Все золото мира - читать онлайн книгу. Автор: Джоди Питт cтр.№ 28

Сердце Грейс пело от счастья; переполнявшая ее радость требовала немедленного выхода в действии. Не в силах более скрывать свою любовь, она встала, танцующим шагом подошла к Дейву, сжала его лицо ладонями и поцеловала. — все свои чувства вложив в этот поцелуй.

Да, она любит Дэвида Бертона. Как ни безумно это звучит, а скрывать свою любовь от себя самой больше невозможно — и, самое главное, не нужно. Сердце подсказывало Грейс, что Дейв заслуживает любви. Он не Стервятник — он человек, как все, несовершенный и уязвимый. Но и в нем, как в каждом человеке, таятся неизведанные силы доброты и любви. В этот миг Грейс дала мысленную клятву: все на свете отдаст она за то, чтобы вытащить из скорлупы истинного Дэвида Бертона.

Поцелуй Грейс наполнил Дейва благоговейным восторгом. В нежности ее рук, в легком прикосновении губ он ощутил ту значимость, что придавала она этому дару любви. Почувствовал по одним поцелуем она отдает ему свою душу.

Сколько бессонных ночей провел он, ворочаясь, в постели, изнуряя себя несбыточными фантазиями! Теперь его мечты стали явью. Нет, не так: этот поцелуй стал лучше всего, что бывает в самых дерзких мечтах. Чуткие губы, мягкие нежные руки, легкое прикосновение теплой груди к плечу — все было исполнено почти невыносимой сладости.

Кровь молотом застучала у него в ушах — и все благие намерения были забыты.

Каким-то краем сознания Дейв осознавал, что подхватывает Грейс на руки, словно средневековый воин свою добычу, и несет вверх по лестнице в спальню. Так оно и есть, вновь и вновь повторял он себе, словно безумный. Так и есть: я хищник, она — моя добыча. И больше ничего.

Но в спальне Грейс его удивила. Она повела себя совсем не так, как свойственно запуганным пленницам — взяла инициативу на себя. Сама стянула с его плеч смокинг и выпростала из брюк рубашку, сама сбросила одежду — с такой улыбкой и со столь соблазнительными телодвижениями, что Дейв едва не забыл, кто из них охотник, а кто жертва.

При виде ее нагой прелести он забыл обо всем, кроме сладко напряженной плоти и крови, шумящей в ушах. Грейс потянула его за собой, и он послушно пошел — не завоеватель, нет, скорее околдованный простак. Она привела его в душ и включила воду. Поначалу вода была просто ледяной; Дейв улыбнулся, Грейс улыбнулась в ответ — и он замер, впивая взглядом каждую черточку ее прекрасного лица.

Когда она принялась намыливать ему грудь, от изумления у Дейва дух перехватило — такого он никогда еще не испытывал. Каждое ее движение усыпляло в нем воина — и пробуждало влюбленного. В глазах ее он читал такое безграничное доверие, что все существо его содрогалось от желания осуществить ее мечту. Стать таким, каким Грейс его видит, — мужчиной, которому она отдается.

На разрумянившемся лице ее, в сияющих глазах читалось предвкушение счастья. Дейв жаждал ее, как умирающий в пустыне жаждет глотка воды; близость ее ударяла в голову и опьяняла словно молодое вино.

Он притянул ее к себе, шепча какие-то глупости, которых не понимал и сам: что-то о любви, о счастье, о том, что никогда ее не обманет и не обидит. Безумная ложь, прекрасная ложь — о, если бы она стала правдой! Хоть на несколько мгновений, хоть на одну ночь. Стать тем, чье отражение смотрит на него из сияющих глаз Грейс… Любить ее — любить страстно, бурно, бешено, поклясться, что на всей земле для него нет ни одной женщины, кроме нее, и подтвердить свою клятву делом…

Тесно прижавшись друг к другу, словно слившись воедино, замерли они под горячими струями воды. Дейв закрывал глаза — и видел звезды; вновь открывал — и видел женщину, что прекраснее самой яркой звезды. Желание сжигало его томительно-сладким медленным огнем, и откуда-то из руин сожженного страстью мозга явилась мысль, что этот огонь можно погасить — или, может, раздуть? впрочем, какая разница! — поцелуем.

Он склонил голову и прижался губами к губам Грейс заледеневшая душа, ищущая исцеления. Миг и в него влились новые силы; словно пробудившись от смертного сна, он принялся покрывать торопливыми жадными поцелуями ее щеки, подбородок, шею…

— Я хочу любить тебя, — хрипло прошептал он.

Грейс прильнула губами к его щеке.

— А я уже тебя люблю, Дейв, — произнесла она еле слышно.

Эти слова отдались у него в мозгу звучным эхом. Просто слова, сказал себе Дейв. Разве мне никогда не случалось клясться в любви, чтобы наутро забыть о сказанном? Обещать верность на всю жизнь, чтобы изменить на следующую ночь? Из века в век страстные любовники на ложе любви обмениваются безумными признаниями — и в наше время эти признания значат не больше, чем во времена фараонов.

Но вдруг острая боль сжала сердце, прогоняя туман восторга. Да, для него это пустые слова — не больше. Но для таких, как Грейс, признание в любви — обет. А обеты священны.

Словно пелена спала с глаз; Дейв вспомнил, где он, с кем он, что он делает — и радость его угасла, сменившись невыносимым отчаянием.

Что на него нашло? Или он забыл, что обещал себе, едва увидел на пороге особняка Грейс Бенедикт — взлохмаченную и с пятном сажи на носу? Он поклялся, что использует ее как орудие, чтобы завладеть корпорацией Бенедиктов, но не причинит ей ненужной боли и ненужного зла. Как можно было потерять голову?

Бог весть почему, она убедила себя, что Дейв Бертон не такой негодяй, каким кажется. Но ее заблуждение — не причина превращаться в бессовестного ублюдка! Оставь ей хоть что-нибудь, Бертон! — гневно приказал он себе. Завтра члены правления «Бенедикт Лимитед» проголосуют за передачу управления в твои руки, и она узнает, какой ты двуличный мерзавец! Хоть гордость ей оставь!

И все же он не смог удержаться, чтобы не запечатлеть на плече Грейс последний — прощальный — поцелуй.

А затем, грубо оттолкнув ее от себя, чувствуя, что еще секунда — и он не выдержит, и все благие намерения полетят к чертям, приказал:

— Уходи!

— Что? — непонимающе переспросила Грейс. Дейв отвернулся, не в силах смотреть в ее потрясенное, опрокинутое лицо. Она так надеялась… так ждала его возрождения… Напрасные надежды, оборвал он себя. На лжи никакого возрождения быть не может.

— Я… я не понимаю… — прошептала Грейс, коснувшись его руки.

Со сдавленным стоном Дейв отдернул руку.

— Завтра поймешь.

Он выключил воду и шагнул прочь из-под душа — подальше от Грейс. Сорвав с вешалки полотенце, бросил ей.

— Прикройся. И уходи.

Он должен сказать что-то мерзкое. Сделать так, чтобы она его возненавидела. Пусть никогда не узнает, что сегодня бессердечный стервятник Дейв Бертон единственный раз в жизни проявил благородство.

— Я сказал, убирайся! — прорычал он, тщетно стараясь придать своему искаженному от боли лицу выражение холодного презрения. — Мы неплохо развлеклись, но уже поздно, а завтра мне рано вставать.

Грейс не двигалась с места, глядя на него огромными непонимающими глазами.