Там, где кончается река - читать онлайн книгу. Автор: Чарлз Мартин cтр.№ 31

Портрет Розалии висел дома у Колмэнов, в прихожей. Когда их спрашивали, они говорили, что это «работа местного художника». Эбби приходила в ярость, но тот факт, что портрет сразу попадался на глаза входящему, свидетельствовал о том, что Колмэны были не в состоянии отрицать его силу. Когда Эбби была дома, она подслушивала обеденные разговоры и дожидалась удобного момента, чтобы переиграть родителей. Она заглядывала в столовую, здоровалась с гостями и беззаботно говорила:

— Между прочим, если вы хотите, чтобы этот художник имел вас в виду… я с ним знакома. Он очень занят, принимает всего несколько человек в год, но… — Эбби улыбалась, — я могу договориться.

Несмотря на протесты родителей, Эбби устраивала мне встречи с потенциальными клиентами. Мы приезжали к ним домой, я соглашался писать портрет, обговаривал детали и расписание сеансов.

Однажды муж заказчицы, нефтяной воротила, поинтересовался:

— И какие у вас расценки?

Я уже собирался попросить тысячу долларов, когда Эбби сказала:

— Обычно он берет десять тысяч, но из уважения ко мне согласился на семь с половиной.

Мужчина кивнул, будто всего-навсего попросил счет в ресторане.

Меньше чем за год я расплатился со старыми долгами и купил машину. Но, по правде говоря, я рисовал бы и бесплатно, поскольку впервые в жизни почувствовал, что меня ценят. Сидящий передо мной человек, натурщик, доверял мне самое ценное — свое лицо.

Я был счастлив как никогда, родители Эбби, наоборот, недовольны. Из них двоих разговорчивее оказалась мачеха. Утром в День благодарения я поднялся на веранду и уже собирался постучать в дверь, когда услышал:

— Вы просто мошенничаете. Когда люди это поймут, Доссу больше не видать заказов в Чарлстоне.

Я опустился на скамейку рядом с Розалией, лущившей горох.

— Мама…

— И не пытайся меня уговорить.

— Ты видела его картины? Не считая портрета Розалии.

Пауза.

— Да.

— И что?

Кэтрин Колмэн перевернула страницу газеты.

— Они… неплохи.

— Неплохи?

Мачеха отложила газету.

— Мне не нравится, что ты встречаешься с этим парнем.

— Я знаю.

— Эбби, он вырос в трейлере.

— И что?

— Он не нашего поля ягода.

— То есть не моего?

— Он никогда не будет одним из нас.

— Мама, он и не старается стать одним из нас.

— Вот именно.

— Но в этом что-то есть, ведь так?

Эбби отправилась наверх; я услышал, как она включила душ. Розалия подалась ко мне, прислонившись мясистым плечом, похлопала меня по коленке и кивком указала в сторону двери. Я поцеловал ее в лоб, легонько постучался и вошел.

— Доброе утро, миссис Колмэн.

— А, здравствуй, Досс. Заходи. Ты проголодался? Хочешь перекусить?

Занятия живописью кое-чему меня научили. У всех людей по два лица. С одним они живут, а другое хотят видеть на портрете. Кэтрин Колмэн не исключение.

Вечером, когда дом опустел, сенатор удалился в кабинет. Я заглянул к нему. Он бесстрастно посмотрел на меня:

— Привет, Досс. Ищешь Эбби?

— Нет, сэр. Хочу с вами поговорить.

Он откинулся на спинку кресла.

— О чем?

— О вашей дочери, сэр.

Он слегка качнулся, прижав к подбородку карандаш.

— Пожалуй, перейду сразу к делу. — Я не знал, куда девать руки, поэтому просто сунул их в карманы. — Сенатор Колмэн, я прошу у вас разрешения жениться на Эбби.

Он перестал раскачиваться и положил карандаш. В комнате был свободный стул, но сенатор не предложил мне сесть. За несколько секунд передо мной промелькнула вся жизнь. Наконец сенатор покачал головой и ответил:

— Нет.

Я не знал, что сказать и что сделать.

— Могу ли я надеяться, что мне удастся вас переубедить?

Отработанная улыбка.

— Нет.

Я многое хотел сказать в ту минуту, но сомневался, что от этого будет прок. В представлении сенатора я был молодым, бедным и чересчур нетерпеливым художником. Он составил впечатление обо мне задолго до того, как я зашел к нему в кабинет.

Я развернулся, вышел и тихонько закрыл за собой дверь.

Я был уязвлен, а Эбби — в ярости. Никогда еще не видел ее в таком гневе. Примерно через час она остыла. Мы стояли на набережной. Точнее, я стоял, а она расхаживала туда-сюда.

— Кем он себя возомнил?

— Он твой отец.

— Но не Господь Бог!

— Он считает иначе.

Мы смотрели на воду, униженные и сердитые.

— Возможно, если бы я чего-нибудь добился и пришел к нему лет через пять, он бы передумал.

Но я слышал, как он это произнес. Нет, значит, нет. Никогда.

Эбби качала головой. Я знал, что это молчание сродни объявлению войны. Я не хотел ссорить Эбби с семьей. То, что я решил сделать, было ужасно, но я знал, что так будет лучше. Нужно ее отпустить.

Я притянул Эбби к себе.

— Пожалуйста, прости меня за то, что я сейчас скажу…

Она замотала головой.

— Эбигейл, твой отец прав. — Я отступил на шаг. — Я вырос в трейлере. А ты принадлежишь к сливкам южного общества. Я мечтатель и нелюдим, не умею выражать свои мысли словами. Мне скорее подобает прислуживать на вечеринках, чем веселиться на них. — Я увидел, что ее глаза наполнились слезами. — Ты — чудо, потому что умеешь разговаривать с королями и с корзинщицами.

— Досс…

— Я умею только рисовать. А ты обращаешь в золото все, к чему прикасаешься.

— Не смей так говорить со мной! — закричала Эбби. — Не стоит из-за него…

— Эбигейл, твоя мать права. Я не вашего поля ягода.

Она коснулась пальцем моих губ.

— Я всего лишь влюбленная девушка.

Послышался гудок корабля. На реке показалась моторка. Внизу, на улице, по булыжнику тащилась конная повозка. Наверху в полночной темноте кричали чайки, а в парке у нас за спиной в свете уличного фонаря девушка бросала теннисный мячик Лабрадору. Я взял Эбби за руки.

— Ты выйдешь за меня?

Это было в пятницу после Дня благодарения. Она топнула ногой.

— Досс Майклз! Ты меня до смерти напугал!

— Эбигейл… ты выйдешь за меня?

Она стукнула меня в грудь.

— Нет, пока ты не извинишься.