Клин клином - читать онлайн книгу. Автор: Елена Рахманова cтр.№ 34

– Ну, – задумчиво произнес Филипп, – тогда он тебя убьет. За инициативу.

– Точно, убьет, – согласился с другом Богдаша. – Особенно сейчас, когда он в таком состоянии. Не знаешь, что с ним?

– По-моему, это называется шерше ля фам.

– А чего ее шершеть-то? – удивился Богдан и покосился на дом. – Сами же договорились, что Володька охмурит столичную владелицу нашего провинциального пристанища.

– Договориться-то договорились. А произошло с точностью до наоборот, и, похоже, на полном серьезе.

Богдаша в задумчивости сел на траву по-турецки и подпер подбородок рукой.

– И что нам теперь делать? – задумчиво спросил он.

– Понятия не имею, – ответил Филипп. – Я не сторонник вмешиваться в чужую личную жизнь, но и дома лишаться жалко. А вот можно ли сочетать и то и другое так, чтобы никто не остался внакладе, ума не приложу.

– Ну, я пойду, – пробормотала Надежда, не двигаясь с места.

– Иди, конечно, – буркнул Владимир, не глядя на нее. – Я тебя не держу.

В течение последующих пяти минут никто из них не проронил ни звука и не шелохнулся.

Наконец Надежда вздохнула и повернулась в дверях.

– Подожди, – тут же окликнул ее Владимир. Девушка неуверенно замерла, потом качнула головой и пошла к себе.

Случайно произнесенная фамилия жестоко, в один миг вырвала ее из некоего подобия спокойной жизни, которое она себе создала и за которое усиленно цеплялась. Как же непрочен и умозрителен был этот кокон беспроблемного бытия! За его тонкими, как паутина, стенами по-прежнему существовал и Ладоша, всем довольный, преуспевающий мерзавец, который использовал ее и потом без зазрения совести бросил, и работа, на которую, честно говоря, не было сил вернуться. Даже воспользоваться разрешением Жеже и попросить продлить отпуск за свой счет и то было невмоготу.

Надежда понимала, что ей пойдут навстречу, и именно это было невыносимее всего. Пойдут навстречу, ибо прекрасно понимают ее состояние доверчивой и потому обманутой дурочки. Она словно оказалась выставленной на всеобщее обозрение в тот самый момент, когда больше всего хочется забиться в нору и зализывать душевные раны втайне от всех и вся. А она была как на ладони под равнодушными, любопытными, язвительными или – да какая, собственно, разница! – сочувственными взглядами. Ее откровенный восторг и безудержное обожание никчемного жирного типа мужского пола выглядели идиотскими, а желание всю себя подчинить ему – по-детски глупым и не делающим ей чести.

Надежда упала навзничь на кровать и уставилась в потолок. Сначала она ничего не видела, потом ее глаза набрели на темное пятнышко сучка, похожее на паука со скрюченными ножками. Она с детских лет дружила с ним, придумывала про него всякие истории: как он спускается ночью с потолка и разглядывает ее игрушки, залезает в тайную тетрадь вопросов и ответов, перебирает лапками свернутые в несколько раз записочки, которые имеют значение только в момент их получения и много-много лет спустя, когда становятся зримыми артефактами счастливого детства.

Но сейчас паучок расплывался перед глазами и вообще вел себя довольно отстраненно, как, впрочем, и положено обыкновенному сучку.

– Вот она, реальная действительность, – грустно усмехнулась Надежда и тыльной стороной ладони вытерла слезы.

Затем собрала волю в кулак и заставила себя трезво взглянуть на ситуацию. От прошлого еще никому не удавалось убежать, но можно попытаться изменить к нему отношение, решила она. Чтобы не мешали эмоции, Надежда представила, будто на ее месте оказалась, к примеру, Татьяна. Но нет, у той был сын, а значит, умозрительный эксперимент терял свою чистоту. Ксюша подходила больше.

Надежда мысленно вертела обстоятельства своего недавнего прошлого и так и сяк, смотрела на них глазами Жеже, случайных свидетелей, близких друзей и не менее близких недругов. И… и не видела ничего катастрофического. Посудачат, посудачат да и забудут. Правда, ее переживания от этого не станут менее глубокими и болезненными, однако она явно не та персона, чтобы ее страданиями жили как своими собственными.

– У меня просто мания величия, если я считаю, что все только и ждут моего возвращения на работу, чтобы следить за каждым моим шагом, за каждым моим словом. Как будто им больше заняться нечем. Естественно, шушукаться за моей спиной будут, как же без этого, но это еще не конец света, вполне можно пережить.

Все это Надежда произнесла громким отчетливым голосом, по-прежнему уставившись в потолок, но адресуясь исключительно к себе. Помогло. Правда, наверняка ненадолго. А потом переживания опять нахлынут и захлестнут с головой, если случайно оброненное слово или мысленная ассоциация напомнят о том, о чем напоминать не следует. Зато теперь она нашла и апробировала средство, которое поможет взять ситуацию под контроль. Надо просто посмотреть на себя со стороны.

Надежда с облегчением перевела дух и тут же поняла, что выходить на работу все равно не хочет.

– Ничего страшного. Это естественная защитная реакция организма, – объяснила она себе. – Ему еще нужно время, чтобы восстановиться после потрясения. А раз так, надо напомнить Жеже о его великодушном предложении. Вечером позвоню девчонкам и разузнаю, как там у них обстановочка.

Но разузнавать ничего не пришлось. В половине десятого вечера на связь вышла Ксюша и безо всяких там предисловий и наводящих вопросов вывалила на нее ворох новостей:

– У нас тут творится черт знает что. Ты, подруга, молодец, что вовремя соскочила с нашего паровоза, который на всех парах летит туда, никто не знает куда. Нам, кажется, существенно срезают финансирование, и руководство стоит на ушах. Назначение твоего… этого гада на должность начальника подразделения повисло в воздухе. Жеже и иже с ним сами боятся остаться не у дел, то есть без своих кожаных вращающихся начальственных кресел. В связи с полной неразберихой в институте всячески поощряются отпуска за свой счет, даже пытаются составить график, кому и когда идти. Что ты по этому поводу думаешь?

– Да я еще и подумать ничего не успела, все тебя слушала, – ответила Надежда, но сердце ее радостно забилось: никого ни о чем просить не придется, да и то, что Ладошечке нервы потреплют, узнать было ой как приятно.

Она не строила из себя святую, благословляющую своего обидчика. Маленькие женские радости были Надежде отнюдь не чужды.

– Да тут и думать-то, собственно, нечего, – сказала Ксюша. – Считай, что ты можешь гулять сколько твоей душеньке угодно. Только из вежливости поставь об этом в известность руководство. Можно через меня.

– Я-то поставлю. А если вдруг…

– Если вдруг что случится, я тебе мигом сообщу, – заверила ее подруга. Потом чуть помялась и спросила: – А помнишь, ты говорила, что хотела бы видеть нас с Танькой у себя в Коврюжинске?

Надежда помнила. Помнила она и то, что говорила искренне, более того, желала этого всем сердцем. Что же помешало ей сейчас с тем же пылом подтвердить приглашение? Отношение к подругам не изменилось. Она по-прежнему любила их, скучала без них. И тем не менее Надежда медлила с ответом.