Австрийская площадь, или Петербургские игры - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Евдокимов cтр.№ 55

— Эти слогемы придумал Рубашкин, очень хорошо придумал. Но не наша с ним вина, что рекламщики все испортили.

Повинуясь требовательному взгляду Собчака, встал директор городского Центра по размещению рекламы. Он был очень молод, — не больше тридцати, — и заговорил бойко, как на экзамене у доски:

— Мы руководствовались рекомендациями авторитетных ученых — Смита и Вессельтона. По их мнению, регулярное расположение имиджевой рекламы вдоль автомагистралей эффективно воздействует на подсознание водителей и пассажиров движущихся машин. Есть специальная формула, связывающая расстояние между плакатами со средней скоростью. Наши специалисты подсчитали, что интервал между осветительными столбами удовлетворяет этой формуле. Иными словами, человек едет в машине и даже не замечает, что у него перед глазами, а в сознании все откладывается и откладывается…

— А у ваших специалистов ни разу не откладывалось, что большинство наших горожан ходят пешком или ездят на трамваях? — перебил говорившего Прохоров. — Или вы будете утверждать, что вас не предостерегали против излишней самодеятельности?

— Но этот метод хорошо сработал во многих избирательных кампаниях, например для Клинтона…

— Вот и работайте на Клинтона! Вас ждут не дождутся в Канзасе или на Аляске. А здесь, у меня, вы уволены! — заключил Собчак и, повернувшись к Прохорову, попросил: — Алексей Викторович, проследите, чтобы немедленно сняли со столбов всю эту дребедень! Следующий вопрос: о сегодняшней пресс-конференции Яковлева. Кто докладывает? — рассеянно оглядел сидящих в зале Собчак.

— Рубашкин, Рубашкин Петр Андреевич, — Путин подсказал так громко, что услышали все.

— Да, пожалуйста, Петр Александрович, — Собчак кивнул куда-то в глубину комнаты.

— Ни пуха тебе, ни пера, давай! — шепнул Степанов и легонько подтолкнул его в спину. Поначалу сбиваясь, Петр стал рассказывать о том, что говорили в Доме журналистов Щербаков, Яковлев и Артемьев, но вскоре понял, что это никому не интересно. Сидевшие начали тихонько переговариваться, в зале стало шумно, и пришлось повысить голос.

— А вы лично как оцениваете, кто из этой компании останется среди кандидатов, у кого больше шансов? — неожиданно спросил Путин.

— Яковлев! Яковлев выйдет во второй тур, — не задумываясь, ответил Петр и удивился наступившей тишине. Никто не решался заговорить первым.

— Похвальная откровенность, — наконец сказал Собчак. — Я бы оценил глубину и смелость вашего анализа на «отлично». Но все же не соглашусь с вами, Петр Алексеевич. Уверен: если вопреки прогнозам мне не удастся победить в первом туре, то во втором я столкнусь с Болдыревым. Прошу всех принять это к сведению и неукоснительному исполнению.

Петр заметил, как предостерегающе посмотрел на него Прохоров, и, не вступая в спор, опустился на стул.

— Ну что, получил? — шепотом спросил у него Степанов. — «Папа» совсем вознесся, никого слушать не хочет. Но тут он прав. Скорее в аду на сковородки снег выпадет, чем Яковлев пройдет во второй тур. Но ты не переживай — все обойдется.

— Я переживаю только о том, что выпить хочется, — ответил Петр, чувствуя боль и ломоту в висках.

— Вот и хорошо, — обрадовался Степанов. — Сегодня одну из моих курочек замуж за немца выдали. Надо поздравить. Редкий случай, когда «большое спасибо» лучше маленького рубля. Сам понимаешь: персонал есть персонал, кадры требуют внимания и понимания.

— А куда поедем? — повернулся к Степанову Петр.

— В новый мотель у Тарховки. Но сперва заедем на Ка-два, сегодня невеста последний день работает. Надо обязательно, иначе новобрачная обидится. Как заведено, право первой ночи. Хочешь попробовать право первой ночи? Заодно и подстрижешься…

— А кто невеста? — машинально спросил Петр.

— Ирка, парикмахерша из салона, ты же ее знаешь, — улыбаясь, ответил Степанов, — мне даже говорили…

Петр почувствовал, как зарябило в глазах. Он с грохотом опрокинул стул и, подхватив его за ножку, замахнулся. Кто-то пытался удержать его за руку. Он вырывался, не чувствуя боли и не сознавая, о чем кричит. Подоспевшие охранники выволокли его на улицу.

От сильного пинка Петр скатился с лестницы, да так и остался лежать. Из разбитого носа текла кровь. Он услышал голос подошедшего охранника:

— Может добавить?

— Брось, потом хлопот не оберешься, — ответил другой и, слегка пнув Петра носком ботинка, лениво приказал: — Сдай пропуск, доходяга! — Не дожидаясь, он умело извлек у Петра из кармана бумажник. Найдя пропуск и удостоверение, он спрятал их вместе с деньгами в свой карман, а бумажник забросил в траву.

Вынув из порванного пиджака ключи и какую-то мелочь, Петр оставил его там, где подобрал бумажник. В одном из его отделений он нашел свой паспорт и несколько сотенных. Голова кружилась, но кровь из носа уже не текла. Петр вышел за ограду Смольного и обернулся. В солнечном свете колоннада слепила неестественной белизной и непомерно нависала над приземистым памятником Ленину.

— Гады, сволочи, — всхлипнул Петр и погрозил кулаком, сам не зная кому

— Гражданин! Предъявите документы! — Милиционер подошел незаметно. Что случилось? — спросил он, внимательно рассмотрев журналистскую карточку, сохранившуюся за обложкой паспорта.

— Не нравлюсь я им! — буркнул Петр. Милиционер выглядел немолодым и повидавшим; судя по всему, он был настоящим, а не ряженым из службы охраны.

— Это бывает, — понимающе кивнул он и вернул Петру паспорт. — Ушел бы ты отсюда, а то спохватятся, ахнуть не успеешь.

Петр огляделся: машина на прежнем месте уже не стояла. «Быстро они распорядились!» — удивленно подумал он и, прихрамывая, пошел через дорогу.

— Петр Андреевич, сюда, я в тенечек отъехал, — позвал его шофер.

— Слава Богу, — с облегчением захлопывая дверцу, сказал Петр и неожиданно для себя громко запел: — «Последний нонешний денечек гуляю с вами я, друзья…» — Он не пел, скорее, кричал, чувствуя молчаливое неодобрение водителя. — Тормози! — не снижая голоса и на той же ноте, воскликнул Петр, заметив впереди ларек.

Яркое солнце отражалось от стекла, за которым пестрели разноцветные пачки и бутылки. Петр протянул сотенную в непроглядную тьму за прилавком:

— Водки на все!

До самой редакции он сидел молча, то и дело прихлебывая из горлышка. Первые глотки обожгли, а водка отдавала солоноватым привкусом — еще кровоточили разбитые губы и десны.

«Будет, будет вам! Ужо!» — повторял он про себя, пытаясь вспомнить откуда взялось это прилипчивое «ужо».

— Во сколько за вами? — спросил водитель, когда доехали, но Петр не сразу понял, о чем тот спрашивает.

— Поезжай, сегодня все, — наконец ответил он и, не попрощавшись, вышел из машины.

Рабочий день в редакции уже кончился. Вдоль коридора гуляли сквозняки; Петр заглядывал в настежь распахнутые двери — в комнатах почти никого не было. Только у наборщиков слышались голоса, там заканчивали завтрашний номер. Ни с того ни с сего ему показалось, что он идет здесь в последний раз. «Господи, какие глупости», — подумал Петр и на ходу отхлебнул водку.