Обет молчания - читать онлайн книгу. Автор: Марселла Бернштейн cтр.№ 5

Она была растоптана, истерзана морально и физически, лишена права считаться нормальным человеком. Покинутая всеми, никому не нужная, она попала на самое дно общества. Помимо свободы ей пришлось отдать слишком много: наивность, смех, любовь. Каждая частичка ее была пропитана тюрьмой. Эти годы были вычеркнуты из ее жизни. С этим ничего не поделаешь. Безвозвратно ушла ее юность. Она не представляла, как надлежит вести себя с мужчиной, если он не тюремный надзиратель. Ее и без того немногочисленные родственники не поддерживали с ней отношений. Одна только бабушка приезжала навестить ее, пока позволяло здоровье. За несколько месяцев до кончины, когда ее состояние ухудшилось, поездки прекратились.

До и долгое время после судебного разбирательства Кейт вновь и вновь во всех подробностях прокручивала события самого страшного дня своей жизни. Она могла отвести беду, все могло сложиться иначе. Эта мысль неотвязно возвращалась к ней. Она придумывала различные ходы сценария к этому фильму, где ей досталась главная роль. И лишь изменить концовку ей было не под силу.

И потянулись длинной вереницей безрадостные дни, потом месяцы, за ними годы. Она уже не была тем испуганным ребенком, посаженным в полицейский фургон, вокруг которого бесновалась задыхающаяся от ненависти толпа. Страшно вспомнить — люди бежали вслед, кричали, стучали кулаками по металлической обшивке.

Конечно, не все здесь было так уж плохо. Ну взять хоть бесконечные беседы с психоаналитиками, психиатрами и администрацией колонии о том, почему она здесь и каким человеком, они надеются, она покинет эти стены. И она была не против измениться, ее не нужно было убеждать в необходимости этого. Очень немногие люди относятся к себе с такой строгостью и ответственностью. Оттого она рано повзрослела.

Тюрьма научила ее выносливости, научила уживаться с самыми отъявленными преступницами. Здесь, в Холлоуэй, имелась своя компания выдающихся личностей. Семнадцать женщин, приговоренных к пожизненному заключению. Джейн, одна из них, задушила во сне своего любовника. Она сделала это голыми руками, и они были сплошь покрыты татуировкой, словно этот узор мог изгладить из памяти то, что эти руки однажды явились опасным орудием убийства. Изо дня в день, из месяца в месяц она с маниакальным упорством прокалывала кожу ладоней и пальцев иголкой, смоченной в чернилах, нанося миллионы крошечных стежков, пока на руках совсем не осталось свободного места.

Или Нита, отбывающая десятилетний срок за нападение при отягчающих обстоятельствах. На следующий день после приезда Кейт в Холлоуэй, она чуть не снесла башку надзирателю обломком кирпича, спрятанным в носок.

В тюрьме Кейт имела возможность учиться. Здесь она осваивала университетский курс психологии. Большинство ее книг было уничтожено огнем, а в новых не было ее пометок, и это значительно осложняло ее задачу. Но о том, чтобы бросить учебу, не могло быть и речи. Так она была не только осужденной, но еще и студенткой.

Ей очень хотелось ощущать себя студенткой. В Кокхэм-Вуд она стала носить все черное: объемные черные свитера поверх черных обтягивающих брюк, черные ботинки. Согласно тюремным правилам носить форму полагалось только персоналу, заключенным было разрешено иметь обычную одежду.

Каждую из своих камер Кейт старалась приспособить для учебы, сделать похожей на класс, каким она себе его представляла. Кругом — на столе, на полу — лежали стопки книг по психологии. Ее личные вещи, которые она так долго собирала и так бережно хранила: два розовых плюшевых поросенка, мышонок в клетчатых штанах, фигурка Будды, бабушкина лампа, кассеты с Doors и Led Zeppelin, постеры — все сгорело. На средства тюремного фонда Кейт купили плеер. Кто-то из спортивных тренеров подарил ей термос с наклейками серфингового клуба Рона Джона на Кокосовом пляже во Флориде, и теперь она могла заваривать чай или кофе у себя в камере. Но это не могло восполнить ее потерю. Если бы у нее были открытки, она оклеила бы ими стену, многие так делали, но она находилась в тюрьме слишком долго. У нее не было друзей по ту сторону тюремных ворот.

Кейт снова легла и закрыла лицо руками. В камере было, пожалуй, слишком жарко из-за большой батареи. А может, оттого что она недомогает и ее знобит. Нездоровая напряженная атмосфера замкнутого пространства угнетала. Она надела меховую куртку, пытаясь согреться.

Эта куртка досталась ей от двух сердобольных пожилых женщин, заправляющих магазинчиком от Общества добровольных помощников осужденным. Вся одежда была чистой и отглаженной, хотя и сильно поношенной. Ее собственный халат был настолько испорчен огнем, что его пришлось выбросить.

Трудно поверить в то, что прошло целых семь недель. Ее привезли в Холлоуэй шестого ноября, на следующий день после пожара. Переезд ее утомил, ныли обожженные руки. Но это было ничто в сравнении с пережитым потрясением. Как же люто они ее ненавидели! Интересно, кто на сей раз донес на нее? Этого она никогда не узнает.

Полицейский фургон доставил ее к зеленым воротам приемного пункта тюрьмы Холлоуэй вечером в половине восьмого. Охранница, толстая простуженная женщина с подведенными синим карандашом глазами, направила их в комнату с высокой стойкой, освещенную флюоресцентной лампой справа от входа. Со слов конвоира офицер по фамилии Эллис записала ее данные — имя, фамилию, возраст, преступление, срок отбывания наказания и место предыдущего заключения, словно Кейт не внушала доверия.

Затем она обратилась к Кейт:

— Так, Дин. Твой номер Тэ-триста семь восемьсот пять. Запомни.

Она же зачитала перечень украшений, которые позволялось иметь заключенным: колечко, пару сережек, цепочку с подвеской, три браслета и часы. У Кейт были только часы.

— Спасибо. — Кейт давно усвоила простую истину: вежливость намного облегчала ее существование, а быть вежливой ничего не стоило.

Офицер Эллис взглянула на ее забинтованные руки.

— Что с руками?

Конвоир рассказал ей о пожаре.

— Доктор ее осмотрит.

Затем ей выдали коричневый колючий махровый халат и указали на маленькую занавешенную комнатку. С картинки на стене ухмылялась вульгарная девица, задравшая юбки, демонстрируя свое нижнее белье. В ожидании дальнейших распоряжений Кейт разглядывала глупое выражение ее лица.

— Раздевайся. Обувь снимай.

Офицер задернула занавеску, Кейт стала раздеваться. Она чувствовала мурашки по всему телу, хотя в комнатке было довольно тепло. Сняв верхнюю одежду и обувь, она босыми ногами стояла на полу. Могли бы хоть тапочки дать.

Ей с трудом удалось расстегнуть молнию комбинезона. Футболка. Бюстгальтер. Перед тем как надеть халат, она принюхалась: он был каким-то несвежим.

Усталость и голод — за весь день лишь один гамбургер — обострили ее обоняние. Здесь мерзко пахло. Вонь от впитавшегося табака, пота, немытого женского тела, перебиваемая резким запахом дезинфицирующих средств. Она вышла из раздевалки и села на окрашенную скамейку около стены, пестревшую надписями и рисунками. Интересно, чем это можно было так глубоко проковырять деревянную поверхность?