Прежняя любовь - читать онлайн книгу. Автор: Дороти Кумсон cтр.№ 109

Я молча смотрю на него. Я не хочу отвечать на эти звонки. Каждый раз, когда я это делаю и слушаю тишину в трубке, я все больше убеждаюсь в том, что я не выжила из ума и мне есть чего бояться. Эти звонки служат напоминанием о том, что он может убить меня так же, как, скорее всего, убил Еву. Если я никому не успею об этом сказать, ему это сойдет с рук так же, как и предыдущее убийство.

«Дзынь-дзынь!» — дразнит меня телефон. Я продолжаю смотреть на него. «Дзынь-дзынь!» «Дзынь-дзынь!» Я срываю трубку.

— Алло?

Молчание.

— Алло.

Молчание.

Я бросаю трубку. И тут же:

«Дзынь-дзынь! Дзынь-дзынь!»

Я снова срываю трубку. Из моих глаз уже капают слезы.

— Если ты позвонишь мне еще хоть раз, я позвоню в полицию, — говорю я.

— Либби? — осторожно произносит Джек. — Что происходит?

Это такая неописуемая радость — слышать его голос! Я срываюсь. Мое тело сотрясают неконтролируемые рыдания.

— О боже, Джек! — сквозь слезы шепчу я. — Мне кажется, кто-то хочет меня убить.

Джек

Либби не склонна к истерикам, поэтому, когда она пробормотала — сквозь слезы! — что кто-то хочет ее убить, я ей поверил. Я немедленно оставил все дела и примчался домой. Прыгая через две ступеньки, я взбегаю по лестнице, поворачиваю ключ в замке и едва не сбиваю с ног Либби. Она, босая, стоит за дверью, сжимая в руке мобильный телефон. Совсем как Ева.

Сердце переворачивается у меня в груди, когда я вижу на лице Либби одновременно ужас и облегчение. Такое же выражение лица было у Евы, когда я вечером входил в дом. Неужели кто-то хотел убить Еву? Она никогда ничего такого не говорила, даже после того, как на нее напали на улице. Я постоянно спрашивал у нее, почему она такая нервная, почему вздрагивает от любого шороха. Она неизменно отвечала, что насмотрелась ужастиков и наслушалась историй о привидениях. Но чтобы Либби делала то же, что и Ева, да еще заявляла такое по телефону!.. Что, если Еву действительно убили?

Ну да, убили! Зачем кому-то было убивать Еву? Ее сомнительные занятия остались в прошлом, мой отец не узнал в ней женщину, услугами которой он пользовался, следовательно, она никому не мешала. Кроме того, убийства совершаются в других семьях. В таких семьях, как моя, происходят только несчастные случаи. Либби бросается мне на шею и прижимается так крепко, как будто боится, что ее попытаются от меня оторвать. Прежде она ничего подобного не делала. Я никогда не задумывался над тем, почему Либби никогда ко мне не льнет. Она еще ни разу не искала у меня поддержки. Это с ней впервые. У меня обрывается сердце.

— Все хорошо, все будет хорошо, — шепчу я, поглаживая ее по голове.

Она вся дрожит, и ее сердце бьется с такой силой, что я чувствую это даже сквозь одежду.

— Что случилось? — спрашиваю я.

— Я должна отсюда уехать! — в панике шепчет она. — Сейчас же! Скорее увези меня отсюда! Я тебя умоляю!

— Ты босая, — напоминаю я ей. — Я принесу тебе…

— Нет! — вскрикивает она, и я вижу, что ее истерика нарастает, как прилив, грозя выйти из-под контроля. — Я должна немедленно отсюда уехать.

— Понял, — говорю я и смотрю на Бутча, который настороженно наблюдает за нами из своей корзинки, очевидно, понимая, что у Либби что-то вроде нервного срыва.

Я открываю дверь, и она морщится от струящегося снаружи света. Как я и подозревал, она уже давно не выходила не то что на улицу, но даже в сад.

Она делает глубокий вдох и смотрит на внешний мир, а затем косится через плечо на мир внутренний. Она осторожно делает шаг за дверь, морщась теперь уже из-за холодных каменных плит под ногами.

— Тебе… — начинаю я, протягивая ей руку.

— Нет! — решительно говорит она, отталкивая мою руку. — Я могу это сделать. — Она смотрит на мир перед собой. — Я могу это сделать, — повторяет она, на этот раз уже тише и менее уверенно.

Дрожа и держась обеими руками за перила, она начинает спускаться по ступенькам. Я смотрю на нее, как отец, который наблюдает за первыми шагами своего ребенка. Я разрываюсь между желанием броситься к ней и подхватить, чтобы уберечь от неверного шага, падения и боли, и пониманием того, что она должна сделать это сама. Я не знаю, какой ужас гонит ее из дома наружу, но я ему благодарен.

Внизу она останавливается и, не выпуская перил, вглядывается в то, что нас окружает, — прозрачный морской воздух, необъятное небо над головой и другие детали нашего мира. Она делает очередной глубокий вдох, отпускает перила и идет к машине.

— Увези меня куда-нибудь, — снова говорит она, глядя на ручку дверцы.

От страха ее подбородок дрожит.

— Ты уверена? — спрашиваю я.

Она кивает, хотя я вижу: разум напоминает ей, что она не хочет снова садиться в машину.

— Увези меня куда угодно, — говори она. — Я не могу здесь оставаться.

Ее рука тянется к ручке, но она не решается ее коснуться. Либби не в состоянии преодолеть этот барьер. Она пытается и не может перепрыгнуть через последнее препятствие, выставленное перед ней страхом. Ее рука застывает в воздухе, как памятник благим намерениям, как монумент поражению, великолепный образчик борьбы мысли с материей.

Она начинает хватать ртом воздух. Я открываю дверцу машины, и она делает шаг вперед. Я хочу ее остановить, сказать ей, что она не должна себя принуждать, но это последнее, что она хочет от меня слышать. Если она не сможет это сделать, значит, не сможет. Но это будет только ее решение и ничье больше. Я не должен вмешиваться. Дрожа и часто дыша, она снова пытается шагнуть к машине, но тут же начинает трясти головой и пятиться.

Либби пятится, пока не оказывается у лестницы. Она садится на ступеньку и, дрожа всем телом, смотрит на машину.

— Я не могу это сделать. Я не могу сесть в машину.

Я сажусь рядом с ней.

— Что же со мной будет, Джек? — неожиданно говорит она и начинает плакать. Я впервые вижу, как она плачет, после того как вышла из больницы.

— Я ничего не могу сделать. Я не могу выйти из дома. Я не могу в нем оставаться. Я не могу сесть в машину. В таком виде я не могу даже на улицу выйти. Я не могу работать. У меня ничего не осталось. Какой-то придурок с мобильным телефоном сломал мою жизнь. Это нечестно. Я ему ничего не сделала! Я знаю, что несовершенна. Я знаю, что за свою жизнь успела наделать много дурацких ошибок. Но он даже не знает, что со мной сделал! Он не расплачивается за свою ошибку. И на него не смотрит из зеркала такое жуткое отражение, какое смотрит на меня. И что же мне остается? Я все потеряла только потому, что однажды днем вместе с мужем села в машину.

— Прости, — только и могу произнести я.

— Мне жаль, что я не могу быть сильной. Мне жаль, что я не могу смотреть в зеркало и улыбаться при виде всего этого. Мне жаль, что я не могу переплавить это в позитив. Мне всего этого хочется, но я не могу это сделать. Я не могу. Я не могу. Я не могу.