Все свободны! - читать онлайн книгу. Автор: Екатерина Юрьева cтр.№ 44

— Случались. Некоторые я тоже видела — издалека. Ну и что? Догадываюсь, что он и к блядям ходил. Но это давно было. И я думаю, зная его, в общем, неплохо, только для интереса. В блядях ведь тоже можно найти пользу, если правильно взглянуть.

История с проститутками Герберту совсем не понравилась. В каком-то смысле он был чистоплюем. За Юрием Николаевичем, которого глубоко уважал, он такого не знал.

— Правильная ты какая. И давно такой стала?

— А вот вчера и стала. А потом еще сегодня ночью достала окончательно.

— Но мы с тобой можем же иногда любить друг друга, как бывало? — осторожно начал он, попытавшись прижаться.

— Но, может быть, только иногда. Хотя вряд ли. Не хочу тебя.

Он не оценил ее честность и прямоту. А только понял, что она отказала ему от постели. Махом. Не то чтобы совсем, но как-то разрушалось привычное его существование. Он даже возмутился:

— А кого, его, что ли, хочешь? С его блядями?

— А хоть бы и так. Я с тобой спала для развлечения, а с ним — для радости. Вот и все резоны, Герберт.

Герберт все не понимал, не верил в происходящее.

— А как же мы? Как у нас…

— А у вас трусики не лопаются, брюки не спускаются, и ничего не получается, пока не поможет коридорный. И несерьезно все это.

— Ты спятила. Раз такие странные вещи прямо укладываются в твоей башке.

— Герберт, это чувство, которое либо есть, либо нет. Вот и все.

— Да что ты? А вот это действительно новость. Послушай, любая симпатия все равно закончится — так или иначе, если не противоречит моральным устоям, — изрек Герберт, более желая продемонстрировать свое знание жизни, чем это знание имея.

— Я об этом и говорю. То, что Юра любит — допускаем это слово — двух женщин одновременно, якобы противоречит вашим моральным устоям. Именно поэтому я и вижу здесь неожиданную правду жизни. И знаешь, даже мораль. Аморально было отказаться, потому что зачем тогда все это? — Она обвела рукой дома вокруг площади, в центре которой стоял бронзовый мужичок, сложивший руки в бронзовые карманы. В ее жест попало уличное кафе с единственным посетителем. Маленький садик. А также старичок со старушкой, которая подпирала себя палочкой. Дети с мячом. И девочка с мальчиком, чуть старше, тискающиеся под деревом.

— Чтобы любить, — неожиданно для самого себя отрапортовал Герберт.

— Вот именно, — улыбнулась Лена. — Молодец. У тебя появляются шансы…

Пот пробил лоб Герберта. «Уроды. Я, конечно, знал. Но до такой степени…»

Масик тем временем уже тусовался на Чатке. Он получил от Скворцова огромные полномочия, средства и пожелания — все надо было делать очень быстро, почти мгновенно. Это единственное, что он усвоил из напутственных слов. Все остальное, деловые детали и подробности, Масик был уверен в этом, он знал лучше других. Еще бы, столько лет торчать на этом краю света и не знать!

Масик выписал себе в помощники своего другана Валеру — для своих просто Леру, с которым учился-женился. У Леры была масса преимуществ. Во-первых, он был совсем своим, семейным человеком, которому Масик доверял, как себе. Во-вторых, Лера был профессионалом, и долгие годы они работали вместе, таскались по всем этим вулканам и долинам. И только буквально в последнее время Лера немного отвалился от Масика. Ему просто надоела вся эта романтика рюкзаков и спальных мешков, которая до сих пор приводила Масика в восторг. И потом, он не верил в чудеса, не верил в открытия и перспективы. Невиданными красотами он тоже накушался. Масик же, наверное, и действительно не замечал, когда оказывался на рабочей точке, ничего вокруг, всего этого неустроенного быта и непосильного труда — с кайлом, в прямом смысле этого слова. В общем, Лера устал и оставил Масика. Нашел себе непыльную работку — трудился в какой-то конторе менеджером среднего звена. На вечеринки в клубах, которых он был лишен столько времени, вдыхая туманы и запахи, ему хватало. Но Масик выиграл. Причем выиграл, как только Лера уехал от него в столицу. Лере почему-то даже казалось, что вот прямо на следующий день после его отъезда Масик нашел эту свою ерунду. Потом, правда, долго делали анализы и экспертизы, подтверждали, опровергали, но было понятно — Масик победил. Он, и только он один, сделал это чудесное и невероятное открытие. В какой-то момент Лера даже почувствовал себя дурной приметой в масиковском пути, только задним числом почувствовал. Но первым, о ком вспомнил Масик, когда надо было набирать команду, был Лера. И тот снова дал слабину. Он все-таки любил Масика и ради него опять бросил все. Ему снова захотелось взглянуть в глаза вечности.

Друзья радостно обзвонили всех своих работяг и сообщили им, что вернулись, и тем тоже надо собираться к трудам. Работяг они за годы творческих командировок навидались и теперь взяли себе лучших. Все лучшее, начиная с денег, с появлением Скворцова потекло к ним в руки. Практически в собственность они получили и вертолет. Это для них была фантастика на уровне самого масиковского открытия. Скворцовская команда тоже быстро построила на месте своих людей. Кто-то специально прилетел из других регионов в долгосрочную командировку. Кто-то из местных подкрутился в разовую помощь. Скворцову помогать было престижно и выгодно. Когда Масик и Лера встречались с губернатором, возникло ощущение, что это не они пришли к нему со своими проблемами, а он к ним, правда тоже не без проблем. Но его проблемы должны были решать скворцовские люди, которые будут сидеть в городе и страховать. Обязанности каждого были четко распределены.

С первым залетом Масик с Лерой отправились на Бердючный. Все необходимое должно было подлетать следом и достаточно быстро, в том числе жилые вагончики и баньки. А также, Масик только заикнулся для смеха, специальное приспособление типа лебедки, чтобы соорудить подъемник для горнолыжных развлечений. Масик был потрясен, когда увидел в списке самых первоочередных поставок именно этот славный механизм. Любовь Скворцова к людям не знала границ. Масик, однако, догадывался, что сам Скворцов, который обещал вскоре приехать с проверкой, попросту тоже любил прокатиться с горы. И сделано это было, конечно, скорее для себя самого, нежели для них с работягами. Но было приятно. Помнится, раньше они с Лерочкой таскались на высоченный вулкан своими ножками, да еще и с лыжами на плече. Катнуться за день успевали полтора раза, но, правда, так, как ни в одном другом месте. И высота, и пространство. И белое безмолвие.

Душа Масика рвалась туда. И вот они уже выпрыгивали из вертолета и орали на работяг. Когда вертолет махнул им винтом, все бросились разбирать мешки и коробки. Из строений на острове был только один вполне приличный домик, который когда-то, во времена первых освоений этого места, соорудили они же на средства Академии наук. Им он теперь и предназначался. Поэтому работяги уже разбивали лагерь для себя — жить им предстояло в палатках, пока не прилетят жилые помещения. А Масику страшно захотелось подняться на вулкан. Он подговорил Леру, и они, вместо того чтобы руководить, потащились в гору. Сотни раз они карабкались по этим кручам, и, кажется, каждый следующий шаг был известен уже лучше предыдущего. Лере даже почудилось, что ноги идут как бы сами, зная путь и чувствуя заваленную снегом тропинку, помня камушки на своем прошлом пути. Это удивило его, потому что он, в отличие от Масика, все-таки давненько не бывал в этих местах. Несколько часов они двигались вверх, поднимаясь к облакам, а жизнь уходила все ниже, как бы опускаясь, оседая под тяжестью высоты, которую они набирали. И наконец вышли на плато, на котором всегда останавливались и надевали лыжи. И потом… катились. Ехали. Плыли. Летели. Любое слово, как и все они, сложенные вместе, не объяснят того, что с ними случалось потом.