Мужская работа - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Нестеров cтр.№ 14

– Что Рощин принадлежит к сексуальным меньшинствам, или меньшинству, не знаю, как правильно.

– Как у него настроение?

Серегин только сейчас заметил, что в беседе не принимает участие Холстов. Сидит, откинувшись на спинку кожаного кресла, и смотрит на проносящуюся за окном панораму Каструпа, изобилующую черепичными крышами уютных домиков, огороженных невысокими заборами, не портившими пейзаж гаражами.

– Ходит как туча, – ответил резидент на вопрос Ухорской, – по утрам наблюдаются легкие симптомы похмельного синдрома: как говорится, в пьянке замечен не был, но утром пил холодную воду. Он и вчера был в «Шератоне».

– А как вообще ты выявил его связь со Штерном?

– Рощин начал сорить деньгами, я попросил своих ребят покататься за ним. Выявили как минимум два постоянных места встречи со Штерном: на Сванеалле – район Фуглебаккен, и на углу Каттегордалле и Видоуревай. Штерна опознали, доложили в Центр, получили директиву установить на машину Рощина звукозаписывающую аппаратуру.

– Какая информация могла заинтересовать Штерна?

– Любая. От расположения кабинетов и представительских залов до перемещения сотрудников посольства. В хозяйстве Альбаца успешно функционируют разведка и контрразведка, без которых немыслимы подобные картели. Обмен информацией, короче говоря. Собственно, на пленке этот вопрос был затронут Штерном. Кассета у меня с собой, хотите послушать?

– Обязательно, – категорично заявила Ухорская.

– Саша, включи, – попросил Серегин капитана.

Раскрыв блокнот, резидент протянул собеседнице фотографию. На ней вице-консул российского посольства был запечатлен в три четверти. Темные, слегка вьющиеся волосы, правильной формы нос, ироничные, как показалось Полине, глаза («Как у меня», – отметила она их серо-голубой оттенок), слабо очерченные губы, немного удлиненный раздвоенный подбородок. Лицо у него мужественное, пришла к выводу Ухорская, вглядываясь в снимок и вслушиваясь в голоса, звучавшие из динамиков магнитолы. Один неприятный – окающий и картавый, второй – полная противоположность, густой и мелодичный. В начале беседы в голосе Рощина слышался напор, но давление быстро иссякло, когда собеседник российского дипломата открывал перед ним карты-снимки.

Полина попыталась представить лицо Бориса Рощина в ту минуту, но не смогла: перед ее взором стоял образ волевого и уверенного в себе парня, здорово походившего на американского актера Шона Пенна. Особенно в роли Конрада ван Ортона в кинофильме «Игра». О принадлежности Рощина к сексуальным меньшинствам Полина думала меньше всего, то есть относилась к этому факту спокойно.

По наитию она спросила резидента:

– А в связях с женщинами Рощин был замечен?

– Знаешь, ты права, Паша, я просто не успел об этом сказать. Весной этого года мои парни видели его в компании миловидной брюнетки в Аведёре, южном пригороде Копенгагена. Если с умом, – пояснил Серегин, – то можно. Выгоняют за то, что попался.

– Продолжение с той брюнеткой было?

– Наверняка. Рощин поднялся с ней в номер гостиницы. Чисто по-человечески я ему сочувствую, а раньше симпатизировал. А почему ты спросила о контактах Рощина со слабым полом?

– Потому что нам с ним контактировать. Рощин, не замеченный в связях с женщинами, – клиент Толика Холстова. Бисексуальный вариант я беру на себя.

– Чего? – обернулся подполковник. – Мне контактировать с «цветным» дипломатом?

– А куда ты, на фиг, денешься? – усмехнулась Ухорская. – Встретишься с ним и скажешь: "Привет!

Я Бой Джордж. Ла-ла". Ладно, Толик, успокойся, Рощиным я займусь лично. У меня свои методы и приемы. Слава, скоро приедем? Мне не терпится залезть в ванну. Первым делом – самолеты, ну а «девушки» – потом.

– Если бы не этот долбаный Альбац, плакала бы по Рощину контрразведка, – обронил Холстов.

Настроение у подполковника было неважное.

Борис Рощин допивал вторую бутылку шабли, когда мимо его столика, расположенного в уютной кабинке ресторана, снова прошла элегантно одетая фру. Прямые короткие волосы, достаточно широкие плечи, которые стереотипно заставили российского дипломата заподозрить в незнакомке итальянку, однако матовый аристократичный цвет ее лица больше подходил северянке: норвежке, шведке или датчанке. Но в первую очередь обращали на себя внимание ее стройные ноги, обтянутые телесного цвета чулками.

В отеле «Шератон», расположенном на Вэстербругэде в самом центре города, можно встретить кого угодно. Особенно в холле и здесь, на четвертом этаже, где раскинулся роскошный ресторан, поделенный на секции, отделанные под дерево, где названия блюд в меню значились на трех языках. Рощин сделал заказ на датском, но от этого не изменился ни вкус шабли и черной икры, ни йодистый запах морского салата. Настроение у вице-консула российского посольства было ни к черту, отсюда и такие злые и нелогичные мысли. Нет, он не «заливал горе», свалившееся на него, в противном случае заказал бы вместо шабли водки и пару соленых огурцов на закуску.

«Штерн, сука! Какая же ты сволочь!» Нескончаемые ругательства в адрес сального еврея не ложились на звучавшую в ресторане песню Давида Берна. «Like Humans Do», но отражали настроение Бориса. «Я работаю, я сплю, я танцую, я умер», – пел Дэвид. Да, все так, Рощин работал, спал с хорошенькими женщинами и мускулистыми мужиками, осталось станцевать последний танец и умереть.

– Юноша, не угостите даму сигаретой? – прозвучал совсем рядом красивый грудной голос. Действительно, Борис, как говорилось ранее, всегда любил хороший женский вокал, а голос незнакомки прозвучал в меру синтезированно. Наверное, оттого, что слова были произнесены не на «универсальном» английском, а на безукоризненном немецком – языке, который лучше всех ложился на музыку, заставлял понимать смысл не ушами, а телом.

– Битте, фрау, – отозвался Рощин, решив подняться из-за столика: дама стояла в паре шагов от него.

– Ждете кого-нибудь? – Ухорская вытянула из пачки «Мальборо» сигарету и прикурила от зажигалки соотечественника.

«Да», – хотел сказать Борис, чтобы спровадить из кабинета непрошеную гостью, но не осмелился. Она не походила на проституток, оккупировавших «Шератон», также не было в ее взгляде и раскованных движениях признаков искательницы приключений. А точнее – развлечений. Она казалась загадкой для Бориса, не походила на светскую львицу, случайно забредшую в ресторан; дама в черном вечернем платье и, кажется, не обременена бюстгальтером, подкрашенные ресницы, наложенные тени, полные губы в светло-коричневой помаде.

– Нет, – ответил на ее вопрос Рощин. – Я никого не жду.

Борису показалось, что ее выразительные губы выразили легкую досаду и удивление. Он понял, что его ответ стал причиной ее переменившегося настроения. Что ни говори, ответил он недипломатично: «Я никого не жду». Такой фразой можно и прогнать. Пока он не подумал о том, что дама, назвавшая его юношей, буквально навязывает ему свое общество.