Все свободны! - читать онлайн книгу. Автор: Екатерина Юрьева cтр.№ 61

— Это сталинские лагеря. Долго еще будут стоять как живые, — предупредил ее вопрос командир Саша. Вася все смотрела и смотрела, и глаз ее все не находил конца расчерченной снежной пустыне, уходящим из поля зрения квадратикам. А сзади опять шумел Петька, перекрикивая даже шум винтов.

Тем временем начали заходить на посадку, что, однако, не принесло успокоения. По-прежнему ничего не было видно, кроме снежных торосов, оставалось непонятным, куда они будут садиться и куда вообще летят — признаков устроенного жилья все еще не наблюдалось. Васю усадили рядом с Петькой и попросили тихо посидеть, потому что действительно надо было приземляться.

Петька свернул скатерть-самобранку. Оленька вышла в салон. Экипаж занял свои места, у ребят зашуршала работа. Кто-то неведомый нашептывал им что-то в наушнички, а они отвечали в микрофончики этому, неведомому, на каком-то птичьем, непонятном Васе языке. К тому же шум, как ей показалось, снова стал немыслимым. Вдруг что-то громыхнуло, началась тряска, болтанка, Вася вцепилась в какие-то крючки, что попали под ее ручки. Она сидела в голове самолета, а хвост как будто бы стал ее собственным хвостом и вытягивал все тело. Он начал широко ходить — вправо-влево, увеличивая амплитуду. Хвост носило и возило из стороны в сторону. Ребята вцепились в свои рулики — наверное, чтобы не упасть. Вася с Петькой просто распластались вдоль предбанничка, упершись ногами в дверку. Самолет еще подпрыгивал, как будто скакал по кочкам, замерзшим на болоте, но уже потихоньку останавливался, по-прежнему виляя задом. Когда он почти замер, а Вася с Петькой только пытались пошевелиться, с грохотом отворилась железная дверка в салон, и с жуткой, известной не каждому школьнику бранью в кабину ворвался Васин сосед по салону. В дверном проеме возникла и испуганная Оленька. Продолжая раскидывать по кабине ругательства, гость пробежал почти по Петькиной и Васиной головам, не узнав в них людей, а предполагая, вероятно, недвижимый груз. Мужик размахивал красной корочкой и орал как резаный. В глазах его был ужас.

— Встать! Командир! Сдать оружие! Всех арестую! Я майор ФСБ! — Ребята поднялись. — Девку пустили самолет сажать! Всех под суд. Я майор ФСБ. — Все недоуменно переглянулись. Да и сам орущий стал понемногу тормозить, потому что обещанной девки у самолетного руля не оказалось. Он оглянулся. Петька вставал и отряхивал свитер.

— Ты че, козел, в первый раз, что ли, на голый лед садишься? Хорошо — не голой жопой. А еще майор ФСБ. В штаны, что ли, написал? Приходи ко мне, когда я полечу, я тебя молитве научу, чтоб не боялся.

Ситуация стала немного разряжаться. Вася боязливо выглядывала из-за Петькиной спины, которая очень кстати оказалась широкой.

— Извините, ребят, — залепетал новоиспеченный майор, который еще два часа назад представлялся инженером. — Не понял. Сразу. Выпивал с девицей этой и до этого выпивал, видимо, лишнего. Заснул. Извините, ребят. Потом девочка ваша, стюардесса, говорит, что соседка моя к вам ушла. А тут затрясло и занесло. Я и подумал, что ей позволили самолет сажать. А она ведь тоже выпивала… Ну я и ломанулся к вам. Извините, ребят. Будем дружить. — Он протянул руку. — Замначальника ФСБ по этому району, в который, слава богу, благополучно присели. Заступаю на службу. Теперь, если что, — милости просим. И молитву к вам прибуду выучивать. На всякий случай. — Он жал всем руки, а Васе даже поцеловал. — Бражников.

— Говорящая у вас фамилия.

— Я с ней и карьеру делаю. — Все улыбались.

— А я Курилко. Петр Курилко. Правда. Хотите, паспорт покажу. — Петька снова потянул пятерню почти уже родственнику. Бражников ее также радостно схватил.

— Понятное дело. Компания отличная сколотилась. — Командир кивал. — Ну что, тогда выпьем за знакомство. У меня тоже с собой было. — Саша достал фляжку из портфельчика. — Настойка на хрене. Хреновуха, по-русски говоря. Очень рекомендую. Детвора, подставляй стаканы.

Из самолета Вася выходила в обнимку с экипажем. А бдительный фээсбэшник, которого встречали на машине, даже подбросил ее до гостиницы, хотя городок был таким маленьким, что могла бы и пешком пройтись, освежиться. Всюду она потом моталась ножками, а служака Бражников весело кивал ей из своей машинки. Выпивать больше, правда, не предлагал.

Вася улыбалась.

— Ты что вспомнила? Как самолетом рулила?

— А ты откуда знаешь? — Она, смеясь, схватила Юрия Николаевича за грудки. Он тоже был доволен произведенным впечатлением.

— Я тебя знаю. Ты же больше ничего делать не умеешь.

Когда летишь или движешься над выгнутым шариком, горизонт тоже выгибается. Они летели. Далеко внизу в ночной темноте белела земля. Впереди и сзади краснело. Но по-разному. Сзади, где закат, с сиреневым отсветом, а впереди, на рассвете, с розовым. И в этой почти мгновенной паузе ночи между двумя выпуклыми горизонтами замер маленький самолетик с их маленькой жизнью, теплящейся внутри.

Большая жизнь распахнулась снаружи, и Вася смотрела на нее сверху. Порой редкими всполохами включались там города, и становилось понятным, как все мы далеки друг от друга. Как всего много и как мало в масштабе даже одного этого земного шарика.

Солнце вставало по времени, и по времени с заданной скоростью навстречу рассвету мчался самолет. Уже подлетали, и вулканы вздыбились толпой. Они высоко светились макушками и были и вправду большими. Некоторые даже курились по древней привычке. Струились дымки. Где из самых вершин, а где вытекали откуда-то сбоку. И вся картина не впечатляла, а содрогала восторженным ужасом, от которого вряд ли можно было оторваться самостоятельно. Весь вздыбленный полуостров оказался совсем не таким уж большим, каким представляется, если заглянуть в карту. Между высоченными горами, что шли грядами, сменяя друг друга, начал вырисовываться город. Как бумажный, самолетик падал на игрушечную полосу, казалось, почти зигзагом вписавшуюся между возвышенностями. Зимнее солнце отливало льдом, отражаясь от маленькой механической машинки, зависшей между сопками, этими божьими значками, что указывали путь на расчищенную полосу. На трапе колючий воздух свободы защипал в ноздрях, а глаза ослепли.

Скворцову, однако, надо было лететь к Масику. Он предложил Васе остаться в городе — должен был прилететь Сухов, и она могла его достойно встретить. Намечался целый цикл культурных мероприятий. Собирались потом еще все вместе полетать по экзотическим местам, что было обещано Васе, да и Скворцову уже страшно хотелось побывать там самому, он подсаживался на чатскую игру. Юрий Николаевич никогда не бывал на Чатке, и с интересом смотрел на заторможенную Васю, которая теперь передвигалась с бесконечно блуждающей улыбкой, странно-мягко по-пантерьи, как бы крадучись. Она будто находилась под гипнотическим воздействием. Скворцов и сам стал что-то такое странное в себе ощущать. Он открывал для себя Васю — хотя раньше полагал, что и так ее чувствует. Пожалуй, он чувствовал ее, как никого другого, поэтому и склеился так быстро и неожиданно с этим, в общем-то, незамысловатым, но трогательным существом. Однако нет пределов совершенству. Похоже, надо было слипаться еще больше, и он влипал.