до трех посещений в неделю. На их фоне мое постоянство выглядело солидно. Однажды Мишель так прониклась, что даже поблагодарила меня. Правда, тут же спохватилась и добавила: «Кто бы мог подумать?» Но мне было все равно. Я ведь не ради нее ходил туда каждый день. Может быть, даже и не ради Гордона. Подозреваю, что в больницу я ходил ради самого себя. Кто-то медитирует. Кто-то ходит в церковь. А я сидел в палате с Гордоном и его стояком, смотрел, как хлопочет сестра Крисси, и больше мне ничего не было нужно.

Во-вторых, Томас тоже вроде бы слегка смягчился. Кажется, он наконец поверил, что я стану психотерапевтом его мечты.

В-третьих, Марлен все-таки заказала мне скульптуру. Как я и думал, она не смогла устоять перед возможностью запечатлеть свое тело в пору цветения, прежде чем дохнет холодом осень.

И наконец, я достиг поразительных успехов на профессиональном фронте. Джули Тринкер выполнила главную задачу — переспать с кем-нибудь новым и привлекательным — всего за неделю! Рекорд в области психотерапии. Но не спешите распаляться праведным гневом. Вы решили, что я действительно тот мерзкий и насквозь неэтичный выродок, каким меня считала самая суровая часть вашей натуры? Так вот, Джули вовсе не спала со своим психотерапевтом. Совесть шерифа правды кристально чиста. Но увы! Никто не застрахован от недоразумений.