Бал gogo - читать онлайн книгу. Автор: Женевьева Дорманн cтр.№ 26

На этот раз Бени не до смеха. Ей легче оттого, что она была так далеко и не хоронила бабушку, это избавило ее от физического ужаса перед этим выбросом на свалку, от гримас родственников и друзей и от этой необходимости вести себя, как подобает в такой ситуации. Бени не может избавиться от навязчивой картины, как высокое худое тело в последнем одиночестве лежит на Ривьер-Нуаре, уткнувшись носом в крышку гроба, со ступнями под прямым углом, и издает эти посмертные взрывы. И эта вещь ее терзает, как терзают размышления о бессмертии другой ее сущности: а существует ли она где-то, кроме ее воспоминаний, то есть во власти времени и забвения. Ужасные сомнения наваливаются на нее и, как груз, придавливают к самолетному креслу. А что, если она полностью исчезла, без остатка? А если вечная жизнь этой женщины, которая так любила ее, как и вечная жизнь вообще — это иллюзия, ложь, рожденная отчаянием, и она столетиями поддерживалась, чтобы успокоить оставшихся в живых. А если видение, которое было у нее в аэропорту, было просто миражом? А что, если не остается ничего, совсем ничего от тех, кто нас любил, от их нежности, от их защиты, от их бесплотной мощи? А если их невидимое присутствие рядом с нами — всего лишь выдумка? А что, если не выживает ничего из эмоций всей жизни — ни дыхания, ни волны? А если души и духи — всего лишь пуканье мертвых, рассеянное в вечности? А если больше никогда в жизни, никогда Бени не сможет поговорить с Франсуазой де Карноэ, от которой ей еще многому надо научиться и которой так много надо сказать?

Слеза, единственная, тяжелая, стекла из-под опущенных ресниц Бени де Карноэ, которую никто никогда не видел плачущей, разве только от злости, когда она прищемит палец дверью.

— Кусочек шоколадки?

Тихий, нежный голосок отвлек Бени от тяжелых раздумий. Сидевшая справа темноволосая девушка протягивает ей распечатанную плитку с орехами. Должно быть, она заметила эту слезу, какой ужас! Ее застали в слезах, и Бени чувствует себя так, как будто ее застали в туалете с незакрытой дверью и в этом унизительном положении она очутилась нос к носу с вошедшим. Кроме того, она терпеть не может молочный шоколад. Но у этой девушки, которая, судя по всему, ее ровесница, такое славное личико счастливого ребенка, что Бени принимает угощение, боясь обидеть ее.

— Вы летите на Маврикий?

— Нет, — улыбнулась девушка. — Я возвращаюсь на свой Реюньон. Я закончила учебу, теперь я стоматолог и собираюсь там открыть кабинет.

— Это что, выгодная работа, быть дантистом на Реюньоне? — вежливо осведомилась Бени.

— Да, там много работы. А вы летите на Маврикий? На каникулы?

— Нет, не на каникулы. На Маврикии я живу. Ну, то есть жила. У меня там вся семья.

— Однажды я была там, — продолжила девушка. — Пляжи красивее, чем у нас.

— Вас радует, что вы теперь будете жить на Реюньоне?

— Да, я рада снова встретиться с родителями, я их четыре года не видела, и в то же время нет, потому что мне придется жить с ними, по крайней мере первое время. Это меня немного тревожит. Я четыре года жила в Париже свободно и независимо. Теперь у меня не будет такой свободы… Куда идешь? С кем встречаешься? Вы понимаете… Это нормально? Они остались такими же, а я повзрослела. Я не знаю, как все сложится.

Появилась вожатая-стюардесса и вкатила тележку, на которой были наставлены подносы с ужином.

— …а пить?

— Мы отпразднуем ваше возвращение, — предложила Бени. — Вы любите шампанское?

— Конечно, — согласилась девушка.

— Тогда, — обращается Бени к стюардессе, — две маленькие бутылки шампанского, хорошо охлажденного, пожалуйста.

— Только игристое вино, — угрюмо буркнула она.

— Нет, — недовольно возразила Бени. — Я хочу шампанского, игристое — гадость.

— Возможно, — недовольно бросила стюардесса, — но шампанского нет.

— Как? — взрывается Бени. — В такой большой компании, как ваша, нет шампанского?

— Только не на каникулярных рейсах, — тоном полицейского отвечает та. — Вам не положено.

— Но я не прошу вас дарить его мне, — заявила Бени, теряя терпение, — я заплачу вам за это шампанское!

— Это невозможно!

Бени делает видимое усилие, чтобы не взорваться. Пытается говорить терпеливым и доброжелательным тоном, каким говорят, обучая монголку завязывать шнурки на ботинках.

— Скажите, а в бизнес-классе шампанское есть?

— Да.

— В пяти метрах отсюда?

— Да.

— Тогда сходите и принесите две бутылки, и рысью!

— Я же сказала вам, что на него у вас нет права! — брызгает слюной стюардесса, разозлившись на это «рысью», сказанное дылдой, которая ей в дочки годится. — Если это вас не устраивает, — добавляет она, — то летать надо в бизнес-классе или в первом!

— Ах, у меня на это нет права, — подскакивает Бени, — ах, у меня нет права…

Бени взвилась, и эта вспышка агрессивности отвлекла ее от тяжелых мыслей. Бени не терпит отказов ни от кого, тем более от этой постной физиономии, так похожей на противную тетю Терезу. В Бени де Карноэ закипает отцовская бретонская кровь и четверть ирландской крови, унаследованной от матери. Она опускает поднос на сиденье и выпрыгивает в проход прямо перед гадючьим глазом стюардессы, которая отгораживается тележкой от вспыльчивой пассажирки. Ей невдомек, что в глубине души Бени даже довольна этим скандалом, он отвлекает ее и дает разрядку нервам.

Маленькая брюнетка испугана.

— Ничего страшного, — примирительно заверила она, — мы без него обойдемся…

— Тсс, тсс, — прошептала Бени, она стояла напротив вожатой, возвышаясь над ней на целую голову.

— Вы хотите сказать, маленькая дама, что на самолетах вашей солидной компании, которая везде рекламирует себя, принято так обращаться с бедными? Для праздника с них и игристого хватит, с этих бедных? Никакого шампанского? Это на французском самолете?

Среди пассажиров прокатился смешок. Приободренная Бени повышает голос и, подталкивая тележку, вынуждает вожатую пятиться.

— Я полагаю, — заметила она, — ваша компания была национализирована, значит, она социалистическая, верно? Не так ли? (толчок тележки). Не так ли? (снова толчок тележки). И не стыдно вам, стюардесса-социалистка, так обращаться с нами, бедными индусами, нищими студентами, неимущими представителями слаборазвитых стран?

В публике аплодисменты. Напряжение растет.

Поднявшись со своего места, к ним приблизилась молоденькая индианка. Тип интеллектуалки из третьего мира, в огромных очках и наброшенной шали, — скорее всего, учительница, образец рассвета феминизма и прав человека.

— Она совершенно права, — твердо заявляет индианка, обращаясь к стюардессе. — Этот империалистический капитализм нестерпим. Как вы смеете отказывать нам в шампанском под предлогом того, что у нас нет средств на роскошный перелет?