Неземная девочка - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Лобановская cтр.№ 51

Марьяшка засмеялась:

— Соответственно понятно, что Америка нуждается в русских и всяких прочих мозгах — своих-то нет. Помню, в Средневековье на Руси казнили публично. Созывали народ смотреть на казнь. Эдакое эффектное зрелище… Нас такая традиция сейчас, конечно, изумляет и ужасает, но в те времена, жестокие и дикие, чего только не бывало! А в Америке и сейчас показывают по телевизору всему народу, как вкалывают яд приговоренному террористу.

Теперь Нина еще больше презирала и ненавидела страну за океаном — она отняла у нее любимую учительницу. Любимую, несмотря ни на что и ни на кого.

— Боевики и триллеры вообще всегда умиляют своей логикой, — продолжала увлекшаяся Марианна. — Например, самый простой способ замаскироваться в больнице — схватить первый попавшийся докторский халат, висящий в пустом кабинете на крючке, после чего смешаться с белохалатной массой и выведать все, что тебе нужно. И настоящий владелец халата почему-то его не хватится, и никто из медперсонала не удивится, даже не обратит внимания, что в больнице появился вдруг новый, никому не известный врач… И факт, что этот «врач» в медицине ничего не смыслит, почему-то тоже пройдет, судя по всему, незамеченным. А наилучший способ проникнуть к главарю мафии на дачу, обнесенную колючей проволокой с током, бетонной стеной, рвами с водой, в коттедж с цепными собаками и видеокамерами — переодеться в униформу, взять баллон-пульверизатор и представиться борцом с тараканами. Почему-то главарь мафии, никого к себе не пускающий, просто так, без проверки, тут же поверит, что перед ним действительно морильщик тараканов, и распахнет ему двери. И страшного врага очень несложно одолеть — стоит только дать ему один тычок под дых, а другой — ниже пояса. И все — он вырублен всерьез и надолго. Да и вообще, монстр в самый последний момент, прежде чем уничтожить главного героя, вдруг остановится и начнет толкать долгую пафосную речь о причинах своей ненависти к нему. За это время герой успеет — длинная речь позволит — дотянуться до огнемета и сжечь противника. Другой вариант. Жуткий монстр отчего-то начинает откровенничать и рассказывать, почему он стал таким мерзким и что перенес и пережил. Возможен и третий вариант. Герой в последний момент объясняет чудовищу, почему он такой моральный урод. И так его пристыдит, что тот даже расплачется! После чего уже, естественно, не сможет никого убить. Если врагов много — бояться все равно не надо! В фильмах такого рода они подходят исключительно по одному, по очереди, но никогда не набрасываются все вместе. Такие уж благородные… Еще забавные вещи. Если бандит — японец, то будь он хоть обвешан оружием, как новогодняя елка игрушками, все равно в случае тревоги сразу начинает махать руками-ногами. Очевидно, оружие ему нужно просто для красоты. А если горит целый дом, то почти всегда возле него в таких фильмах стоит человек в одной рубашке и задумчиво смотрит на пламя. Пылающий рядом огонь почему-то он совершенно не замечает. Да ну, разболталась я… Погоди-ка. — Марианна замялась, что-то соображая. — А разве Надежда тебе не звонила? Вы что, вообще с ней больше не перезваниваетесь?

Нина смутилась. Действительно, в последнее время говорить с Надеждой Сергеевной стало трудно: она всегда оправдывалась сверхзанятостью, извинялась, говорила, что недосуг, нет времени… И разговор обрывался, толком не начавшись, словно тонкий листок, смятый нежданно ворвавшимся ветром.

— Как-то не получаются у нас с ней разговоры, — неловко попыталась объяснить происходящее Нина.

— Не получаются? И правильно! А все из-за Борьки! — выпалила Марианна.

Нина быстро распрощалась с ней.

— Надежда улетает, — сказала она матери.

— Куда? — удивилась та. Нина объяснила.

— Теперь все куда-то летят, как перелетные птицы, — безразлично заметила Тамара Дмитриевна. — Время такое летучее. Раньше я ужасалась, что сейчас молодые специалисты уезжают из России, переманенные за рубеж. А потом вдруг подумала: ну что в этом особенного? В конце концов, если человек ради выгоды уезжает из России — у него душа уже изначально такая, он — космополит, то есть, в сущности, человек беспринципный. И нужны ли такие здесь? Не хочешь жить в России и работать на нее — так очень хорошо, что уезжаешь подальше! Пусть останутся те, кто надежнее, духовно сильнее. Америки, Европы… Там кормят лучше, ну и скатертью Наде дорога… А Люсю она увозит с собой?

— Конечно, — удивилась вопросу Нина.

— Дело в том, что муж Надежды — не отец Люси, — объяснила мать. — Они встретились, когда Люсе было три месяца. Но все эти годы скрывали от нее правду.

— А правильно ли это? — спросила Нина и вспомнила слова Бориса о Надежде: «Во всем можно перестараться, даже в лицемерии».

Тамара Дмитриевна безразлично пожала плечами:

— Не знаю. Каждый сам отвечает за себя… И у каждого своя дорога…

Нина долго не хотела верить подругам, открытым текстом намекавшим на нечто связывающее, а потому разъединяющее Надежду и Бориса. На некую тайну, которая не хотела быть тайной и не могла ею быть. Конечно, у конфликта между Акселевичем и учительницей существовала причина, и все отлично знали, как ее зовут.

Нередко случается в школе, что учитель вдруг ни с того ни с сего начинает ненавидеть какого-нибудь ученика: за робость или за наглость, за развязность или за несообразительность, за медлительность или за слишком короткие брюки, за привычку дергать плечом — да мало ли за что можно ненавидеть человека! И эта ненависть тянется годами.

Но когда намеки на что-то — на что? — Нине надоели, она позвонила Борису. Ее душа упрямо не желала видеть правду.

— Между прочим, у нас исключительно телефонная связь, — хмыкнул он.

— Да, мы теперь неплохо дружим по телефону, — согласилась Нина.

Никому из них разрушать эту нелепую дружбу не хотелось, а возвратиться нельзя… Слепить новое? Кажется, именно на это у Бориса не было желания. Да и у Нины тоже.

— И нет конца человеческому злословию, — продолжила она. — Правдива или лжива молва, она часто играет в нашей жизни более важную роль, чем поступки. Порой даже огромную. И слишком много языков, которые болтают, и очень мало голов, которые думают. Надеюсь, ты еще Надежду помнишь?

— Об что речь… Кто ее не помнит? — проскрипел Борька. — Разве что полный маразматик… Но такие здесь не ходят. А у нас с тобой что сегодня — вспоминательная репетиция? Или у тебя есть серьезные сомнения в моей дееспособности? Хочешь, как врач, признать меня склеротиком? Не дождешься…

— Хватит болтать! Попридержи характер! — резко оборвала его Нина. — Все вокруг твердят об одном и том же: у тебя что-то было с Надеждой… Это правда?

— Шурупыч, ты была и навеки остаешься человеком, который никогда ничего не знает.

— Да потому, что вы мне никогда ничего не рассказываете! — закричала Нина.

— А слухи всегда упрямо обходят стороной тех, кому они не нужны. И в этом твое преимущество: нет более свободного ума, чем ум, не обремененный никакими знаниями.