Седьмой лимузин - читать онлайн книгу. Автор: Дональд Стэнвуд cтр.№ 131

На ходу сменив тактику, он побежал зигзагами в ту сторону, откуда вспыхивал свет. За ветвями послышалось фырканье мотора. Грубое, отрывистое. Гривен затаился за молодым деревцем. Отсюда ему был виден седан, блики лунного света играли в его окнах. Старая машина, еще довоенная. Мерседес. Интересно, что, у нацистов целый парк таких машин? В салоне чиркнула спичка, в свете вспышки Гривен увидел лица водителя и человека, сидящего рядом с ним. Пламя съежилось до размеров тлеющей точки, разгорающейся то ярче, то слабее в ритме, которого Гривен, как теперь выяснилось, не забыл. В ритме затяжек и выдохов Эмиля Мориса.

Но другого человека он не узнал, и у него даже не было времени удивиться этому обстоятельству. Удивиться или испугаться; единственное, что ему оставалось, это попытаться подслушать их разговор; и тут пассажир вылез из машины. Он дернул головой, и Морис послушно подал автомобиль несколько вперед, — и, даже не имея времени на размышления, Гривен понял, что в машине у нацистов больше никого не было — ни мужчины, ни женщины.

Морис погасил передние фары, но тормозная подсветка, оставаясь включенной, освещала поляну. И хотя напарник Мориса шел под сенью дубов, в алом свете можно было четко различить его широкие плечи, широкий ремень, на котором за плечо был закинут армейский карабин «маузер» 98-го калибра, если судить по внешнему виду. Стандартное боевое оружие офицеров из Добровольческого корпуса, а в наши дни — политических гангстеров любой партийной окраски.

Гривен понимал, что ему надо отправиться по следам этого человека, хотя тот удалялся во тьму бесшумно, даже ветка не скрипнула под ногой. Человек был профессионалом — и наверняка привык не допускать и мельчайших ошибок. Тело подсказывало Гривену пуститься вдогонку за этим человеком, но он ничего не мог с собой поделать: стоило Морису вновь включить фары, как Гривен почувствовал, что его неудержимо влечет к допотопному мерседесу — тянет заглянуть под сиденья, порыться в багажнике. Никакой Люсинды там, конечно, не было. И осознание этого внезапно пронзило его, взбесило, вызвало у него взрыв слепой ярости: Элио доставил сюда королевский лимузин, сверкающий сейчас сквозь тьму, они оба выполнили предложенные, нет, навязанные им условия, а другая договаривающаяся сторона решила просто-напросто обвести их вокруг пальца.

Завыть, что ли? Или, наоборот, заорать? Нет, ибо в ночи внезапно повеяло ледяным холодом, как только Гривен упустил из виду того, за кем крался. Он рванулся вперед, теперь уже не таясь и уповая только на то, что охотник на человеков погнушается оленем в кустах, за которого наверняка примет Гривена, с треском ломающего ветки. На поляне, меж тем, королевский лимузин и мерседес съезжались все ближе, серебряный слоник медленно катился навстречу гнутой трехконечной звезде.

— Эй! Герр Чезале!

Сценический шепот Мориса, нарочитый, обезоруживающий, подсказывал Элио, что надо выйти из лимузина и подойти к мерседесу. Элио пошел, раскинув руки в стороны (видите? в них ничего нет), его силуэт четко вырисовался на фоне радиатора мерседеса — и на последнем шагу Элио перекрыл Гривену единственный для того источник света. Вся сцена провалилась перед ним во тьму; остался только шорох материи о металл и клацанье передергиваемого затвора.

Крик «Берегись!» замер на устах у Гривена; чему бы это помогло сейчас, когда Элио уже вышел из машины и не торопясь шел вдоль длинного капота? Морис рассмеялся зычным смехом завсегдатая пивной и знаком велел Элио подойти поближе, — и этот новый шаг вновь изменил всю диспозицию, по крайней мере — распределение света и тени. И в этот-то момент убийца, слава Богу, допустил промашку.

Совсем небольшую, едва заметную, как последний луч, на миг мелькнувший в уже темном небе.

— …прекрасно… сколько же миль она прошла?

Похвалы и комплименты разносились на ветру во мраке. Прекрасно, Эмиль. Только не умолкай. Гривен пополз на животе, каждую долю секунды рискуя, что какая-нибудь коряга оскальпирует его. Как мило со стороны Гитлера подобрать для встречи именно такое местечко! Территорию, на которой оба они, два бывших ефрейтора, могут померяться силой и умением.

Земля шла вверх, по склону пологого, поросшего низкой травой холма. Не заполз ли он уже слишком далеко? И что если убийца перешел с места на место? С муравьиной высоты, на которой он сейчас находился, трава казалась джунглями и лишь с великим трудом расступалась, давая ему возможность ползти дальше. Гривен осмелился поглядеть вверх и даже позволил себе усмехнуться. Он никогда не считал астрологию серьезной наукой, но вот они, звезды и планеты, прямо у него над головой, в своем безупречном порядке. И прямо перед ним широкая спина человека, притаившегося за еще более широким стволом дерева; убийца положил карабин на ветку и прицелился в голову Элио, в аккурат над ухом.

Роясь в земле, Гривен нашел тяжелый камень размером с крупную картофелину. И каждый шаг — как босому по битой яичной скорлупе, в том-то все и дело. Занимайся своим делом, а я займусь своим. И тут что-то — то ли скрип башмака, то ли шорох, послышавшийся в тот момент, когда Гривен протянул руку за камнем, — заставило ублюдка обернуться. Глаза его были широко раскрыты, туловище развернулось одновременно с карабином, и все-таки слишком поздно для того, чтобы предотвратить первый сокрушительный удар.

Тяжелый удар грязным тяжелым камнем в левый висок. Почти бесшумный, но с сильной отдачей в руке, почувствовавшей под камнем чужую кожу и волосы. Черная мгновенно раскрывшаяся пасть. «Ах», — кротко, уже почти смирившись с поражением. Гривен навис над ним, занес камень, сжимая его обеими руками, и в первый раз за все время увидел в свете фар лицо своего противника.

Оно не было лицом прирожденного убийцы, да так, впрочем, почти никогда и не бывает. Лицо молодого человека, лет двадцати пяти, с квадратным подбородком, с высокими скулами, разумеется, блондин — лицо Хорста Весселя. Если не считать глаз — красивых, исполненных трагического восприятия происходящего, — глаз словно не с этого лица. Его мать, должно быть, улыбалась, склоняясь над колыбелью, и надеялась, что ее сына ждет великое будущее. Как же Гитлеру удалось извратить эту радужную перспективу?

Но это не имело значения. Взгляд чувствительных глаз увидел, как приближается камень, рот разинулся, чтобы… закричать? Презрительно расхохотаться? Но этого было уже не понять, потому что склизкий, чавкающий звук камня, сминающего плоть и плющащего кость, заглушил все. Гривен глубоко впечатал камень в голову противника, но тело того по-прежнему сопротивлялось и билось. Главное, не отвлекаться, главное, сохранять памятное с времен войны ощущение смертельного поединка, жаркое и неистовое, главное, следить за тем, как костенеет взгляд этих красивых глаз.

Как ты мог убить ближнего, Карл? Он никогда не рассказывал об этом никому, даже доктору Кантуреку. Как ты мог ударить человека штыком, прикладом, как мог колотить его голыми руками в ходе схватки, выйти из которой живым суждено было лишь одному? Но поколдуй над стратегами, над главными планировщиками и они окажутся точно такого же чекана.

Да и сейчас все обстояло так же. И этот противник, корчась, просил пощады, хотя уже скоро у него не осталось ни челюстей, ни губ, из глубины которых мог родиться протест. Интересно, с какой легкостью человеческое тело теряет поддающиеся идентификации очертания! Дорогая мамаша, да твой ли это сынок? Гривен уж постарался, чтобы никто не посмел показать ей сына, чтобы ни у кого не хватило духу сорвать у него с лица простыню.