Хрустальный шар - читать онлайн книгу. Автор: Станислав Лем cтр.№ 69

Пятно начало бледнеть, наконец исчезло. Изображение на экране увеличивалось, аппарат опускался вниз. Город был покрыт зеленоватой мглой с рыжими уплотнениями, через которую просвечивали лишь большие комплексы кварталов. В центре горел белый диск, шарообразно набухающий, словно пузырь лавы, вытекающий из кратера. От него медленно отрывались круги белого дыма, чудовищно большие, диаметром в несколько километров, как кольца папиросного дыма, и, легко подрагивая, рассеиваясь, плыли в стороны и вверх. Самое широкое кольцо ушло за пределы экрана.

Сияющий нарост, который расходился в стороны, вдруг лопнул, и из голубой горловины вверх хлынуло нечто вроде гейзера черной пены. Он пробивал облака, мчась ввысь с необыкновенной скоростью, вибрировал как струна, разбухал и сжимался наподобие змеи, а от его основания разбегались чудовищные круги белого дыма. То, что взорвалось в центре, выглядело как неизвестное людям живое создание, корчившееся от ударов, которые сотрясали его изнутри, и с каждым ударом пульсировавшее все выше, словно через разрушенную оболочку Земли вываливались ее пылающие, стальные внутренности. Вертикальный шпиль дыма закручивался по краям, разбухал и утолщался. Его верхушка раскрывалась широким синеватым веером, раскаленным пурпурным куполом, размякающим грибом, в котором мелькали молнии. Насквозь пробитые облака кружились, покачиваясь, разлетались в стороны, как раскидываемые клочки ваты, а сверху на них падала увеличивающаяся тень, отбрасываемая грибообразным наростом.

Тем временем телекамера опускалась ниже. Основание многокилометровой колонны дыма исчезло, скрытое тучами черной и бурой пыли, какие-то пылающие клочья и пучки резко мерцали, изображение конвульсивно дергалось, вращалось и колебалось, временами показывая в чудовищном ракурсе все еще растущую колоннаду дымов, увенчанную на фоне неподвижного неба медузообразной шапкой.

Потом все утонуло в чернильной темноте, изредка пересекаемой молниеносными вспышками, которые сопровождались хриплым карканьем динамиков. Струя горячего воздуха еще раз приподняла аппарат вбок, и сплетение дымов вдруг разорвалось. Я увидел западный район города. Внизу лежал прямоугольник суши, с двух сторон объятый гладкой черной водой залива. Откуда-то из глубины клокочущей черным, золотым и рыжим цветами панорамы бежал крутой вал, как волна прибоя, с чудовищной скоростью догоняя уходившее назад изображение. Там, где край этой волны касался домов, растянутых каменными вереницами вдоль улиц, взрывались короткие проблески, оранжевые и зеленые огоньки, зигзагообразные искры, фонтаны вспененного дыма. Потом черная масса наваливалась на все это, затопляла последний проблеск пожара и двигалась дальше.

Вдруг возник поразительный образ: порыв воздуха перебросил аппарат над крышами раздавленных домов к водам залива. В их еще неподвижном зеркале на одну минуту блеснуло отраженное изображение аппарата: серебристая блестящая камера с лупоглазыми линзами объективов, над которой фоном расходился полосатый веер парашюта. Это длилось один миг: изображение вдруг приблизилось, потом половину экрана залило яркое сияние, в центре его взорвалась струя черного дыма, в динамиках раздался последний скрежет, и наступила тьма.

Мы долго сидели в молчании, пока не запылали зеленые и белые огни неоновых ламп.

Все попытки выехать в Японию, которые я предпринимал, заканчивались ничем. Даже вмешательство шефа не помогло: дорога была перекрыта американцами. Наконец за день до капитуляции я узнал, что первые спасательные отряды вернулись из Хиросимы в Осаку, где жертв, переживших взрыв, разместили в клиниках Императорского университета. Я нажал на Грэма, который для поддержания своей репутации всемогущего существа буквально вылез из кожи и предпринял соответствующие шаги. Мне снова понадобились рекомендательные письма из отдела специальной службы. По счастливой случайности еще со времен совместной работы в Ок-Ридже у меня был коллега из ФБР, с помощью которого я наконец оформил все бумаги и заполучил место в четырехмоторном самолете. Необычайно учтивый офицер авиации предложил мне даже перелет через Россию – благодаря этому я мог бы принять участие в Параде Победы в Москве вместе с нашим посольством, – но я жаждал как можно скорее оказаться на Хондо.

Мы вылетели из Лондона двадцать второго августа в четыре часа ночи и еще в тот же день приземлились в Каире. В городе стояла жара, словно в адском котле со смолой. Послушавшись совета «специалистов», я летел в мундире, поскольку, как уверял меня мой американский приятель, меня сразу же определят в какой-нибудь лагерь для интернированных, если я буду в гражданском. Благодаря этому я не слишком отличался от товарищей по путешествию, которые ехали по служебным делам. После проверки моторов и скромного завтрака в аэропорту в четыре часа дня мы полетели дальше.

Погода во время полета была прекрасная, жаркая. На другой день утром показались подернутые дымкой горы над Осакой.

Мы приземлились на военном аэродроме. Это был счастливый случай, что мой самолет сел именно там, где я мог получить наиболее точную информацию о Хиросиме. Однако сначала меня самого не хотели выпускать из аэропорта. Территория плоского, искусственно выровненного холма была со всех сторон окружена колючей проволокой. Обслуживание и охрану здесь осуществляли американские десантники, вид которых не предвещал ничего хорошего. Комендант, грубиян и пьяница, который четыре года воевал в Малайе («Мы спали на крокодилах», – рассказывал он), все время лечился от малярии араком и джином, утверждая при этом, что, кроме японской дивизии, он также победил и чуму. Мне снова пришлось вытащить документы сотрудника спецслужбы, что я делаю крайне неохотно, поскольку известно отношение строевых войск к нашей организации, которую обидно и несправедливо называют гнездом уклонистов. Тем, кому приходилось в собственной стране во время немецкой оккупации участвовать в невидимой войне с противником, легче понять, что немалой отваги требует борьба с врагом уже в его собственном государстве, среди внимательного и бдительного населения, когда не только сбор информации, ее пересылка или акт саботажа, но и малейший недочет, глупость, утрата хладнокровия могут привести к провалу.

Так что в порту мне пришлось использовать неслужебные аргументы: у меня с собой была плоская карманная фляжка с вермутом. Тот факт, что над этой жидкостью находился глоток воздуха еще из старого Лондона, растрогал каменного коменданта порта. Я получил маленький джип и водителя, живописно украшенного лентами от ручного пулемета. Нужно было принять во внимание, что еще несколько дней до того вся эта братия сидела в кустах и лианах на Гвадалканале и не освоилась пока со своей новой высокой общественной позицией. Дорога на Осаку шла серпантином – издалека был виден порт и еще дымящиеся остатки какой-то фабрики, взорванной «невзначай» уже после капитуляции японцев.

Туземцев на дороге я не заметил, вдали кое-где белели дома. Зато с прекрасно зацементированной автострады я видел подходившие к побережью корабли и десантные баржи американцев. Не подлежит сомнению, что они очень серьезно готовились к вторжению на японские острова, и кто знает, может быть, это было представление красивее нормандского; во всяком случае, в глаза бросалось обилие техники. Мой водитель, бойкий на язык выходец из Нью-Йорка, заметил, что великодушный американский обычай заключается в том, чтобы сначала превратить противника в зубной порошок, а уж потом можно высаживаться в парадном мундире. Первым препятствием в моем путешествии стали часовые портовой территории, которые не хотели нас пропускать. Как обычно в начале оккупации, все слишком держали фасон, и добрых полчаса мне пришлось, находясь меж двух стен, выложенных из ящиков, наблюдать выгрузку оружия, прежде чем появился разбуженный, замотанный старший лейтенант, начальник караула. Масса блестящих, как с иголочки, «шерманов» и «грантов» проползла под стрелой крана на сушу; здесь же я впервые увидел используемые на восточном театре военных действий реактивные минометы, построенные по образцу русских, но более мощные, двенадцатиствольные, на танковых шасси. Наконец «крутые яйца», то есть американские жандармы в своих округлых шлемах, пропустили нас, и мы поехали по широкой, прекрасно оборудованной улице прямо к комендатуре города.