Она была актрисою - читать онлайн книгу. Автор: Александра Авророва cтр.№ 41

— Ох, — вздохнула Вика, — раньше действительно не было, зато теперь… И все потому, что Маринка такая упертая! Знаете, хуже любого мужчины… Нет, погодите-ка!

Неожиданно ей пришла в голову идея — настолько простая и гениальная, что заставила подскочить.

— Игорь Витальевич! — закричала Вика в неописуемой радости. — Вы ведь хотите сделать доброе дело, правда? И вам это ничего не будет стоить, вам это будет легко. А мне ужасно важно! Вы сделаете, да?

— Ну, смотря что, — осторожно ответил Талызин.

— Да ничего трудного! Просто прижмите чуть-чуть этого жука Сосновцева и намекните ему, что вам нравится Маринина пьеса. Что вы хотите, чтобы ее поставили, понимаете? Вот и все!

— Но она же уже поставлена, если я не ошибаюсь?

— Это первая, а я хочу вторую. Вторая еще лучше, и труппе как раз подойдет. А Маринка, она вроде умная, а с людьми почему-то не умеет. То есть с обычными умеет, а с нужными никак. Она со всеми поссорилась — и с журналисткой, и с Сосновцевым. Поэтому Сосновцев не хочет, чтобы мы ставили ее пьесу, а требует «Ромео и Джульетту». А у нас нет Ромео, понимаете?

— Вполне. Ромео у вас в труппе действительно нет.

— Ну, вот. А Сосновцев грозит, если я не выгоню Марину, прикрыть студию и сделать вместо нее биллиард. Я все время об этом думаю, извелась вся. И только теперь до меня дошло!

— Что дошло? — уточнил недогадливый Талызин.

— Сейчас объясню. Сосновцев, он очень пронырливый тип и наверняка в чем-нибудь химичит — по работе, я имею в виду. Поэтому он будет стремиться не вступать с милицией в конфликты. Ну, чтобы не привлечь внимание к своим махинациям, так?

— Предположим. Он действительно очень старается произвести на меня благоприятное впечатление.

— Вот именно! И если вы ему скажете, что с нетерпением ждете постановки новой Марининой пьесы и будете отслеживать ситуацию, он побоится идти против вас и вынужден будет стерпеть. Для него ведь это не вопрос жизни и смерти, он просто из вредности хочет ей отомстить! Разве вам это трудно? Скажете пару слов, и вполне достаточно.

— Значит, — живо поинтересовался следователь, — на директора ваша лояльность не распространяется?

— В каком смысле? — не поняла Вика.

— Ну, вы так стремитесь скрыть от меня все неблагоприятное, что вам известно о ваших знакомых, а тут вдруг сами наводите на мысль о его финансовых махинациях.

Виктория Павловна на секунду задумалась, потом честно сообщила результат своих раздумий:

— Во-первых, с финансами мухлюют все, ничего в этом особенного нет. Во-вторых, вы ведь не из финансового отдела, так зачем вам в это вникать? Только лишняя головная боль. А в-третьих, нечего этому Сосновцеву быть таким вредным! Ну, не хочет она с ним трахаться ни за какие коврижки — так что, издеваться над ней за это? Вот вы, например, разве стали бы за это над человеком издеваться? Вот говорите, только честно, — разве стали бы?

И она удовлетворенно кивнула в ответ на неопределенное мычание:

— Именно, не стали бы! Любой нормальный человек плюнул бы да нашел другую, не одна она на свете, а этот прицепился и издевается. Так вы согласны?

Словесного выражения согласия дождаться не удалось — открылась дверь, и на пороге появился Лешка.

— Боже, — ахнув, всполошилась огорченная Вика, — а я ведь собиралась к твоему приходу обед разогреть, честно! У тебя не мать, а сплошное недоразумение. Ты уж извини.

Ну, почему она такая никчемная? Сколько обедов недоготовила она в прошлой своей жизни — в той светлой жизни, когда рядом был Сашка, — и ни разу не слышала упрека, и не догадывалась даже, что тут есть, за что упрекнуть. И вот, казалось бы, после его смерти она осознала свою вину и решила исправиться, искренне решила — а все равно, выходит, не исправилась. Но нет, нет, если бы Сашка был сейчас здесь, она бросила бы все, она день и ночь стояла бы у плиты, она старалась бы, чтобы он был счастлив и огражден от дурацких домашних забот… только бы он был сейчас здесь…

Чей-то тяжелый вздох прервал грустные Викины мысли. Она, вздрогнув, пришла в себя и посмотрела на гостя и сына. Оба выглядели совершенно не расположенными вздыхать. Лешка весело произнес:

— Да сам разогрею, ты вроде занята. Здравствуйте, Игорь Витальевич.

— Игорь Витальевич, пообедаете с нами? — предложила Вика. — Как время быстро пролетело, я и не заметила! Я сейчас моментально разогрею.

— Хорошо. А мы с Лешей пока в шахматы сыграем.

Она отправилась на кухню, мимоходом удивившись, откуда Талызину известно про увлечение Лешки шахматами. Стоя у плиты, она с легким неудовольствием обнаружила, что опять вела себя со следователем не лучшим образом. Вместо того, чтобы гордо и с достоинством сообщить ему требуемую информацию, она разболталась, как последняя дурочка, чем наверняка произвела самое отталкивающее впечатление. Этот тип почему-то действует на нее расслабляюще, общаясь с ним, она совершенно забывает, что под людей требуется подстраиваться, иначе ничего от них не добьешься. Вроде бы данную науку она усвоила настолько твердо, что применяет ее автоматически, делая исключение лишь для близких, и вдруг так опростоволоситься! Например, разве она правильно преподнесла следователю мысль о разговоре с Сосновцевым? Взяла и выложила напрямик. А надо было осторожно намекнуть, постаравшись создать впечатление, что Талызин додумался до всего сам. Да, еще польстить, мол, вы такой замечательный, что к вашему мнению невозможно не прислушаться, поэтому директор сразу с вами согласится! Затмение какое-то нашло, честное слово! Впредь надо быть умнее.

Но обед уже поспел, сокрушаться дальше времени не было. Правда, первую пару минут за столом Вика попыталась выполнить благие намерения и вести себя разумно, однако почему-то быстро снова стала естественной, даже и не заметив, как же это получилось.

— Так во сколько у вас сегодня репетиция? — осведомился Талызин после кофе. — И Сосновцев ваш там будет? Так я, пожалуй, зайду. И попросите Лазареву, пусть тоже придет. До вечера!

К сожалению, Вике не удалось услышать беседу Сосновцева со следователем, хотя страшно хотелось. Как бы там ни было, они появились дружным тандемом, и Талызин с вежливым занудством испросил разрешения присутствовать при репетиции новой пьесы, поскольку весьма ею заинтересован, а директор добавил, что и сам заинтересован не меньше, тем более, что по здравом размышлении осознал, насколько невыполнимо пожелание бедного Евгения Борисовича относительно «Ромео и Джульетты». При этих словах он искоса бросил нервный взгляд на Марину, и Вике довелось заметить странный феномен. Сперва подруга немного отпрянула, словно в отвращении, но затем на мгновение опустила глаза и подняла их на поклонника уже сияющими благодарностью, а лицо ее расцвело улыбкой. Эта улыбка заставила Сосновцева сделать несколько шагов вперед с видом слегка ополоумевшего индюка, но Марина хитрым маневром оказалась возле Игоря Витальевича, который тут же с нею заговорил. Вика решила, что эпизод стоит запомнить, поскольку он будет прекрасно смотреться на сцене — разумеется, если немного усилить акценты.