В оковах страсти - читать онлайн книгу. Автор: Дагмар Тродлер cтр.№ 63

Он опять отвернулся к камину.

— Ваш высокочтимый святой отец отравил собственную собаку. Она сдохла, сожрав мой ужин. О боги, Элеонора, это стоило бы мне жизни… — Голос его затих.

О все святые, не оставьте меня своею милостью. То была не фантазия. Баночка с порошком. Око за око, зуб за зуб… Еще несколько часов назад он называл Эрика бесчестным, отбирающим жизнь человеком, не задумывающимся при этом ни о чем. Не веря этому, я провела рукой по волосам. Бог мой, мне кажется, что Эрик со своей языческой душой был более свят, чем этот слуга Господень, не нашедший ничего лучшего, как лишить своего противника жизни таким подлым, мерзким способом.

Он мог бы быть отравлен! Как его брат в другой жизни — отравлен. Слово, казалось, отскакивало от холодных стен госпиталя, кружась вокруг трупа собаки, случайной жертвы коварного преступления…

Внезапно он вскинул руку и начал, как обезумевший, бить кулаком по камину.

— Юнглинга убивают не так! — Он вновь обернулся. — Я сейчас пойду и сделаю то, что должен сделать. И никто не остановит меня, графиня…

— Эрик, останься…

— …и вы тоже. Никто. Он должен умереть!

— Эрик, нет, пожалуйста, оставь нас…

— Он попытался убить меня сзади, со спины! — крикнул он мне и резко отбросил мою руку. — Вы не сможете запретить мне отомстить за это!

— Ты не можешь пойти на это… не должен убивать его…

Он схватил меня за плечи.

— Meyja, вам этого не понять. Он решил убить меня из-за угла, предательски… Яд! Яд вместо честной битвы… Элеонора, это змеиная яма, я должен убить его, мне абсолютно все равно, что будет потом! Моя честь или то, что от нее осталось, требует этого — он должен умереть!

— Ты не можешь рассчитывать на честный бой. Они убьют тебя, Эрик. Не жди от них жалости. Ты язычник, варвар, для, церковников ты значишь меньше, чем зверь, — ничего!

Как два противника, мы смотрели в глаза друг другу, с жадностью ожидая, кто сдастся первым.

— Ну вот, вы же сами сказали: моя жизнь никого не волнует. Er æat likast at lidin se min orlog. Но я постараюсь многих забрать с собой на тот свет, — сказал он пугающе спокойно. — Не надейтесь, я умру не один!

— И даже если я убедительно попрошу не ходить? — Я освободилась от его рук и отошла на шаг назад. — Я боюсь за тебя.

Вместо ожидаемого гнева воцарилось молчание. Казалось, он боролся с самим собой.

— Один, прокляни меня, если я прислушаюсь к просьбе женщины. — И зло сверкнул в мою сторону глазами.

Я была вынуждена выдержать этот взгляд. Мы молча сели, глядя в глаза друг другу. Почти физически я ощущала, как исчезает напряжение, которым до этого момента было буквально наполнено помещение. Тишину не нарушало ничто, кроме шума деревьев на ветру и барабанящего по крыше дождя. Казалось, что даже непогода решила передохнуть, — гром гремел уже как-то нерешительно. И я почувствовала, что Эрик тоже успокоился. Буйство его спало, тихо ускользнуло через потайные ворота. Остался лишь смертельно усталый человек, лицо которого от боли и жара стало серым, заострившимся. Мастер Нафтали смог бы помочь, но путь до него бесконечно долог.

Прошло немало времени, прежде чем я отважилась задать вопрос:

— Собака… когда это произошло?

Он протер глаза, как после долгого сна, и вздохнул:

— Собака… Она буквально вылизала всю еду и потом еще некоторое время бегала, пока не улеглась возле моего лежака. А я занимался тем, что высвобождался от пут, потому что лысый наверняка не вернулся бы. — Эрик вытянул палец так, что он хрустнул. — И вдруг животное начало скулить и кататься по полу, живот его вздулся, из пасти пошла пена… он подыхал медленно, мучительно. Я не мог смотреть на его муки. И убил его вашим ножом. — Он поперхнулся. — О боги, Элеонора, если бы вы не вышибли из моих рук эту пищу, я бы с голодухи сожрал ее до последней крошки!

Я теребила руками край одежды. А ведь когда-то я боялась встретиться с ним взглядом.

— Элеонора, я ни разу в жизни не бил женщину — никогда, поверьте мне.

Я промолчала на это. Не нужно и говорить, что я ему не верила. Люди в ярости бьют все, что ни попадется им под руку, я хорошо знала это на примере своего собственного отца. Отец. Это было совсем не то, что меня занимало в настоящий момент…

Медленно подняв голову, я увидела, как он смущенно и растерянно взглянул на меня и резко покачал головой.

— У двери… Эрик… как ты… как ты это сделал? Почему?..

— Я… eigi em ek pyrstr i lia pitt… [37] Я не мог, я ведь не хотел, — хрипло прошептал он.

— Почему… почему ты набросился на меня? — Робко и очень тихо спросила я, так что он едва смог меня услышать.

На мгновение я поразилась своей смелости.

— Я… я был убежден… когда вы… когда дверь… — Он покачал головой, начав с самого начала, на этот раз уверенным голосом. — Когда вы стояли в дверях, я подумал, что они прислали вас полюбоваться на мой труп. Иначе зачем вам было среди ночи одной беж весь через весь монастырь?

— Так ты подумал?

Я проглотила эту горькую пилюлю, пытаясь подавить в себе чувство, которое породили во мне эти слова. Ужас. Разочарование. Печаль, которая жгла, как кислота… Эрик откашлялся и встал. Призрачно звучали его шаги по плитам, которыми был вымощен пол, когда он подошел к сломанной двери и некоторое время постоял там.

— Я… они связали меня и заперли. Дверь была закрыта снаружи. Я боялся, что сойду с ума. — Он медленно обернулся и прислонился к двери. — Понимаете?

Я спокойно кивнула. Мне стало холодно.

— Монах так туго привязал меня, что боль стала невыносимой, — продолжал он, запинаясь, прощупывая деревянную поперечину, будто ища опору. — Боль пронзала меня, словно огонь, как большой пожар, я подумал даже: вот она, смерть от руки священника. Чистилище в моем теле… Я едва мог соображать что-либо, когда они привязали меня к кровати и вы, не произнеся ни слова, ушли с ними, — кому, кроме вас, я мог еще доверять? Да еще эта сдохшая собака… — Рука его схватилась за железный ошейник. — Известно ли вам, что значит смотреть в глаза собственной смерти? И не иметь никакой возможности сбежать? — Подобие улыбки появилось на его усталом лице. — Нет, конечно же, нет. Почтите же за счастье, графиня, что вы этого не знаете.

После того как прозвучали его слова, в помещении воцарилась тишина. Никто из нас даже не шелохнулся. Монотонно, размеренно стучал дождь по крыше, возле камина на пол канала из дыры в кровле вода. Я проследила глазами за небольшой струйкой, неторопливо стекающей в направлении очага.

— Я хотела видеть тебя. Гроза разбудила меня.

Голос мой был каким-то странным, глухим. Может быть, это всего лишь окончание моего сна? Сон как непогода, возбуждающе сильный страх, а когда просыпаешься, светит солнце. Эрик закашлялся и никак не мог остановиться. Это не сон. Он долго и серьезно смотрел на меня и все время кивал. Внезапно я почувствовала, что он хотел извиниться передо мной. Он не мог открыто сказать этого, губы не слушались его. Я видела, как мучился он, как искал возможность преодолеть свою гордость… Какие-то десять шагов разделяли нас, но они оказались для меня больше, чем десять миль. Именно сейчас, когда он хотел что-то сказать, но не мог, я почувствовала, как он близок мне. Что-то задело меня в глубине души, и выразить это словами было невозможно.