Служанка и виконт - читать онлайн книгу. Автор: Пэм Розенталь cтр.№ 52

— Довольно, Мари-Лор! Не насмехайся над Робером. — Вино вернуло уверенность в голос месье Коле.

Она кивнула:

— Прости, Робер. И простите, пожалуйста, мою грубость, месье Коле. — Она неуверенно поднялась на ноги. — Но я не могу вот так сидеть, рыдая и переживая. Я собираюсь потребовать, чтобы эта стерва вернула мои деньги…

— Мари-Лор! — возвысил голос месье Коле.

— … эта Горгона, эта гиена, а не хозяйка.

— Мари-Лор, — повторил он, — это неудачная идея.

«Наверное, неудачная», — думала она, взбираясь по лестнице. Но у нее не было других идей, как и у ее друзей на кухне.

Ей необходимо проявить решительность. Сделать что-то смелое, дерзкое. Она не надеялась получить обратно свои деньги, но могла бы наконец выяснить, чего хотят от нее эти ужасные люди и почему они требовали, чтобы она проходила через эту унизительную процедуру с чаем в библиотеке.

Между апартаментами герцога и герцогини и кухней было множество лестниц. Тяжело дыша, Мари-Лор одолела последнюю из них и все же постаралась пройти по золоченым и лепным коридорам быстрым шагом. Она поморщилась, увидев свое повторяющееся отражение в больших зеркалах, и прищурила глаза от солнечного света, через недавно увеличенные окна проникавшего внутрь и игравшего на изящных стульях и инкрустированных столиках.

Она целеустремленно прошагала через переднюю герцогини и увешанную гобеленами спальню.

Ее деревянные башмаки стучали по паркетному полу и тонули в коврах. Она торопливо проходила через роскошно убранные комнаты, боясь, что утратит мужество, если замедлит шаг.

Пока наконец не остановилась перед дверью кабинета герцогини, глубоко вдохнула несколько раз, постучала и, не дожидаясь ответа, распахнула дверь.

И услышала тихий смех, от которого застыла в жилах кровь. Мари-Лор пожалела, что не осталась внизу, в кухне.

«Она знала, что я приду. Так она все и задумала».

Герцогиня сидела за низким длинным столом, в кресле, обитом светло-зеленым шелком, и пила чай. В камине горел слабый огонь, и теплые потоки воздуха, смешиваясь с паром, поднимавшимся от чайника, доносили до Мари-Лор ароматы мяты и листьев бузины. Запах должен бы успокаивать, но ее от него тошнило.

Она посмотрела на элегантную сервировку стола: чайный сервиз севрского фарфора с веселеньким рисунком, недоеденную меренгу, кожаную папку, полную писем. На серебряном подносе стояли резная шкатулка из черного дерева и изумительная белая роза в высокой хрустальной вазе. Из широких рукавов атласного платья цвета слоновой кости изящно выглядывали мягкие белые руки герцогини. Цвет слоновой кости — или гусиного помета, если вам так больше нравится.

Платье свободными складками спадало с плеч Амели, почти скрывая ее живот. Мари-Лор вспомнила, с каким трудом она утром натянула на себя платье. «Что я буду делать, — подумала она, — когда оно совсем не налезет на меня?» Герцогиня великолепно переносила свою беременность. У нее для этого хороший рост. И одежда — благодаря Луизе и Мари-Лор.

Гортензия, горничная, служившая у мадам Амели еще до ее замужества, недовольно оторвала глаза от кружевной крестильной рубашечки, которую держала в руках. На мгновение показалось, что она хочет прогнать Мари-Лор из святилища ее госпожи, но та кивнула, и горничная промолчала.

Глядя на спокойное, невозмутимое лицо Амели, Мари-Лор почувствовала, что смелость покидает ее, вытекая как песок из песочных часов.

«Она больше не Горгона, — думала Мари-Лор. — Она наконец уверена в своей власти и превосходстве над другими, и нет необходимости быть грозной со своими слугами. Она играет со мной и получает от этого удовольствие. Как кошка. Нет, как змея, сжавшая своими кольцами полевую мышь и готовая вонзить ядовитые зубы в шею беспомощной жертве. А я выгляжу ужасно. Как неуклюжая, разбухшая, онемевшая идиотка».

Она неловко присела и поморщилась от стука своих башмаков о паркет.

Герцогиня улыбнулась и приветливо кивнула, как будто принимать по утрам в своем будуаре грязную, вспотевшую судомойку на сносях было для нее совершенно естественным делом. Она откусила крохотный кусочек меренги и сделала глоток чаю. Затем поставила чашку, медленно вытерла губы салфеткой, обшитой кружевом, и, наклонив голову, чтобы понюхать розу, закрыла глаза, как будто вдыхая ее аромат.

Когда она открыла их снова, они были холодными, зелеными и пустыми, а в ее голосе звучали ядовито-сладкие нотки.

— Здравствуй, Марианна! — А затем поспешно, с притворным смущением: — О, но нет, тебя зовут Мари-Лор, не так ли? Прости меня, да, конечно, ты — Мари-Лор из судомойни.

— Да, мадам герцогиня.

— Ты очень хорошо выглядишь, дорогая. Особенно в твоем… в нашем положении. — Холодная улыбка сменила сестринское сочувствие. — И как ты полагаешь, как далеко это зашло? Или ты не знаешь?

— Э, двадцать восемь недель, мадам герцогиня. Почти семь месяцев. По крайней мере я так думаю.

— Хорошо, хорошо, двадцать восемь недель. И все еще трудишься там, скребешь, и моешь, и чистишь, и режешь?

— Да, мадам герцогиня.

Герцогиня слегка поморщилась, заметив сажу на юбке и переднике Мари-Лор.

— Да, я вижу. Хорошо, хорошо, ты знаешь, мы не можем позволить себе держать судомойку, которая не выполняет свою работу.

«Но конечно, — как бы про себя сказала герцогиня, — сила французской нации в удивительной силе и выносливости наших простолюдинов».

Она усмехнулась, словно признавая собственную слабость.

— Не думаю, что я бы выдержала и часа в судомойне.

— Нет, мадам герцогиня. Еще глоточек чаю.

— Так освежает этот мятный отвар и так полезен для пищеварения, ты согласна?

Мари-Лор не находила что сказать.

— Но ведь Луиза дала тебе травы, которые я послала, или нет? Хотя я такая рассеянная, никогда не могу найти листочка бумаги, когда он мне нужен. Я боюсь, что завернула их в эти глупые парижские сплетни. Но ты, думаю, слишком рассудительная девушка, чтобы обращать внимание на эту чепуху.

— О да, мадам герцогиня. Никакого внимания, совсем никакого. И да, спасибо, отвар очень освежает.

— Ну, я рада, что тебе понравилось. Очень мило с твоей стороны прийти сюда из кухни только для того, чтобы поблагодарить меня за это. Может быть, немного поздно, но я знаю, как вы все там заняты и сколько у тебя работы…

Изображая идеальную хозяйку, не знающую, как избавиться от надоедливой гостьи, она снова занялась белой розой.

— Итак, Мари-Лор, наверное, тебе лучше вернуться к… Мари-Лор набрала в грудь воздуха.

— Мадам герцогиня, кто-то украл у меня мои деньги. И я думаю… я думаю, это Жак.

Герцогиня удивленно подняла брови.

— В самом деле? Как странно. Потому что, знаешь ли, Мари-Лор, у меня тоже кто-то взял деньги. Семьдесят восемь ливров, если быть точной. Сегодня утром мне вернул их преданный слуга. Конечно, — продолжала она, — мне не хочется говорить «украл». Я не хотела беспокоить из-за этого судью. Все это так неприятно. Наказание в таких случаях, по-моему, — позорное клеймо.