Маленький мудрец - читать онлайн книгу. Автор: Борис Штейн cтр.№ 18

Я взглянул на Наталью Николаевну. О, Наталья Николаевна была замечательным слушателем! Соучастливым! Я подумал, что поэтому-то ее «скинхедские» статьи столь темпераментны. Она чужие чувства переплавляет в свои собственные. И не специально – такова ее натура. Я взялся было за джезву, чтобы сварить еще кофе – она жестом остановила меня.

– А что было дальше? Она жива, ваша девочка? С ней ничего не случилось?

– А дальше я перестал расти. Из близкого друга, товарища и даже покровителя я превращался в маленького дружочка. Девочка превращалась в девушку, а я… Вы знаете, я не сдавался. Я занялся спортом. Я занимался спортивной гимнастикой в так называемой Школе олимпийского резерва. Разумеется, нечего было и думать, что на какой-нибудь олимпиаде великий Советский Союз будет представлять лилипут. Но в пределах Эстонии мне препятствий не чинили. Первый юношеский спортивный разряд – это было для меня не так уж мало. В шестнадцатилетнем возрасте я стал работать в профессиональном эстрадном коллективе. Я был настольным танцором и настольным акробатом. На новогодних утренниках Дед Мороз дарил меня хорошим детям, как волшебную куклу. Я оживал и такое устраивал…

Я помолчал, давая Наталье Николаевне возможность представить, что я там устраивал на столе, маленький акробат, наряженный куклой. И продолжил свой печальный рассказ:

– Анна-Мария почти всегда присутствовала на моих выступлениях. Но присутствовала не одна. Так, с кем-нибудь. Чаще всего – с кем-нибудь из нашего класса. Потом (я усмехнулся) положение стабилизировалось, и я заметил, что сопровождает ее всегда один и тот же парень по имени Юку. Юку Тамм. Вы спросили, жива ли сейчас Анна-Мария. Жива. И фамилия ее – Тамм. В общем, я проиграл эту неравную схватку с судьбой.

Мне было немного стыдно за высокопарную фразу.

Я взглянул на Наталью Николаевну и удивился, увидев в ее глазах слезы. Я удивился еще сильнее, ощутив слезы в собственных глазах. И я сказал:

– Выключите диктофон. Я устал. Я сварю кофе.

Она не возражала.

– А цирк? – спросила Наталья Николаевна, когда мы приступили ко второй чашечке кофе. – Как вы оказались в цирке?

– Я понял, что игнорировать мое уродство невозможно, и решил его использовать на всю катушку. Я даже провозгласил сам для себя лозунг: сделать большую судьбу маленькими руками. В общем, я дождался приезда в Эстонию Московского цирка и пошел показываться. Цирк начал гастроли почему-то не в Таллинне, а в Нарве, и я поехал в Нарву. Приняли меня довольно радушно. По моей просьбе натянули батут – я показал работу на батуте. Потом я попросил поставить стол и отработал на столе. У них был художественный руководитель программы Яков Самуилович Клейман. И вот этот Клейман пригласил меня в кабинет и говорит: «А теперь давайте побеседуем на посторонние темы». А я, хоть и был в тот момент соискателем, но лица не терял и не прятал. Я сказал: «Сначала душ, а потом беседа».

– «Ах, вот как! – удивился Клейман. – Что ж, будь по-вашему».

Меня отвели в душевую. Я быстро помылся, вернулся в кабинет, аккуратненький, с косым пробором. И попросил чаю. Это было, безусловно, наглостью, но что-то подсказывало мне, что так именно и следует себя вести. Тем более что после акробатики и душа действительно очень хотелось чаю. И мне показалось, что Клейман посмотрел на меня с уважением. И мы стали с ним прихлебывать чаек – вот так же, как сейчас с вами прихлебываем кофе. И он говорит мне: «А расскажите анекдот». – «Анекдот? Какой анекдот?» – «Ну, не знаю. Ну, скажем, про пьяниц. Или вы не знаете?» – «Про пьяниц? Про пьяниц как раз знаю. Вот в городе Нарва возвращается шоферюга ночью с капитальной пьянки. Город пустой. Ну, вы уже знаете Нарву. Идет через площадь. Видит, мужик голосует. Инстинкт водителя сработал. Мужика – на спину, и потащил. А утром жена говорит соседке: “Ну до чего же мой напился: памятник Ленину с площади домой приволок”».

Вот вы смеетесь. И Клейман смеялся, да так заразительно! Потом говорит: «А про чукчей?» Я рассказал. Я много знал. А рассказывать умел. Анекдот – это ведь маленький моноспектакль. Здесь важно все: текст, темп, интонация. Одним словом пошло: Армянское радио: «Можно ли купать детей в стиральной машине? Ответ: купать можно, выжимать нельзя». Про Вовочку: Инспектор РОНО пришел в класс, сел на заднюю парту рядом с Вовочкой. Урок английского. Учительница пишет на доске предложение и вызывает Вовочку перевести. Тут у нее падает мел, она наклоняется. Вовочка сопит, сопит, потом говорит: «Ну и задница». Его в гневе отправляют за родителями. Вовочка собирает портфель и, уходя, со злостью говорит инспектору: «А ты, козел, не знаешь не подсказывай».

Так мы и чаевничали с Клейманом: он называл тему, а я шпарил, как по писаному. Вдохновенно. Вдохновение – это ведь такая штука: или оно есть, или его нет. У меня в тот день – было. Под конец я сказал: «И про евреев». Как под занавес «Новостей» говорят: «И о погоде». Клейман Яков Самуилович, надо сказать, напрягся. Анекдот был коротким: «Вечером попадья проглотила бритву, а утром поп заговорил с еврейским акцентом». Он рассмеялся. И предложил мне войти в номер акробатов Полевых и стажироваться у коверного с целью подготовить собственную клоунаду. Начиналась очень трудная и невероятно интересная жизнь. И пришло освобождение от Анны-Марии. В смысле… Вы понимаете?

– Я понимаю, – тихо проговорила сочувствовавшая мне Наталья Николаевна. – А как у вас складывалось в цирке? Отношения с… большими людьми…

– О, превосходно. Цирк, знаете, это – большая семья. Я ладил со всеми, никто не обращал внимания, что я… Ну, как в семье: один брюнет, другой шатен, а третий – рыжий. И клоунада. Она занимала все мое время и все мои мысли. Я много навыдумывал там. Да все репризы – мои. Клейман диву давался. И радовался за меня, кстати, вполне искренне. И гастроли… Мы много гастролировали еще в советское время: ГДР, Чехословакия, Венгрия и даже Австрия. А также – Китай, Индия, Бангладеш. Кстати, я возил вместе с реквизитом маленький велосипед и умудрялся с его помощью осматривать новые места. Хотя времени всегда было в обрез.

А что до больших – у меня был друг поистине самый большой в цирке: слониха Дрой. Знаете, в цирке, который много путешествует, отношения складываются как-то сами собой – не только с людьми, но и с животными. Вот я с Дрой и подружился. Я помогал дрессировщику ухаживать за ней, любил ее кормить, присутствовал на репетициях. Дрессировщиком был довольно молодой человек, лет тридцати пяти, его звали Пашей. Его жена Рая ассистировала ему. Мало-помалу я освоил роль ассистента и в некоторых случаях заменял Раю. Иногда на репетициях мне разрешали «поработать» с Дрой. Я брал в руку маленькую блестящую пику (она называется «стимул») и подавал слонихе команды. Та охотно повиновалась: становилась на колени, садилась, ложилась, приносила мячик, кидала большой мяч как бы в публику. Потом она поднимала меня хоботом и сажала себе на спину. Дрой полюбила меня. Как вы думаете, почему?

– Вы – добрый, – предположила Наталья Николаевна. – И потом, может быть, взаимопритяжение противоположностей. Я имею в виду противоположности по… размерам. – Она очень мило смутилась.