На перепутье - читать онлайн книгу. Автор: Александра Йорк cтр.№ 42

Леонард Скиллмен положил tarama на хлеб.

— Зато я оценил. Вкусно невероятно. Спасибо, что разделили этот день с нами, Костас.

— Если моя дочь и ваш сын делить ночи, то их родителям надо поделить дни, — сказал Костас. Он усмехался, и все собравшиеся замерли от таких смелых слов. Затем его глаза снова повеселели. — Давайте заводить музыка, — предложил он. — Одно вам нужно знать — греческий день пира продолжаться вечно. Есть всю ночь нельзя, поэтому мы танцевать, петь и рассказывать. Потому что мы… потому что мы экуменисты. — Костас замолчали, подняв лохматые брови, оглядел присутствующих, чтобы определить, какое впечатление произвело это сложное слово. Он остался доволен — всех отвисли челюсти. — Да, мы экуменисты! Мы мешаем греческие именины с днем рождения Америки и национальным праздником. Таре, если она будет хорошей девочкой, даже придется распаковывать подарки. Раньше мы просили ее станцевать… — Он робко взглянул на дочь, но она решительно покачала головой. — Но теперь нам шоу будет показывать Кэлли. Кэлли! Иди сюда и сыграй нам!

Кэлли выскочила из кухни с пылающими щеками. Она вытаскивала из духовки баранью ногу.

— Здесь хоть прохладнее! — воскликнула она. — Ладно, папа. Но после ты разрешишь мне выпить немного вина. — Пожалуйста, папа, молча умоляли ее глаза.

— Договорились! Теперь играй. И без ошибок. У нас гости! — Костас звучно поцеловал дочь, наполнил вином небольшой бокал и поставил его на пианино. Затем повернулся к собравшимся. — Мне бы брать с вас входную плату, чтобы послушать этого талантливого ребенка. Что будем слушать? Греческое или классическое?

— И то и другое, — ответил Леонард Скиллмен.

— Но сначала классику, — добавила Дорина.

Тара слушала музыку, и взгляд ее скользил по комнате: выцветшее коричневое пианино, тусклый линолеум на полу, слабый блеск рецины и потускневшая краска на стенах. Она ощущала одновременно аромат чайной розы — духи Дорины, — и лимона, и чеснока из кухни. Она заметила, что руки у Леонарда Скиллмена изящные и красивые, а у ее отца — большие и мозолистые. Ее дяди, слушая музыку, сидели так неподвижно, что походили на свои собственные изображения на старых фотографиях.

Наблюдавший за ней Леон взял ее руку, молча поднес к губам и поцеловал.

Кэлли закончила вещь изысканным арпеджио, через бурное крещендо перешла к другой пьесе и завершила ее так же блистательно.

— Вот! — Она повернула раскрасневшееся лицо к собравшимся и сама захлопала в ладоши. Ее отец стоял и тоже с энтузиазмом хлопал огромными ладонями. Лицо расплылось от гордости.

— Ну, что я вам говорил? Чувствуете талант? — крикнул он, стараясь перекрыть общий шум. — Это моя дочь!

Леонард Скиллмен подошел к пианино и прошептал что-то на ухо Кэлли. Она кивнула, повернулась к пианино и снова заиграла. Леонард, стоя за ее спиной, положил одну руку на басы, другую на высокие ноты и принялся ей подыгрывать. Маргарита и Анастасия выскочили из кухни, чтобы послушать, а Костас стоял посередине комнаты и довольно улыбался. Когда они доиграли, Леонард подал Кэлли бокал вина.

— Вы правы, — сказал он Костасу, — она очень талантлива.

— Разумеется! — раздался голос от порога. — Почему ты мне не сказала, Тара, что у тебя в семье звезда?

— Димитриос! — Тара кинулась к нему, обняла и втащила в комнату. — Ой, как я рада тебя видеть! Почему ты не предупредил, что приезжаешь?

— Хотел устроить тебе сюрприз.

«У тебя получилось», — подумал Леон. Он подошел, чтобы пожать ему руку и помочь представить его гостям.

Кэлли следила за Леоном, который двигался по комнате, свободно болтая со всеми. «Совсем как мистер Готард, — подумала она, — он всегда знает, что нужно делать». Папа же просто предоставил бы мистеру Коконасу самому знакомиться и находить дорогу к столу. Она исподтишка взглянула на отца Леона, который снова сидел на диване рядом с женой. До чего они изысканы! «Почему у меня нет таких американских родителей, как они?» — огорченно подумала она. Из кухни появилась ее мать в домашних шлепанцах! Кэлли выпила свое вино и умоляющим взглядом попросила Ники налить еще. Ну и ладно! Она показала ему язык. Такой же, как отец! Когда пришла ее очередь пожать руку мистеру Коконасу, она в удивлении повернулась, потому что Леон взял ее руку и поцеловал. Совсем как в кино.

— Вы великолепно музыкой играли, Кэлли, — сказал он. Эти слова прозвучали музыкой в ее ушах.

Из кухни торопливо вышли Маргарита и Анастасия с блюдами картофеля и овощей, а также с большой кастрюлей bamies в томатном соусе — коронным блюдом Маргариты из окры. Лоб Маргариты блестел от пота.

— Костас, порежь барашка. Остальное все готово. Тара и Кэлли, принесите салат и суп. Поторопитесь! Костас! Барашек!

— Но сначала все должны смотреть, — возразил Костас и повел всех полюбоваться на целого барашка, жарившегося на открытом огне в камине в огромной ресторанной кухне. — Я уже много лет не готовил его целиком, по-старому, — торжественно объявил он. — А теперь садитесь. Ешьте! Скорее кончайте с супом, чтобы остальное не остыло.

— Ваш avgolemono великолепен. — Димитриос с удовольствием попробовал лимонный суп. — Для того, кто привык питаться в ресторанах, домашний суп — особое удовольствие.

— Сядьте и ешьте! — рявкнул Костас, когда два официанта вскочили, чтобы помочь ему с барашком. — Сегодня вы гости и друзья, а не служащие. Каждый сам ухаживает за собой. Сегодня мы — одна семья.

Тара повернулась к Дорине Свинг. Спокойная грация этой женщины интриговала ее весь вечер. Дорина вступала в разговор, только если ей было что сказать. Она явно получала удовольствие от еды и выпивки и внимательно слушала, причем не только из вежливости, как играла Кэлли. Это была миниатюрная женщина с обычной внешностью, но ее спокойная уверенность придавала ей определенное внутреннее сияние. Они сидели все вместе на одном конце стола — она, Леон, Дорина, Димитриос, Ники и мать Леона. Остальные, включая отца Леона, увлеклись обсуждением кулинарных рецептов на другом конце стола. Димитриос беседовал с Базилиусом, дядей Тары, который тоже родился в Греции.

— Я так рада, что познакомилась с вами, Дорина, — начала Тара. — Я видела картины Ники и не могу передать, какое огромное впечатление они произвели на меня. Вы — прекрасный преподаватель.

Дорина с нежностью посмотрела на Ники.

— Мне они тоже нравятся, — сказала она. — Но я считаю своей заслугой только обучение Ники технике. Ники давно уже превзошел все мои ожидания в тех областях, которым научить невозможно: зрелость содержания и индивидуальный стиль.

Хелен Скиллмен слушала и вспоминала те времена, когда она могла бы сказать то же самое о Леоне.

— Полагаю, вы имеете в виду объективное содержание, — автоматически вмешался Леон и тут же одернул себя: «Эй, осторожнее!»

— Верно, — согласилась Дорина, принимаясь за суп. — Но я полагаю, вы не согласны, Леон.