Украли солнце - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Успенская cтр.№ 27

Старался говорить мягко, но отеческий тон не давался. Важнее государства и власти, важнее разоблачения врага — испуг Магдалины. И больше всего хочется вернуться к прерванному обеду, включить музыку и смотреть на Магдалину.

Только вот зачем он ей, если потеряет своё государство? Нельзя сейчас думать о ней. Стал листать дело Колотыгина. На Колотыгина не смотрел. Странное ощущение: его глазами с того света смотрят на него граф и Адриан.

— Здесь написано, ты распространяешь лживые слухи о тоталитарности нашего государства, о демократичности других. — Вроде фразы чёткие, а ему кажется: расползаются в воздухе лужицей. Что-то не так сегодня. — Скажи, пожалуйста, почему же в этих хвалёных странах столько безработных, несчастных, так часты самоубийства, так много забастовок и тюрьмы переполнены? Может, потому, что все по одному! А наши трудолюбцы едины в трудовом порыве и в праздники, небось, видел гулянья на улицах!

— Самое демократическое устройство не может защитить человека от одиночества и несчастной любви, болезни и смерти, — сказал свои первые слова Колотыгин. Он будто за обедом сидел, равный с равными. И что-то в его голосе послышалось знакомое, хотя Колотыгин явно старался голос изменить. Где и когда слышал его? — Что касается забастовок. Они — проявление воли свободного человека. Попробуй у нас устрой! Что касается гуляний. Куры и свиньи, хотя ежеминутно их жизнь под угрозой, тоже гуляют в своих загонах и находят какие-то радости! У наших же трудолюбцев радости нет.

— Как это нет? — возмутился Будимиров. Стал рассказывать то, что говорил Магдалине: о соревнованиях, праздниках, о том, что люди любят жить вместе. Ему казалось, не согласиться с ним невозможно! Каково же было его удивление, когда в ответ на его пылкую речь бунтовщик усмехнулся:

— Жильё — клоповники, тараканники, а о праздниках наш трудолюбец и слыхом не слыхивал!

— В левую или в правую? — спросил Ярикин.

За подобные слова, не думая, в любой другой ситуации отправил бы и в левую пыточную, и в правую, а сейчас, увидев в глазах Ярикина холодное бешенство, даже не понял, о чём тот.

— А санатории, а дома отдыха?! — спросил обиженно.

— Армейские казармы! — отвечал спокойно Колотыгин, словно это не он побывал и в левой, и в правой. — Кто-то кашляет, кто-то сморкается, у кого-то недержание мочи, чуть не каждую минуту выходит, шаркая неудобными тапками. Полет-обработка, несъедобная еда, разве не похоже на тюрьму?!

Будимиров ошалело смотрит на улыбающегося человека и не может поверить, что слышит и, главное, добровольно слушает всю эту чушь! Даже Магдалине должно быть ясно: Колотыгин замахивается на самое дорогое!

— То, что наговорил тут, подтверждает обвинение: ты расшатываешь систему! Из твоих слов следует: тебя многое не устраивает в нашем правлении?!

— Практически всё.

Колотыгин бросает ему вызов, а смотрит дружелюбно: ни ненависти, ни злобы!

— В санаториях можно сделать комнаты и на пять человек. Можно придумать развлечения, — чуть не оправдывается перед ним Будимиров. — Что тебя не устраивает конкретно? — спрашивает мягко. И прикусывает язык. Совсем рехнулся — сантименты развёл! Ясен же Колотыгин: в расход без разговоров. Но от Магдалины — волны, окатывают его, путают мысли, и что-то такое витает над всеми ними, словно граф присутствует, и обычная игра не получается: не может Будимиров победить интерес к врагу, к его, вражескому, мнению!

Странная неловкая тишина.

Колотыгин смотрит на Магдалину.

Неужели и его она лишила здравого смысла: заставила откровенничать — высказать весь этот несусветный бред?!

Будимиров вдруг встаёт, обходит стол, загораживает Магдалину от Колотыгина и говорит, глядя в детские глаза:

— Ты знаешь, что значит управлять огромной страной и держать народ в повиновении, что значит развитие совершенно новых отраслей хозяйства? Ты знаешь, что такое мечта? Я с детства мечтал построить такое общество, в котором все будут вместе, всем будет хорошо, а труд определит смысл жизни.

Кому он старается что-то доказать — Колотыгину и Магдалине или самому себе?

Колотыгин встаёт.

— «Всем хорошо?» — спрашивает тихо. Будимиров выворачивается из-под его взгляда, сбегает на место. — Миллионы лучших, думающих, добрых, талантливых людей погублены: замучены в пыточных, психушках, лагерях, казнены без суда и следствия, многие застрелены в спину на бессмысленной войне. По вашему приказу! И соседей вы позвали: своих убивать! «Всем хорошо»? Трудолюбец лишён самых минимальных прав и каких бы то ни было возможностей проявить себя. Легко заменим: убили одного, на его место, как болт в машину, воткнули другого. Человек ничего не стоит!

— Наконец я понял. Тебе не важен престиж государства на мировой арене?! Впервые за всю историю наша страна на равных с самыми крупными державами! Благодаря развитию промышленности…

— Военной, в основном, — тихо вставляет Колотыгин.

— Не только военной! В большинстве отраслей мы впереди! Государство — вот главное. Каждый должен думать о его благе, а не носиться со своей персоной! — горячится Будимиров.

— Но ведь вы со своей носитесь, себе ни в чём не отказываете?

— В левую или в правую?! — повторил Ярикин.

— Не ношусь! — обиделся Будимиров. — Я сам вынужден во всём разбираться, сам допрашивать, ибо без меня могут быть совершены непоправимые ошибки. В своей памяти я держу все объекты и цифры, всех героев… Я сплю по четыре часа в сутки, я не знаю, что такое отдых, праздность. Для меня существует только моя страна.

Что происходит? Почему он оправдывается перед бунтовщиком, поставившим под сомнение смысл всей его жизни? Почему щурится под его взглядом? Почему всё время ощущает присутствие графа?!

— Государство состоит из людей, и развивать промышленность прежде всего нужно для них.

— Не понимаю, что такое промышленность для людей? Для государства. А люди должны работать…

— Неужели человек рождается только для того, чтобы работать? — Колотыгин словно нависает над ним: смотрит в упор.

— Почему же у меня есть только право работать?

— Человек рождается, чтобы быть счастливым, — улыбается Колотыгин. — Вы отрицаете значимость личности… но вместе с человеком умирает весь мир! Каждый живёт лишь раз. Вы перевернули всё с ног на голову, уничтожаете живую жизнь.

— Ты — мой враг! — жёстко сказал Будимиров. — Всё, что ты говоришь, — чушь!

— В левую или в правую? — громко спросил Ярикин.

И повисла тишина, в которой ни муха не летит, ни мышь не шуршит. Мёртвая тишина. Не живут в этой каменной ловушке ни мухи, ни мыши, ни даже пауки.

Будимиров кивнул. Ярикин встал. И сразу шагнули к Колотыгину и встали с обеих сторон бойцы Возмездия.

Иногда Джулиан сбегал от брата и один бродил по степи. Почему возле крепости ему примерещился Будимиров? Что же, и степь — будимировская? Всё чаще ощущал нежить внутри: словно кто-то из него его тянет, как тянут проглоченный уже кусок, больно и задыхаешься.