Правило четырех - читать онлайн книгу. Автор: Йен Колдуэлл, Дастин Томасон cтр.№ 6

— Готов? — спрашивает Чарли, когда второкурсницы наконец-то исчезают за углом.

Я сметаю снег с крышки люка.

Он опускается на колени и просовывает пальцы в отверстия. Снег приглушает скрежет металла по асфальту. Я еще раз окидываю взглядом улицу.

Ты первый, — говорит Чарли, подталкивая меня в спину.

— А рюкзаки?

— Не задерживайся. Вперед.

Я падаю на колени, упираясь ладонями в асфальт по обе стороны от зияющей дыры. Снизу бьет густой пар. Я пытаюсь опуститься, но пар надувает куртку, и она цепляется за край люка.

— Черт, Том, мертвецы и те проворней! Поболтай ногами, нащупай перекладину. В каждом колодце есть лестница.

Я осторожно шарю ногой и, найдя опору, начинаю спускаться.

— Отлично, — говорит Чарли. — Теперь держи это.

Он подает мне сначала один рюкзак, потом второй.

В темноте виднеются уходящие в обе стороны трубы. Видимость слабая, где-то что-то шипит, где-то что-то лязгает. Вот она, циркуляторная система Принстона, мили труб, по которым пар идет от некоей центральной котельной к общежитиям и учебным корпусам в северной части городка. По словам Чарли, давление в трубах составляет двести пятьдесят фунтов на квадратный дюйм. Здесь же проходят линии высокого напряжения и газовый трубопровод. Тем не менее в туннелях нет никаких предупреждающих знаков, по крайней мере я ни разу не видел ни одного запретительного треугольника. Нет здесь и постов университетской полиции. Единственное предостережение — сделанная давным-давно черной краской надпись «Lasciate ogne speranza, voi ch’intrate». Пол, не испытывающий перед туннелями никакого страха, увидев ее впервые, только улыбнулся. «Оставь надежду, всяк сюда входящий», — перевел он нам слова Данте.

Чарли пролезает в люк и ставит крышку на место, а спрыгнув на землю, снимает шапочку. На лбу у него уже выступил пот, и капельки поблескивают в свете фонарика. Курчавые волосы, на отращивание которых ушло четыре месяца, почти касаются потолка. Мы называем его прическу афро, но Чарли доказывает, что это всего лишь полуафро.

Он принюхивается, затем достает из кармашка рюкзака коробочку «Викс».

— Налепи под нос. Никаких запахов не почувствуешь.

Я отмахиваюсь. Этому фокусу Чарли научился летом, когда проходил практику у местного патологоанатома, пользовавшегося «Виксом», чтобы не чувствовать трупного запаха при вскрытии. После случившегося с отцом мое мнение о представителях медицинской профессии изменилось не в лучшую сторону; по-моему, врачи — зануды без определенной точки зрения. Впрочем, к Чарли это не относится. Я видел, как он работает в местной бригаде «скорой помощи», берется за самые трудные случаи и всегда найдет двадцать пятый час, чтобы помочь совершенно незнакомому человеку одолеть ту, кого он называет Воровкой.

Чарли вытаскивает из рюкзака пару серых в полоску лазерных ружей и набор «липучек» с темными пластиковыми колпачками. Пока он роется в рюкзаке, я расстегиваю куртку. Воротник рубашки уже прилипает к шее.

— Осторожно, — предупреждает Чарли и протягивает руку, прежде чем я успеваю положить куртку на самую толстую трубу. — Помнишь, что случилось с Джилом?

Совсем забыл. Горячая труба расплавила нейлоновую подкладку, и наполнитель загорелся, как будто к нему поднесли спичку. Куртку потом долго топтали ногами.

— Одежду оставим здесь, а заберем при выходе.

Он сворачивает обе куртки и запихивает в пластиковый пакет, который подвешивает к вентилю под потолком.

— Чтобы крысы не достали, — объясняет Чарли и возвращается к рюкзаку.

Передав мне фонарик и рацию, он перекладывает в кармашек две большие, запотевшие от жары бутылки с водой.

— Запомни, если мы разойдемся, не иди вниз. Увидишь текущую воду, поворачивай против течения. Иначе, если уровень воды поднимется быстро, можешь запросто оказаться в канализации. Это не твой родной Огайо. Здесь все намного опаснее.

Так Чарли наказывает меня за то, что я заблудился в прошлый раз, когда мы с ним тоже были в одной команде. Я расстегиваю пуговицы на рубашке для лучшей вентиляции.

— Чак, река Огайо не имеет к Коламбусу в штате Огайо никакого отношения.

Он протягивает мне один из приемников и ждет, пока я повешу его на шею. На мое замечание — ноль внимания.

— Ну, какой у нас сегодня план? — спрашиваю я. — Куда пойдем?

Чарли улыбается:

— А вот это решать тебе.

— Почему?

Он треплет меня по затылку.

— Потому что сегодня ты — шерп.

В его устах это слово звучит так, словно шерпы — некий загадочный карликовый народ, знающий все тайные пути, вроде хоббитов.

— И что ты от меня хочешь?

— Пол знает туннели лучше всех. Нам необходимо определиться со стратегией.

Я задумываюсь.

— Где ближайший вход с их стороны?

— Тот, что за Клио.

Клио мы называем здание дискуссионного клуба. Я пытаюсь представить диспозицию, но мысли от жары путаются, как будто пар застилает мозги.

— От того места, где мы стоим, это по прямой, верно? По прямой к югу.

— Правильно.

— А он никогда не идет по прямой.

Чарли долго морщит лоб.

— Верно.

Я пытаюсь поставить себя на место Пола, который всегда просчитывает все на два шага вперед.

— Тогда именно это он сегодня и сделает. Пойдет по прямой от Клио, чтобы ударить, пока мы не приготовились.

Чарли медленно кивает, глядя куда-то вдаль. Края губ приподнимаются в улыбке.

— Давай обойдем их, — предлагаю я. — Зайдем сзади.

В глазах у Чарли появляется блеск. Он хлопает меня по спине так, что я едва не падаю под тяжестью рюкзака.

— Пошли.

Едва мы трогаемся с места, как радио начинает шипеть. Я срываю его с пояса и вдавливаю кнопку.

— Джил?

Молчание.

— Джил? Я тебя не слышу.

Ответа нет.

— Помехи, — говорит Чарли. — Они слишком далеко, чтобы выходить на связь.

Я жду.

— Ты же говорил, эти штуки действуют на расстоянии в две мили. От них до нас никак не больше мили.

— Радиус действия действительно две мили, но только на открытой местности. Здесь же слишком много преград: бетон, металл…

Мы пользуемся радио лишь для экстренных вызовов. Я уверен, что слышал голос Джила.

Ярдов сто проходим молча, огибая темные лужицы и кучки мусора. Внезапно Чарли хватает меня за ворот рубашки, заставляя остановиться.

— Какого черта? — Я с трудом сохраняю равновесие.