Леди-судьба - читать онлайн книгу. Автор: Сьюзен Грейс cтр.№ 27

– Нет, дядя Эдвард, ты не одинок. У тебя есть мы, – успокаивала его Виктория, – и мы никогда тебя не оставим.

Рыдания стали тише, и Виктория отошла к шкафу, чтобы налить стакан бренди. Она подала его Эдварду и заставила выпить до дна.

Эдвард допил бренди и уставился на пустой стакан.

– Не представляю, как я смогу после этого снова войти в Седвик Мэнор. Зная, что там случилось с Лорелеей…

Голос Эдварда угас до едва различимого шепота.

– Ты можешь оставаться у нас сколько угодно, дядя Эдвард, – сказала Виктория и погладила его по руке. – А если тебе захочется пожить в Лондоне, ты можешь поселиться в Карлайл-Хаус. Папа подарил его мне на прошлый день рождения, но я там редко бываю. В этом доме тебе будет тихо и спокойно.

Эдвард медленно поднялся и прошел на подгибающихся ногах к окну. Немного постоял, глядя на садовую зелень.

– Боже мой, утром я еще был счастливым человеком, – заговорил он наконец. – И вот я уже одинок, и со мною рядом нет моей любимой Лорелеи. Спасибо тебе, Виктория, твоя любовь и забота дают мне надежду на будущее.

Виктория подошла к окну.

– Спасибо тебе за все, – продолжал Эдвард замогильным голосом. – Ведь у меня не было своих детей, и потому я часто завидовал твоему папе. Ведь даже тогда, когда не стало вашей мамы, у него оставалась ты.

– Можешь рассчитывать на меня, дядя Эдвард.

Голова Виктории лежала на плече Эдварда, и потому она не могла видеть жестокой и торжествующей улыбки, появившейся на губах ее дяди.

Поздно вечером после того, как сэр Найджел вернулся в Лондон, а Эдвард ушел в спальню, Джеффри и Виктория сидели плечом к плечу на диване, глядя на пляшущие в камине язычки пламени.

– А ты знаешь о том, что Бредфорд подозревал Эдварда в причастности к убийству? – сказал Джеффри. – Но, ради всего святого, как можно его подозревать? Ведь он всей душой был привязан к Лорелее, всей душой! Надеюсь, что показания, которые я дал инспектору, полностью избавят Эдварда от нелепых подозрений.

– А что ты сказал ему, папа?

– Ничего особенного. В тот вечером мы с Эдвардом допоздна засиделись в библиотеке за шахматами. Пили чай, разговаривали, все было тихо и мирно. Забавно, но мы оба задремали тогда прямо в креслах перед камином. Затем проснулись и разошлись по своим спальням. Было около половины второго ночи.

– А что говорил тебе сэр Найджел? У него есть какие-нибудь зацепки в этом деле?

– Он говорил, что экономка Эдварда поднялась в ту ночь, чтобы выпить стакан воды. Было около двух. Стоя со стаканом возле окна в неосвещенной кухне, она заметила темную фигуру. Человек прокрадывался к дому, стараясь держаться в тени деревьев. Экономка решила, что это бродяга, и, уходя, внимательно проверила все запоры на окнах и дверях. Спустя несколько часов горничная нашла Лорелею мертвой. Бредфорд полагает, что тот человек в черном и есть убийца.

– Не могу понять, кому надо было так жестоко расправиться с Лорелеей?

Джеффри нежно поцеловал Викторию в лоб и сказал негромко:

– Не изводи себя мыслями об этом ужасном происшествии. Пусть с этим разбираются Бредфорд и его люди. Нам же с тобой следует помочь сейчас Эдварду. А теперь пойдем ложиться, милая, поздно уже.

На вечный покой Лорелею Демьен, графиню Седвик, проводили ясным солнечным октябрьским днем. Родные и друзья оплакивали ее уход и утешали друг друга. Было пролито немало слез и сказано немало теплых слов в адрес незабвенной Лорелеи. Однако прошла неделя, и все забыли и о похоронах, и о покойной, и жизнь пошла своим чередом. Джеффри и Виктория вернулись в Четэм; Эдвард переехал в Карлайл-Хаус.

Седвик Мэнор не нравился Эдварду никогда, с самого начала. Это был старинный дом, сложенный из выветрившихся известковых плит, – неуютный и холодный. Все стены в нем были увешаны портретами, с которых смотрели лица бесчисленных Сент-Джеймсов, начиная с самого первого, жившего бог весть когда. Глядя на них, Эдвард невольно чувствовал себя каждый раз чужаком, незваным гостем, самозванцем. Наконец-то он сможет продать этот ненавистный ему дом и на вырученные деньги купить новый, свой собственный, никак не связанный с памятью о Лорелее и ее бесчисленных предках. Для этого ему вполне подошел бы, например, Четэм-Холл.

Он знал, что Джеффри включил его в свое завещание. Вскоре после смерти Евангелины Эдварду удалось за огромную взятку получить копию нового завещания Джеффри, и теперь он знал, что после смерти брата ему отойдут сорок процентов акций «Карлайл Энтерпрайсез» и большая сумма в банке. Остальные акции компании и все имения отходят к Виктории, и, в соответствии с Королевским эдиктом, к ней же переходит отцовский титул.

Адвокат Лорелеи, мистер Фарнсуорт, назначил чтение завещания на первое ноября. Эдвард пришел вместе с остальными приглашенными и занял место возле круглого массивного орехового стола. Комната быстро заполнилась людьми. Мистер Фарнсуорт после соблюдения всех необходимых формальностей приступил к оглашению последней воли усопшей. Поначалу Эдвард всего лишь делал вид, что прислушивается к монотонному голосу адвоката. На самом деле он прикидывал про себя, на что ему потратить те деньги, которые ему сейчас упадут в руки. Тем временем чтение продолжалось, и Эдвард отмечал краем уха, что кому-то назначена пенсия, а кому-то – золотая цепочка или кольцо с изумрудом.

Но вот адвокат приступил к перечислению денежных сумм, и с этого момента Эдвард начал прислушиваться внимательнее. Он и не знал, что Лорелея была такой набожной. Она завещала солидные суммы детским домам, школам и шести различным храмам. С каждым новым пунктом Эдвард с сожалением думал о том, что вот еще какая-то часть денег уплыла у него из рук.

Наконец Эдвард услышал собственное имя и целиком обратился в слух.

– «И, наконец, моему мужу, Эдварду Демьену, я завещаю сумму в двадцать пять тысяч фунтов, которая должна выдаваться равными частями на протяжении пяти лет. Завещать ему большую сумму было бы оскорбительно, учитывая опыт нашей семейной жизни. Муж приучил меня к тому, что отдавать всегда приятнее, чем получать, и мое завещание построено именно по этому принципу».

Прежде чем Эдвард сумел что-то вымолвить, мистер Фарнсуорт протянул ему запечатанный конверт:

– Это графиня просила вручить лично вам.

Спустя несколько минут кабинет адвоката опустел. Эдвард, оставшись в одиночестве, сломал сургучную печать, вытащил из конверта лист бумаги, осторожно развернул его и стал читать:

«Эдвард!

Вернувшись с похорон Евангелины, ты заперся у себя в кабинете и на протяжении нескольких дней беспробудно пьянствовал. Я попыталась остановить тебя. Вне себя от выпитого, ты принялся умолять, чтобы я простила тебя. Я была приятно удивлена, обнаружив в тебе такие чувства, а затем неприятно поражена, узнав, что эти чувства предназначены не мне. Обнимая, ты называл меня Евангелиной и просил простить за то, что ты изнасиловал ее и она умерла, не сумев выносить и родить твоего сына.