Цветы подо льдом - читать онлайн книгу. Автор: Джин Росс Юинг cтр.№ 36

Частицы пудры с его парика осыпались ей на лицо и с прорвавшимися слезами попали в нос. Она чихнула, и Доминик тряхнул ее отнюдь не мягко, а затем под несмолкавший смех мужчин понес в гостиницу.

В отведенной для них клетушке в мансарде он усадил Кэтриону на одну из кроватей, снял с нее парик и убрал с ее лба влажные волосы. Она проглотила слезы и, засопев, уткнула лицо в подушку.

– Я вас хорошо понимаю, – сочувственно сказал он. – Черт побери, я испытываю то же самое. Найджел и Франс – два диких лебедя, созданные друг для друга, – это то, чего хочет каждый, но редко находит.

– Нет, это не то, чего хочет каждый! – пробурчала она в подушку. – Есть более важные вещи.

– Будь я проклят, если в этом мире есть что-то более важное, чем любовь! Спокойной ночи, дорогая. – Доминик повернулся к двери.

Кэтриона сидела пристыженная тем, что обнаружила свою слабость, из-за чего ему пришлось защищать ее перед другими мужчинами. Если б он не проявил находчивости, ее бы разоблачили немедленно, и все их планы пошли бы насмарку.

– Куда вы идете? – спросила она. Доминик рассмеялся:

– Куда-нибудь, где есть кровать. Говорят, все горничные в этой гостинице шлюхи.

Он спал в экипаже Найджела среди ковров и мехов. Легендарные меха России, будь они неладны! Чертыхаясь, он втиснулся в узкую карету, улегся на сиденье и закрыл глаза, но образы из прошлого всплывали в мозгу помимо его воли.

Он увидел себя в своем лондонском кабинете весной пятнадцатого года. Это было ровно год назад. Они с Найджелом вспоминали Россию – и одну женщину. Доминик ясно слышал свой голос: «Поскольку сначала она была моей любовницей, мне думается, я имею право спрашивать».

Его друг, откинувшись в кресле, не спеша отвечал. Он рассказывал о великолепии Москвы, о красоте и продажности женщины, которую они оба любили. Прекрасная и порочная княгиня Екатерина. Женщина, изменившая его жизнь, а после его отъезда из России перешедшая прямо в постель к Найджелу.

Доминик не возмущался. После московского блеска, искушенный опытной шлюхой, он вернулся домой, чтобы жениться на невинной девушке. Правда, это бракосочетание считалось делом давно решенным и расторгнуть помолвку было невозможно, но он этого и сам не хотел. Он повел Генриетту к алтарю, желая положить к ее ногам свое сердце, веря в ее чистую любовь.

И вот четыре года спустя он стал вдовцом – осколком брака, который в действительности никогда не существовал, но который Доминик пытался воскресить, возвращаясь из Франции. В короткие отрезки времени, отпущенные солдату между битвами, он каждый раз отправлялся на север, в Эдинбург, для встречи со сбежавшей женой.

Он не часто вспоминал о Екатерине, хотя причиной тому была не она сама, а то, что из-за нее он попал в тюрьму. Нити того парижского ареста весной, перед Ватерлоо, тянулись из России. Это она, его бывшая любовница, велела приковать его цепями в подвале и подвергнуть пыткам. Это она угрожала убить Найджела.

Доминик повернулся на другой бок, подогнув колено, и снова чертыхнулся. Утром они будут в Эдинбурге, в месте, куда так стремилась Кэтриона, – в приюте «Души милосердия».

Приют находился в новой части города, на Куин-стрит. Белый фасад большого дома блестел как свежевыпавший снег солнечным утром. Доминику пришлось снять лакейскую одежду: только как муж Генриетты он мог требовать принадлежащие ей вещи. На деньги, одолженные у Найджела, он купил себе новую одежду и с радостью смыл с волос отвратительно пахнущую пудру.

Его проводили в уже знакомую приемную с зелено-розовыми обоями и позолоченными стульями. Он вспомнил утро, когда они со Стэнстедом долго сидели здесь. Это было в победное лето четырнадцатого года, перед Ватерлоо, в перерыве между кампаниями.

Генриетта отказывалась видеться с ним, за исключением одного раза, тогда как Розмари приходила каждый день. Появляясь в этой комнате, она с улыбкой протягивала руку мужу и незаметно поглядывала через плечо на Доминика. Поразительная глупость! Он так и не понял, зачем Розмари увезла Генриетту. И почему именно в Эдинбург? Это было сделано задолго до известной сделки, и все годы Доминик надеялся, что в конце концов вернет свою жену обратно.

Розмари, высокая, темноволосая, ворвалась как шквал, шурша ворохом юбок. Определенно, она унаследовала темперамент от матери-итальянки. Жена Стэнстеда ничуть не изменилась: кожа вокруг ее подбородка и на щеках выглядела бледной как алебастр по контрасту с красными дразнящими губами.

Доминик элегантно поклонился, и Розмари энергично закивала в ответ.

– Наконец-то! Я могу ехать через час. Мне не потребуется много...

– Леди Стэнстед, прошу вас, не надо! Я приехал не за вами.

Улыбка медленно сползала с ее лица.

– Что вы сказали?

– То, что вы слышали. Я приехал не за вами.

Она повернулась и, пройдя через гостиную с высокими потолками, остановилась у одного из больших окон.

– Вы не знаете, чем я жертвовала, чего мне стоила эта минута! О Боже! Вы отвергаете меня?

– Мы уже давно перешагнули через это. Я пытался быть вежливым, насколько это возможно, но я не люблю вас и никогда не полюблю.

Розмари опустилась на стул.

– Это потому, что вы любили Генриетту, – дрожащим голосом проговорила она сквозь слезы.

– Я был обязан любить ее, леди Стэнстед, – поправил Доминик. – Она являлась моей женой.

Темная головка печально склонилась на грудь.

– Вы с ней никогда не были мужем и женой!

Услышав эти слов, Доминик даже немного растерялся.

– Вы заблуждаетесь. Вам кажется, что вы влюблены, но вы не знаете меня. Вы вышли замуж за достойного мужчину, который в один прекрасный день станет герцогом. Я молю Бога, чтобы вы оставили неуместный интерес ко мне и дали шанс своему мужу. Стэнстед смелее и лучше, чем вы себе представляете.

– Это он-то? – Темные колечки волос игриво взлетели вверх, когда Розмари вскинула голову. – Ха!

У Доминика запершило в горле. Он хотел засмеяться, хотя это было бы совсем не к месту.

– Ваш муж успешно влез на церковную крышу и оставил свой носовой платок на верхушке шпиля. Я полагаю, сейчас, когда Генриетты нет в живых, это не совсем подходящая тема, но вы должны знать. Стэнстед боялся, но так или иначе, он сделал это, что в моем понимании является истинным примером храбрости.

Розмари встала. От волнения ее грудь высоко вздымалась.

– Вы приехали сюда лишь для того, чтобы сказать мне это?

– Я приехал за вещами Генриетты.

Она как слепая подняла на него невидящие глаза.

– Даже теперь, когда Генриетта умерла, вы по-прежнему с ней?

– Мне очень жаль огорчать вас, леди Стэнстед, – сказал Доминик, – но если б мы могли приказывать нашим сердцам, несомненно, я приказал бы своему чувствовать то, что хочется вам. Увы, любовь совершенно нам неподвластна – она является к нам как гром среди ясного неба.