Когда сияние нисходит - читать онлайн книгу. Автор: Лори Макбейн cтр.№ 59

Не прошло и минуты как дверь снова открылась, впустив двух женщин. Первой шла высокая тощая мулатка с медным отливом кожи, странными узкими глазами и высокими скулами. Лейтенант, не видавший ранее ничего подобного, вытаращил глаза. Она напомнила ему изображения диких индейцев, виденные в книгах, опубликованных художниками, которые прошли Великие Равнины. Но вместо кожаных штанов с бахромой на ней было аккуратное шерстяное платье, прикрытое белоснежным передником. В руках она несла поднос, нагруженный посудой, которую стала расставлять на выщербленном столике в центре комнаты.

Женщина, сопровождавшая мулатку, казалась худой, на грани истощения. Густые каштановые волосы, собранные в большой узел, оттягивали тонкую шею. Но красоту ее ничто не могло погасить, даже черный траурный наряд самого простого покроя. Вероятно, пышные туалеты с оборками и кружевами только затмили бы чистоту этого необыкновенного лица. Но больше всего притягивала взгляд ее походка, естественная, грациозная, плавная. Ноги, казалось, даже не касались земли!

Незнакомка подошла к колыбели, вынула маленький сверток, закутанный в мягкое шерстяное одеяльце, нежно поцеловала розовую щечку младенца и осторожно прикрыла темную головку. Крохотный кулачок успел поймать ее палец, прежде чем женщина улыбнулась ребенку и осторожно положила его в колыбель. Лейтенант беззвучно вздохнул. Что бы он не отдал, чтобы иметь семью и такую чудесную жену! Интересно, мальчик у нее или девочка?

Женщина наклонилась к офицеру, поцеловала его в лоб и сжала руку. Сердце лейтенанта неожиданно пронзила такая печаль, что он поспешно отвернулся и уставился на капитана. Ему пригрезился какой-то звук, но он, очевидно, ошибся, потому что капитан не шевелился. Разумеется, нельзя винить капитана в том, что он проклинает генерала Ли, если только Чатам не ослышался. Они не стояли бы на ветру и дожде, если бы Юг не попытался выйти из Союза. Даже незваных гостей наверняка пригласили бы разделить ужин и ночлег!

Чатам снова повернулся к окну. Молодая женщина наклонилась, рассмотрела вышивку, гордо протянутую ей маленькой девочкой, сказала что-то, по-видимому, не жалея похвал, потому что лицо малышки осветилось радостью и застенчивой улыбкой. Шутливо дернув за темный локон ребенка, женщина поспешила подхватить на руки мальчишку, которого в этот момент сбросила деревянная лошадка-качалка. Вопли боли и раненой гордости доносились даже до лейтенанта. Но скоро слезы высохли, крепкие ножонки снова встали в стремена, и малыш даже умудрился вымолить поцелуй у дамы, как подобает настоящему кавалерийскому офицеру. Незнакомка, оставив его, направилась к дивану, где дремала больная, которую не разбудил даже плач мальчишки. Закутав лежащую в покрывало, женщина прижала ладонь к ее лбу. Лейтенант нахмурился, опасаясь, что у несчастной может быть лихорадка. И затаил дыхание при виде женщины в черном, шагнувшей к окну. Усилием воли он заставил себя не двигаться, зная, что в темноте его никто не разглядит. Она была так близко, что он увидел ее глаза. Сказочные, волшебные темно-синие глаза, в которых словно отражалось тепло маленькой комнаты. Женщина развязала шнур гардины, закрыла половину окна и постояла немного, глядя на дождь. Сейчас, повернувшись спиной к комнате, подальше от любопытных глаз она впервые позволила себе дать волю чувствам. И лейтенант отвернулся, не в силах вынести мучительные боль и тоску в этих синих глазах.

Потом она исчезла, оставив двоих стоять под окном.

Чатам оглянулся на капитана, но тот уже уходил. Лейтенант поспешил следом, но позволил себе последний раз оглянуться на дом. Молния прошила небо, и он впервые заметил над небольшим куполом бешено вертевшийся на ветру флюгер в виде бегущей лошади.

Есть в мире жнец, и Смерть ему прозванье.

Отточенным серпом он равно укрощает

Колосьев бородатых тяжелое дыханье

И пестроту цветов, что между них сияют.

Генри Лонгфелло

Молодая женщина выждала у окна еще немного, глядя во тьму, прислушиваясь к стуку капель по стеклам, прежде чем задвинуть зеленые бархатные шторы и отсечь холодную неприветливую ночь. Зябко вздрогнув, она повернулась к уютному теплу и свету. Стивен снял стекло с керосиновой лампы и поджег фитиль. Крошечный огонек неохотно занялся, но тут же загорелся, жадно питаясь тем небольшим количеством керосина, который еще оставался в резервуаре. Стивен, что-то бормоча, поставил лампу на стол.

— Когда ты уж перестанешь ворчать! — пожурила Джоли, расставляя тарелки. — Мы с мисс Ли приготовили кучу восковых свечей. Все равно мне их запах больше нравится. Напоминает о лете. Мисс Ли нашла рой и украла немного меда и сот. Крадущийся Лис наверняка гордился бы ею, право слово, гордился! И у нас еще есть свечи из восковницы, так что все обойдется. И с нами ничего не случится, я это чувствую, Стивен. Слышал гром? Недаром у меня по коже целый день мурашки ползают. Что-то носится в воздухе. Так и потрескивает.

— Просто у тебя опять палец на ноге разболелся, вот и все, и я надеюсь, что это потрескивает тот хлеб, что ты печешь к ужину, потому что в последний раз это трещала молния, ударившая в сортир! — парировал Стивен, далеко не убежденный в сверхъестественных способностях жены. — А еще ты, наверное, подхватила блох в бальном зале, где жили солдаты. Говорил же тебе, что мы плохо его вымыли. Да и чем мыть, раз мыла нет! Мистер Стюарт не пустил бы туда даже старого мула, такое там творилось после ухода янки.

Голос его слегка дрожал, руки тряслись, но он старательно поправил потертый обшлаг рукава, словно каждую минуту ожидал появления Стюарта Треверса со стаканом мятного джулепа в одной руке, сигарой в другой и в сопровождении целой компании приятелей.

Джоли ободряюще похлопала мужа по руке, и супруги обменялись понимающими взглядами.

— Смотрите, смотрите, как скачет моя лошадка! Быстрее всех!

— Да, детка, конечно, — кивнула Джоли, поднимая мальчика и сажая себе на колени. — Правда хорошо пахнет?

Из супницы в самом деле доносились соблазнительные ароматы.

— Я голодный. Хочу есть! Мама, мама, поешь. Маме тоже давать есть, — заявил малыш, с жадностью глядя, как Ли раскладывает по тарелкам дымящийся ямс.

Джоли улыбнулась и, пригладив каштановые кудри ребенка, сунула ему в рот кусочек кукурузной лепешки.

— Тише, тише, детка. Твой визг даже мертвого поднимет, — уговаривала она, с тревогой глядя в сторону женщины на диване, метавшейся в беспокойном сне.

— Болеет. Тише, детка, тише, — повторил ребенок, набив рот лепешкой.

— Верно, малыш, мама больна. А ты хороший мальчик, послушный. Только с ней что делать? Нужно как-то накормить ее, пусть нарастит хоть немного мяса на костях, иначе долго не протянет! — вздохнула Джоли, накладывая полную тарелку тушеного мяса в такой густой подливе, что, казалось, она прилипнет, как клей, стоит только попасть в желудок. Ли закончила нарезать лепешку толстыми ломтями, взяла тарелку и, подойдя к женщине, осторожно тронула ее за руку.