Довольно милое наследство - читать онлайн книгу. Автор: С. А. Белмонд cтр.№ 44

– Ну ладно, прекрати смеяться, и забудем об этом, – кисло попросила я.

Он взял мою руку и хотел погладить, но почувствовал неловкость, возникшую между нами, и лишь крепко сжал мою ладонь.

– Все же я не виню тебя, – сказал он, успокоившись. – Ведь оказалось, что я совершенно чужой для тебя человек.

– Не совсем, – мягко проговорила я.

Полет обратно в Лондон оказался довольно спокойным, без особых происшествий. Казалось, Джереми устал и был совершенно не в настроении разговаривать, но, все же повернувшись ко мне, заметил:

– Похоже, ты разочарована, Пенни Николс? Ты надеялась, что машина стоит миллионы долларов и ты будешь обеспечена до конца дней?

Его забавляла эта ситуация. Как мне надоело, что люди потешаются надо мной! И так как именно Джереми вновь открыл эту тему, я бросила ему в ответ:

– Вообще-то я надеялась, что мы ослабим позицию Ролло и скажем судье, что не ты один унаследовал немалый кусок поместья. Я получила то самое ценное, что и хотела, – машину и эту сережку. Думаю, бабушка Пенелопа не хотела, чтобы Ролло получил больше, чем сможет унести в руках.

– А, понятно. Там должно было быть несколько рубинов, чтобы немного приблизиться к стоимости виллы, – ответил Джереми. – Послушай, Пенни, жизнь редко поворачивается в другое русло вот так просто. Я могу рассказать много подобных случаев, как это обычно бывает. И уж лучше пусть все остается так, как есть. В худшем случае Ролло отберет всю мою часть, но даже если так, ему придется делиться с тобой, а ты спокойно можешь продать свою долю. В конце концов, ты получила машину, и если ты не хочешь оставить ее, Денби наверняка ее купит. Ты с матерью можешь продать лондонскую квартиру, и жизнь вернется на круги своя. Ты займешься фильмами, и раз весь офис сейчас знает мою родословную, мне отдадут всех клиентов Америки, и на пенсию я выйду достойнейшим человеком. Возможно, ты и твои дети на каждое Рождество будете присылать мне поздравительные открытки до тех пор, пока вдруг однажды кто-нибудь про меня не забудет. Такой вариант устроит? Возможно, не будет все так гладко, но, зная, как устроен этот мир, не так все и плохо.

– Ты говоришь как сумасшедший, – прокомментировала я.

– Ничего, как-нибудь справлюсь. – С этими словами Джереми погрузился в «Таймс».

– Прекрасно, – сказала я, открывая «Геральд трибюн».

Так мы и сидели, делая вид, что с увлечением поглощены чтением газет. По крайней мере я точно притворялась. Буквы вытанцовывали пируэты перед глазами, я была слишком взволнованна, чтобы на чем-то сконцентрироваться. Слова Джереми были так мне знакомы. Не первый раз мне говорят, что мечты редко воплощаются в жизнь и чем раньше я повзрослею, тем скорее узнаю, что такое настоящая жизнь. Как-то Пол выдал мне почти такую же речь, он говорил, что я слишком романтична и несерьезна и зря придерживаюсь своих иллюзий о любви и о судьбе. Джереми описал все не так красочно, но суть оставалась прежней.

Когда мы приземлились в Лондоне, Джереми взял мне такси и, поцеловав в щеку, сказал:

– Если понадоблюсь, знаешь, где меня найти, но прошу, не злись на Гарольда. Он хороший, порядочный человек и всегда подскажет тебе правильное решение.

– Джереми, надеюсь, ты не станешь биться в одиночку?

– Давай обойдемся без сеансов психотерапии, – сказал он в ответ. – Я в них не верю.

Он остановил еще одно такси, и мы разъехались в разные стороны.

На следующий день я осмотрела весь дом, даже самые укромные места под шатающимися досками в полу и оловянной посудой в кладовой, но не смогла найти ни единого намека на драгоценности бабушки Пенелопы. Потом я вспомнила, что видела письма и разные памятные вещи в коробке из-под шляпы, но сокровищ и там не оказалось. Зато я нашла там стопку писем, адресованных все тому же Саймону Торну – то же имя, что и на открытке, которую Денби нашел в машине.

Переписка состояла в основном из коротких посланий, нацарапанных торопливым почерком. В них говорилось в основном о намеченных приемах и обедах – что-то вроде:

«Ты идешь на этот ужасный прием у Мэри? Если пойдешь, то я тоже пойду».

Как оказалось, они обычно писали друг другу дважды в день. Я только представила, как эти записки летали туда и обратно! Открытки забавляли меня гораздо больше. Чего стоит только эта подпись:

«Дружелюбный пингвин. Найдешь меня под столом и не очень трезвым. Не забудь аспирин».

Было единственное серьезное и довольно длинное письмо, в котором Саймон благодарил бабушку Пенелопу за поддержку, когда умерла его мать.

– Саймон Торн, – произнесла я вслух.

Имя казалось до боли знакомым, и я не медля отправилась в библиотеку, где на столе оставила фотоальбом. Точно, он был там, на фото в какой-то газете вместе с бабушкой Пенелопой. Вероятно, он тоже занимался пением, и отзывы были в основном положительные.

«Их голоса, хотя не сказать, что легендарные, чрезвычайно приятны, – писал кто-то из журналистов, – они просто идеально сочетаются в превосходной гармонии. Мистер Саймон Торн порой слишком эмоционален, тогда как мисс Пенелопа Лейдли поистине бесподобна».

Они пели сладкие, романтичные, грустные романсы, иногда даже исполняли комические зарисовки.

Я пролистала фотоальбом и остановилась на снимке, где Саймон и бабушка Пенелопа были на вилле: Саймон сидел за пианино, а тетя Пенелопа стояла рядом с бокалом коктейля в руке, рот ее был открыт, будто она пела вместе с ним. Я внимательно пригляделась. Она вполне могла быть именно в тех серьгах, одну из которых нашел Денби. Точно, на общей фотографии в рамочке она была именно в них. Ожерелье тоже должно быть на ней, как и на той фотографии с венецианского бала. Я еще ниже склонилась над столом, чтобы получше разглядеть фото.

Венецианской фотографии не оказалось. Она исчезла. В альбоме осталось лишь темное пятно, подтверждающее то, что она когда-то здесь была, и еще уголки, которые обычно приклеивают, чтобы фотография держалась.

Кто-то украл именно то фото, где видны не только сережки, но и ожерелье.

Мне не хотелось беспокоить Джереми, но я не могла сдержаться. Я набрала его номер и, услышав сигнал автоответчика, сказала: «Джереми. Это Пенни. Я узнала, что украл вор. Фотографию тети Пенелопы, где явно видно ожерелье. Оценщик еще не сказал, сколько оно может стоить? Позвони».

Я вернулась к фотоальбому и стала внимательно рассматривать фотографию Саймона. Они с тетей Пенелопой определенно были хорошими друзьями. Интересно, он еще жив? На столике я заметила телефонную книгу и, разумеется, легко нашла его номер. Я не могла удержаться и тут же набрала нужные цифры. Саймон Торн ответил со второго гудка и, узнав, кто я, попросил немедленно приехать.

Саймон Торн жил в Блумсбери, в небольшом уютном квартале, сплошь усеянном аккуратными старыми домиками. К черту англичан, которые критикуют слишком яркие цветы и никогда не выращивают их в своих садах, но когда дело доходит до покраски входной двери собственного дома, какие только тона не идут в ход! Ярко-красные, зеленые, небесно-синие. Дверь в домике Саймона оказалась фиолетовой. Я позвонила в дверь, обратив внимание на то, что дверная ручка находится в самой середине двери, в то время как американцы устанавливают ее сбоку. Хозяин открыл сам.